Теоретические основы исследования метафоры в политическом дискурсе

ВВЕДЕНИЕ

	Данное исследование посвящено изучению функционирования метафоры в политическом дискурсе. Метафора является значимым языковым явлением. Изучение метафоры дает возможность моделировать интеллектуальные способности и говорящего, и адресата. 
	Обращение к изучению метафоры в политической коммуникации, безусловно, актуально, так как политическая информация постоянно окружает современного человека. Обилие источников информации неизбежно ведет к тому, что каждый человек сталкивается с ними: слышит в коротких новостных блоках по радио, встречает не только в социально-политическом, но и в развлекательном эфире телевидения, видит на главных страницах интернет-порталов и т.д. 	Политика окружает нас, мы равняемся на политические новости, становимся заложниками политических сообщений, ждем развития политических сражений. Все это, разумеется, отражается на языке, которым мы говорим о политике. На языке средств массовой информации. На языке, который используют политики, чтобы сделать публичное заявление или провести какое-либо мероприятие. Язык чутко реагирует на любые трансформации, происходящие в обществе, а политические потрясения едва ли не в первую очередь осмысляются носителями языка и получают свои номинации.  
	Для современной лингвистики важно обращение к изучению специфики метафоры именно в политической коммуникации, поскольку окружающие человека метафоры оказывают влияние на речевую деятельность, мышление и поведение человека. 
	Политическая лингвистика представляет собой относительно новое лингвистическое направление, занимающееся изучением речевой деятельности, ведущей к пропаганде, агитации, побуждающей к политическим действиям и обоснованности политических суждений. Ведущими специалистами в этой области являются А.Н. Баранов, Н.Д. Арутюнова, Э.В. Будаев, О.С. Иссерс, П.Б. Паршин, А.П. Чудинов и многие другие.
	Актуальность нашей работы, посвященной изучению особенностей метафоры в политическом дискурсе, обусловлена включенностью данной работы в парадигму современных исследований, в том числе: 
– важностью политической тематики для современного общества; 
– необходимостью изучения метафорических моделей, употребляемых в современном политическом дискурсе для четкого представления не только о языковых трансформациях, но и о сути политических событий и явлений; 
– возрастающим интересом лингвистов к метафоре как средству манипулирования в политической коммуникации; 
– частотностью употребления метафор в речи политиков, в текстах средств массовой информации (СМИ); 
– всеобщей тенденцией к разнообразию, выразительности и действенности речи.
	Целью настоящей работы выявление специфики функционирования метафоры в политическом дискурсе на материале выступлений современных французских политиков Николя Саркози и Франсуа Олланда.
	Объектом данного исследования являются особенности функционирования метафоры в политическом дискурсе.
	Предметом исследования является языковой материал предвыборных выступлений бывших президентов Франции Николя Саркози и Франсуа Олланда.
	Для достижения поставленной в работе цели необходимо решить следующие задачи: 
1. изучить теоретико-методологическую литературу, на которой основывается данная работа, и выявить актуальные метафорические модели в текстах политического дискурса;
2. проанализировать с лингвистической точки зрения речь двух бывших президентов Франции Николя Саркози и Франсуа Олланда, выявить особенности использования метафоры в их предвыборных выступлениях;
3. провести сравнительный анализ выступлений французских политиков Николя Саркози и Франсуа Олланда.
	Научная новизна исследования заключается в том, что нами привлечен новый лингвистический материал для анализа функционирования, реализации метафоры в речи современных политиков Франции Николя Саркози и Франсуа Олланда. В данной работе основное внимание направлено на лингвистические аспекты дискурсивных стратегий, применяемых государственными и политическими деятелями в своих выступлениях. 
	Теоретическая значимость исследования состоит в дальнейшем развитии теории политической газетной коммуникации; в систематизации различных точек зрения на вопросы, касающиеся теоретических и практических вопросов функционирования метафоры; в моделировании содержательно-информативной организации политического текста. Результаты работы можно считать вкладом в политическую лингвистику, теорию дискурса, теорию текста и теорию языка в целом.
	Практическая значимость данного исследования объясняется тем, что его результаты могут найти применение в вузовских лекционных курсах по теории языка, в спецкурсах и семинарах по лингвистике текста и теории дискурса, в практическом курсе интерпретации политических текстов масс-медиа на иностранном языке, а также могут быть полезны специалистам в области политической коммуникации. Работа приобретает еще большую значимость благодаря новизне исследовательского материала, который еще не мог быть исследован широким кругом лингвистом.
	Материалом исследования являются политические статьи за последние 5 лет в следующих периодических изданиях: «France Soir», «Lib?ration», «Le Monde», «Le Figaro» и многие другие. Они являются наиболее доступными для исследования.
	Теоретическую базу работы составляют труды ученых, проводящих различные исследования:
- в области изучения теории дискурса (Т.А. ван Дейка, В.З. Демьянкова, Ю.Н. Караулова, А.А. Кибрик, В.В. Красных, И.М. Кобозевой, Е.С. Кубряковой, К.Ф. Седова, В.Е. Чернявской, Е.И. Шейгал и др.); 
- в области когнитивной лингвистики (Н.Н. Болдырева, В. З. Демьянкова, А. Е. Кибрика, Е. С. Кубряковой, Дж. Лакоффа, В. А. Масловой, И. А. Стернинаи т.д.); 
- в области теории метафоры (Н.Д. Арутюновой, А. Н. Баранова, И. М. Кобозевой, О. Н. Лагуты, В. Н. Телия, А. П. Чудинова, Дж. Лакоффа, М. Джонсона и т.д.).
	В ходе работы нами использованы такие методы исследования, как метод сплошной выборки, наблюдения, анализа, описания, сравнительно-сопоставительный, статистический, метод классификаций и обобщений с учетом дискурсивного, когнитивного и коммуникативного подходов к анализу текстов. 
	Поскольку данная работа находится на стыке нескольких дисциплин, включая социолингвистику, психолингвистику, риторику, историю и политологию, для анализа текстов нами также были задействованы исследовательские методы: концептуальный анализ текста по Джорджу Лакоффу и Марку Джонсону; дискурс-анализ, где теоретическая база включала в себя работы Рут Водак и Теуна ван Дейка.
	Кроме того, использовался эвристический метод, связанный со сбором языкового материала, статистический метод для определения частотности употребления метафорических моделей в текстах политического дискурса.
	Данная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы (80 использованных источников) и двух приложений.
	Во введении определяются объект, предмет, методология исследования, ставятся цели и задачи, обосновывается актуальность, теоретическая новизна, практическая значимость работы.
	В рамках первой главы раскрываются общие вопросы функционирования метафоры, специфика классификаций метафор, понятие политического дискурса и дискурса в целом, выводится механизм рождения метафоры в политическом дискурсе.
	Вторая глава работы носит исследовательский характер. На основе примеров метафор в современном французском политическом дискурсе, отобранных в ходе анализа предвыборных речей Николя Саркози и Франсуа Олланда,  выявляется классификация метафорических моделей на материале политических статей за последние 5 лет. Также проводится исследование функций метафор в политике Франции.
	В заключении подводится итог проделанной работы, делаются выводы о степени достижения поставленных целей и задач.
	Cписок использованных источников включает научную литературу по исследуемой проблеме.
	В приложении А приводится список статей, включающих предвыборную речь Николя Саркози и Франсуа Олланда
	В приложении Б представлены статистические результаты исследования наиболее используемых слов в рассмотренных речах Николя Саркози и Франсуа Олланда.











ГЛАВА I. Теоретические основы исследования метафоры в политическом дискурсе

	В рамках данной главы представлены такие теоретические вопросы, как определение метафоры и сферы ее функционирования (§1.1), классификация метафор (§1.2), понятие «политический дискурс» (§1.3) и механизм рождения метафоры в политическом дискурсе (§1.4).

1.1  Определение метафоры и сферы ее функционирования

	Феномен метафоры уже более двух тысячелетий продолжает находиться в центре внимания языковедов, имеется немало исследований, специально рассматривающих однотипные вторичные значения. 
	Изучение метафоры становится всё более интенсивным и быстро расширяется, охватывая различные области знаний – философию, логику, психологию, психоанализ,  герменевтику, литературоведение, литературную критику, теорию изящных искусств, семиотику, риторику, лингвистическую философию, разные школы лингвистики. Метафора является объектом и инструментом исследования вопросов взаимодействия языка и социального развития общества.
	Согласно лингвистическому энциклопедическому словарю В.Н. Ярцевой, метафора (от греческого metaphora - перенос) - троп или несколько тропов или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и тому подобное, для характеристики или наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении. В расширенном смысле термин «метафора» применяется к любым видам употребления слов в непрямом значении [63, с.296].
	Классический словарь Михельсона «Русская мысль и речь» определяет метафору, как иносказание - в переносном смысле сказанное [42, с.154].
	Ассоциируя две различные категории объектов, метафора семантически двойственна. В образовании и, соответственно, анализе метафоры участвуют четыре компонента: основной и вспомогательный субъекты метафоры, к которым применяются парные термины (буквальная рамка и метафорический фокус, тема и «контейнер», референт и коррелят), и соотносимые свойства каждого объекта или новых объектов. Эти компоненты не полностью представлены в структуре метафоры, в частности, остаются необозначенными свойства основного субъекта метафоры, составляющие ее семантику. Вследствие этого метафора допускает разные толкования [63, с.296].
	В очерке А.Н. Баранова к словарю русской политической метафоры, метафора определяется с точки зрения когнитивной теории как сложный когнитивный феномен, возникающий в результате взаимодействия двух смысловых комплексов - содержания/фокуса/источника и оболочки/фрейма/цели» [8, с.178].
	А. Ф. Лосев расшифровывает понятие метафоры очень подробно — на фоне понятий «аллегория» и «олицетворение». По словам А.Ф. Лосева, общей чертой метафоры и алллегории является их ярко выраженное противоположение индикаторной образности в языке [40, с.3-13]. 	Индикаторная образность вовсе не фиксируется как таковая, а существует в живой речи совершенно незаметно наряду с прочими прозаическими приёмами, ровно ничем не выделяясь из обыденной словесности. В противоположность этому аллегорическая и метафорическая образность создаются автором намеренно и воспринимаются читателем сознательно, с более или менее резким выделением из потока повседневной речи. Оба эти вида образности всегда так или иначе оцениваются. Они бывают характерными или для данного литературного жанра, или для данного поэта, или для данного периода его развития, а иной раз, может быть, и для целого исторического периода или для какого-нибудь направления. Словом, в противоположность образу-индикатору, и аллегорическая и метафорическая образность есть определённого рода художественный образ, намеренно создаваемый и оцениваемый и специально фиксируемый, причём всегда художественно рефлексируемый [40, с.13].
	Исследование метафоры стало одним из важнейших направлений современной когнитивной лингвистики, которая в изучении рассматриваемого феномена полностью отказалась от традиционного (идущего еще от Аристотеля) взгляда на метафору как на «сокращенное сравнение», один из способов «украшения» речи или от характерного для генеративистики представления о метафоре как о своего рода взаимодействии двух глубинных (базисных) структур, а также от присущей структурализму ориентации на изучение «собственно языковых» закономерностей метафоризации [56, с.95]. Современная когнитивистика (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Н.Д. Арутюнова, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова и др.) рассматривает метафору как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования и объяснения мира. Человек не только выражает свои мысли при помощи метафор, но и мыслит метафорами, создает при помощи метафор тот мир, в котором он живет [38, с.46].
	Едва ли не каждое новое направление в лингвистике предлагает свое понимание сущности и свои представления о функциях метафоры, свои методики изучения отдельных метафор, типов метафор и метафорических моделей. 
	Теоретической основой описания закономерностей метафорического моделирования действительности стали два научных направления: теория регулярной многозначности, разрабатываемая отечественными языковедами в рамках структурно-семантического описания языка (Ю.Д. Апресян, Д.Н. Шмелев, Н.В. Багичева, Л.В. Балашова, Н.И. Бахмутова, Л.А. Новиков, И.А. Стернин, А.П. Чудинов и др.), и теория концептуальной метафоры, возникшая в США как направление когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, М. Джонсон и др.) и успешно развиваемая в России [38, с.31]. 
	В основе теории концептуальной метафоры лежит представление о метафоре как о языковом явлении, отражающем процесс познания мира. В соответствии с рассматриваемой теорией метафорические модели заложены в понятийной системе человеческого разума, это своего рода схемы, по которым человек думает и действует [38, с.46]. Соответственно наблюдения за функционированием метафор признаются важным источником данных о функционировании человеческого разума. 
	Современная когнитивная лингвистика считает метафору не тропом, призванным украсить речь и сделать образ более понятным, а формой мышления. В коммуникативной деятельности метафора - важное средство воздействия на интеллект, чувства и волю адресата. Соответственно для ученого анализ метафорических образов - это способ изучения ментальных процессов и постижения индивидуального, группового (партийного, классового и др.) и национального самосознания. 
	При обращении к практической речи в глаза бросается неуместность метафоры, её неудобство и даже недопустимость в целом ряде функциональных стилей. Так, несмотря на семантическую емкость метафоры, ей почти нет места в языке телеграмм, текст которых сжимается отнюдь не за счёт метафоризации. Между тем в так называемом «телеграфном стиле» художественной прозы она появляется, и нередко.
	Не прибегают к метафоре в разных видах делового дискурса: в законах и военных приказах, в уставах, запретах и резолюциях, постановлениях, указах и наказах, всевозможных требованиях, правилах поведения и безопасности, в циркулярах, в инструкциях и медицинских рекомендациях, программах и планах, в судопроизводстве (приговорах частных определениях), экспертных заключениях, аннотациях, патентах, и анкетах, завещаниях, присягах и обещаниях — словом, во всём, что должно неукоснительно соблюдаться, выполняться и контролироваться, а следовательно подлежит точному и однозначному пониманию. Приведенный перечень показывает, что метафора несовместима с прескрептивной и комиссивной (относящейся к обязательствам) функциям речи. Естественно, что метафора редко встречается и в вопросах, представляющих собой требование о предписании, а также в вопросах, имеющих своей целью получение информации. 
	Метафора — вездесущий принцип языка. В обычной связной речи мы не встретим и трех предложений подряд, в которых не было бы метафоры. Даже в строгом языке точных наук можно обойтись без метафоры лишь ценой больших усилий: чтобы избежать метафор, надо сперва их обнаружить. 
	Сфера политических языковых игр, по идее, должна быть бедна метафорами, т.к. речь публичного политика в изрядной степени состоит из комиссивных актов (предвыборных обещаний и т.п.), степень последующего воплощения которых в реальность должна быть контролируема. Но, как только центр тяжести переносится на эмоциональное воздействие, что в политической жизни (из-за низкой политической, экономической и т.п. грамотности электората) случается чрезвычайно часто, запрет на метафору снимается. Так, когда в речи ультиматум вырождается в угрозу, имеющую своей целью устрашение, он может быть выражен метафорически. Сфера выражения эмоций и эмоционального давления вносит, как в обыденную, так и в политическую речь элемент артистизма, а вместе с ним и метафору.
	Итак, в данном параграфе нами рассмотрены основные взгляды языковедов на лингвистическую природу метафоры, существующие в современной лингвистике. Перечисленные положения стали уже традиционными, классическими в теории метафоры, например: утверждения о семантической двуплановости метафор, об общих для основного и переносного значений смысловых компонентах, о необычном метафорическом окружении, об определенных семантических классах слов, способных развивать образные значения. 
	Следующий параграф посвящен обзору различных классификаций метафор. Рассмотрим отечественные и западноевропейские разработки.

1.2  Классификация метафор

	Метафора – один из самых разносторонних тропов. В истории лингвистики существовало несколько трактовок вопроса классификации метафор. Этой проблеме посвящены работы Н.Д. Арутюновой, В.Г. Гака, Ю.И. Левина, В.П. Москвина, К.А. Долинина и многих других авторов. Исследователи выделяли их в определенные типы, разрабатывали различные подходы и критерии, в соответствии с которыми распределяли затем метафоры по разным классам. 
	Метафора представляет собой сложный знак, имеющий ряд структурных особенностей и специфических черт содержательной стороны, а также выполняющий в языке определенные функции. Но, как заметил В. М. Москвин, «свода параметров, по которым может производится классификация метафоры, мы до сих пор не имеем [43, с.53]. Поэтому систематизация, а в целом ряде случаев - и выявление таких параметров, т.е. классификация метафор с лингвистической точки зрения, представляются действительно неотложными задачами отечественной науки о языке».
	Н.Д. Арутюнова, показывая функциональные типы языковой метафоры, вычленяет: номинативную, образную, когнитивную и генерализирующую (как конечный результат когнитивной метафоры) метафоры [4, с.232].
	В типологии В.Г. Гака существуют полный метафорический перенос-двусторонняя метафора (голова-котелок), односторонняя семасиологическая метафора (ножка стула), односторонняя ономасиологическая метафора (волынить); частичный метафорический перенос (зубец вилки) [21, с.97].
	В типологии Ю.И. Левина метафоры вычленяются по способу реализации компаративного элемента: метафоры-сравнения (колонада рощи); метафоры-загадки (клавиши-булыжники); метафоры, приписывающие объекту свойства другого объекта (ядовитый взгляд, жизнь сгорела) [39, с.132].
	Подробнее рассмотрим подход К.А. Долинина, который выделил четыре основных типа классификации: одночленная, двучленная, многослойная и развернутая.
- Одночленная метафора - это присоединение к А нечто заведомо ему несвойственное: действие или качество [30, c.136].
Одночленная метафора может быть:
а. глагольной.
Dans l’entourage de M. Sarkozy, on r?fute tout soup?on d’avoir voulu chasser un cyclone m?diatique par un autre [1, с. 8];
б. адъективированной.
...son calot de travers sur son front t?tu [20, с. 17];
в. именной.
...l’univers m?diatique huil? du pr?sident de la R?publique [1, с. 8].
	В каждом случае при метафорически употребленном слове имеется слово или словосочетание, связанное с ним синтаксически и употребленное в прямом смысле. К.А. Долинин предлагает назвать этот элемент «опорным словом» и обозначить символом А. Следовательно, формула для одночленной метафоры выглядит так: А+ b [30, с.137].
- Двучленная метафора – это семантически противоречивая высказывание: значение синтаксической конструкции вступает в прямое противоречивое с лексическим значением компонентов [30, c.134].
Двучленная метафора обычно представлена двумя именными группами:
а. предикативом.
…la disparition du tabac dans les lieux publiques est une fa?on moins anodine de tirer sa r?v?rence [3, с.3]; Cr?dit agricol, l’un des piliers du secteur bancaire fran?ais, (...) a r?v?l?… [1, с.1]; ...la fum?e du souvenir [20, с.42].
	Двучленная метафора может быть представлена формулой а = b, поскольку конструкции, в которых соединяются а и b, будь то предикативная конструкция, приложение или именное словосочетание, имеют одно и то же грамматическое значение. Однако а и b обозначают заведомо не тождественные, далекие, порой даже принадлежащие к разным логическим категориям понятия, и, следовательно, метафора может уподоблять:
* абстрактные и конкретные понятия: ...la sortie du carcan des 35 heures [3, с.32];
* одушевленные существительные и другие живые существа: La victime ?tait un maniaque du rangement [21, с.75];
* живые существа с неодушевленными предметами: ...le pr?sident de la R?publique est un coeur ? prendre [1, с.8];
* человека и животного: Je connais bien les lieutenants que je vais mettre sur le coup. Je vais les mettre au parfum et je vous garantie leur discr?tion [21, с.86]. De mon c?t?, je voyait arriver dans ma bo?te de jeunes loups qui voulaient prendre ma place [21, с.86];
* человека и насекомого: En attendant, nous devons continuer notre travail de fourmis... [21, с.86];
* неодушевленные предметы, абстрактные понятия с живыми существами (метафора построена на олицетворении): L’Etat providence… est le fils d?g?n?r? de l’Etat monarchique… [3, с.31]; En une seconde je pense amoureusement aux villes, aux maisons bien-aim?es, aux trottoirs, ? leur douce peau goudronn?e [20, с.44];
* явления социального и морального порядка, абстрактные понятия с материальными предметами: ...huit chapitres ont ?t? g?l?s par Bruxelles en 2006 [21, с.6]; ...le SIS... est devenu un outil majeur de la coop?ration judiciaire et polici?re [21, с.6];
* события человеческой жизни и природные явления: Si j’avais su ce qui s’amassait au-dessus de ma t?te, les orages et ma noire infortune, je n’aurais pas musard?, perdu mon temps, ma vie et mon avenir militaire [20, с.24].	Двучленная метафора представляет собой семантически противоречивое высказывание в силу прямого противоречия значения синтаксической конструкции с лексическим значением компонентов. К.А. Долинин полагает, что грамматическое значение (а = b) является ведущим в процессе восприятия. Читатель ищет в образе те семы-признаки, которые, принадлежа b, могут в то же время характеризовать и а. Все признаки, который читатель выделяет из b и прилагает к а, остаются элементами «нерасчлененного представления, в котором совмещены признаки разных предметов» [30, с. 22].
	Одночленная метафора состоит в том, что опорному слову А приписывается «чужой» атрибут b. Этот чужой атрибут вызывает представление о своем постоянном, узуальном «хозяине». К.А. Долинин обозначает его символом В. Под влиянием сближения атрибутов а и b в сознании читателя происходит сближение «хозяев» — А и В [30, с.136].
	Таким образом, характер отношений между элементами формул следующий:
1) для двучленной метафоры А = b, где А и b — имена предметов и явлений, между которыми утверждается отношение тождества или включения;
2) для одночленной метафоры А и b принадлежат к различным категориям и между ними устанавливаются иные отношения: А создает b или А характеризует b [30, с.137—138].
	Характер отношений между элементами метафоры может быть более или менее прямым, непосредственным, более конкретным или более абстрактным [16, с. 179].
- Многослойная метафора – одночленная метафора, которая строится по формуле А+b и представляет собой метафору-загадку, разгадка которой скрыта в контексте [30, c.138].
	В многослойной метафоре одновременно реализуются несколько значений слова. С точки зрения отношений между компонентами многослойной метафоры (которая может быть и одночленной и двучленной), необходимо отметить, что в ней возникает вторичное сближение между А и В. Долинин  К.А. приводит пример: Le corbeau — l’accent grave sur le sillon, где на первом уровне дешифровки le corbeau — это l’accent, так как тело сидящей вороны располагается примерно под углом 45°. У слова grave одновременно реализуются несколько значений: фразеологическое в составе терминологического сочетания accent grave и свободные — серьезный, важный, низкий (о звуке). То есть значения слова характеризуют ворону (или ее крик) как вестника несчастья. Но слово grave выступает здесь не только как характеристика звука, но и как окказиональное звукоподражание. На втором уровне дешифровки в метафоре происходит вторичное сближение между А (le sillon) и В — узуальным «хозяином» accent grave, то есть строкой.
	Следовательно, строка подобна борозде, и тот, кто производит строку (писатель), сравнивается с тем, кто производит борозду (пахарь). Таким образом, в метафоре L’accent grave sur le sillon одновременно присутствуют два образа: вороны и писателя.
	Образ в развернутой метафоре (la m?taphore suivie ou fil?e) — это сложное семантическое образование: развернутое словосочетание, предложение или текст. Отличие развернутой метафоры от многослойной состоит в том, что в первой образ реализует те семантические, лексические и грамматические валентности, которые присущи ему в прямом значении [30, с.146].
	По типам метафоры делятся на структуральные (типы актуализированного значения) и функциональные (по степени актуализации конкретных смыслов).
	Структуральные метафоры строятся:
* на взаимодействии прямого (свободного) и переносного (функционально ограниченного) смыслов; семантическая связь последнего обновлена контекстом;
* на параллельной актуализации прямого смысла, закрепленного в узусе, и нового значения, являющегося результатом полного его преобразования. Здесь мы видим комбинированный троп: метафорическая метонимия и метонимичная метафора;
* на комбинировании прямого смысла слова с его значением в узусе или с его этимологическим источником.
	Последнее встречается намного реже ввиду его исключительно литературного и книжного характера [30, с.138].
	Для функционального типа метафоры важна степень полноты, характеризующей актуализацию конкретного смысла. З.И. Хованская предлагает ограничить изучение всех видов функциональной метафоры рассмотрением различий между простой (simple) и развернутой (d?velopp?e ) метафорами [55, с.167].
-  Развернутая метафора – это такая метафора, образ которой представляет собой сложное семантическое образование – развернутое словосочетание, предложение или более крупную единицу речи [30, c.139].
	В развернутой метафоре реализация полноты значения совершеннее, тогда как простая метафора актуализирует один или два признака смысла только строго необходимые, чтобы обеспечить метафоричность выражения. Именно такая «несовершенность» актуализации употребленных смыслов, характерная для простой метафоры, объясняет природу комических эффектов, афоризмов и каламбуров [17, с.252—253].
	Метафора может быть полной (m?taphore totale) и частичной (m?taphore partielle) по функции или признаку [18, с.123].
	Пример метафоры по признаку: ...cette annonce fait l’effet d’un coup de tonnerre dans le ciel [1, с.4].
	Пример метафоры по функции: ...les banques fran?aises sont invit?es ? ?plucher leurs comptes [1, с.4].
	Когда перенос значения касается только одного из компонентов выражения, Н. П. Потоцкая предлагает употреблять термин «метафорическое выражение» [47, с.185].
	Метафоры по функции часто определяются как стилистический прием олицетворения: Le Cr?dit agricol a beau affirmer qu’il ne s’agit pas d’une perte r?elle... [1, с. 4].
	Метафорическим изменениям в разных языках подвергаются иногда разные слова для передачи одного и того же значения. Так, во французском и русском языках мы находим следующие метафоры, выраженные по-разному:
o появление цифрового развлечения — la naissance du divertissement num?rique; o ручка кастрюли — la queue d‘une casserole; o злой взгляд — regard noir; изображать что-либо в чёрном свете — pousser qch au noir.
	В теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона различаются ориентационные, онтологические и структурные метафоры [38, с.217].
1. Ориентационные метафоры опираются на пространственные оппозиции типа «верх — низ», «центр — периферия», «больше — меньше» и т.п. Метафоры, использующие направление вверх — вниз (хорошее — вверху, плохое — внизу; лучшее — вверху, худшее — внизу; счастье — вверху, печаль — внизу), гораздо более распространены, чем метафоры вперед — назад (будущее — впереди, прошлое — сзади), но и они, в свою очередь, более распространены, чем метафоры левое — правое (хорошее — справа, плохое, злое, мрачное — слева): Sous haute surveillance, le centre de contr?le est le cerveau du syst?me [1, с.6]. ...les r?sultats sont encore loin d’?tre ? la hauteur des ambitions affich?es par les Europ?ens [1, с.6].
	Горизонтальное положение ассоциируется со сном, болезнью (пассивностью), смертью.
	Вертикальное — со здоровьем, физической силой, энергичностью. Оппозиция «верх — низ» представляет отношения подчиненности и иерархии, а также направление движения, где «вниз» подразумевает отрицательное отношение, что связано с негативным отношением человека к
падению: Mais il faut une volont? politique ferme et des moyens ? la hauteur afin de chasser la peur d’avoir un jour ? emprunter le ‘descenseur’ social [1, с.5]. 
	К общему блоку метафор «движения» относятся метафоры, описывающие «движение вперед — назад» или «движение к объекту — от объекта», а также «отсутствие движения». Оппозиция «движение вперед — назад» может выражать: возвращение на старую позицию или регресс. Явления общественно-политической жизни могут быть описаны как дорога, на которой происходит движение. Используются: глаголы движения, отглагольные существительные, прилагательные, наречия.
2. Онтологические метафоры или, иначе, «метафоры вместилища» опираются, во-первых, на представление о человеческой душе как неком вместилище чувств, а во-вторых, на представление о неодушевленных предметах как живых существах: ...les critiques qui fusent sur l’?talage de sa vie priv?e [3, с.28]. Le cigare cubain — le puro — s’affiche encore avec orgueuil dans les ar?nes de la Maestranza. Il appartient au rituel taurin, lui-m?me menac? par les nouvelles d?cences... [3, с.3].
3. Структурные метафоры опираются на возможность использования средств одной понятийной сферы для описания другой. Например, течение спора нередко описывается как боевые действия, жизнь человека — как путешествие. Приведем пример описания обращения человека к другому человеку, а также обращение внимание на предмет как «атаку»: Mussard, qui a pos? un dossier sur une chaise en arrivant, attaque: Bonjour, patron! [4, с.37].
D?s que nous sommes assis, il attaque: Voil?! J’ai peut-?tre trouv? une piste! [4, с.208]. Je me l?ve et j’efface soigneusement le tableau. Puis j’attaque mon casse-cro?te, tout en faisant du caf? [4, с.106].
	Итак, в данном параграфе нами изучены различные классификации метафор. Наибольшее внимание уделяется работе К.А. Долинина, который выделил четыре основных типа классификации: одночленная, двучленная, многослойная и развернутая. 
	Классификаций метафор на сегодняшний день существует много, однако, общая суть всех классификаций сводится к разделению метафоры по семантическому, функциональному и структурному критерию. 
	В современном мире метафора употребляется в различных сферах общения. Она делает речь более экспрессивной, выразительной, запоминающейся. Не обошла она стороной и политический дискурс.  Проблеме политического дискурса, в текстах которого мы будем изучать метафорическое представление реальности, мы уделим следующий  параграф.
	
1.3  Понятие «политический дискурс»

	Прежде чем охарактеризовать политический дискурс как важную составляющую политической лингвистики следует дать определение термину «дискурс».
	Несмотря на более чем полувековую историю исследования дискурса, не существует единого толкования этого понятия. Далее приводится ряд определений и подходов к изучения дискурса, которые предлагают современные авторы.
	Дискурс при любых подходах к его определению связан с разнообразием явлений жизни, то есть позволяет подвергнуть анализу многие стороны бытия. В широком смысле дискурс – это глобальное коммуникативное явление, происходящее в определенных условиях, при неких обстоятельствах. В узком понимании – это текст, демонстрирующий работу сознания автора и активизирующий работу сознания адресата. 	Выяснение особенностей соотношения дискурса и текста актуально для современной лингвистики. Часто они противопоставляются как процесс и результат, например в работах Александровой О.В., Кубряковой Е.С., Шинкаренковой М.Б. Труды ряда таких ученых, как ван Дейк, В. З. Демьянков, А. А. Кибрик, И. М. Кобозева, построены на коммуникативном подходе к анализу дискурса. Эти исследователи понимают дискурс как абстрактную субстанцию, связанную с контекстом, актуальностью темы, идеологией, социальными, культурными особенностями, историческим периодом актуализации, как некий динамический процесс, развивающийся в определенных условиях благодаря языковой и мыслительной деятельности.
	В.Е. Чернявская, стараясь дать дискурсу исчерпывающее объяснение, тоже указывает, что он стоит за пределами только текста и подразумевает обязательно анализ условий, обстоятельств, окружающих его: «дискурс обозначает коммуникативный и ментальный процесс, приводящий к образованию некой формальной конструкции – текста. Конкретные тексты составляют эмпирический базис для описания дискурса, которое, однако, не может быть сведено только к характеристике пропозиционального и иллокутивного аспекта, а требует включения данных об организации коммуникативно-когнитивных процессов, приведших к созданию этих текстов» [57, с.34].
	«Дискурс… это связный текст в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействиях людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс – это речь, «погруженная в жизни» [3, с.176].
	Дискурс понимается как когнитивный процесс, ведущий к созданию речевых образований, результатом этих действий является текст. Эту же мысль мы встречаем в работе В.В. Красных, которая отождествляет дискурс с текстом, но оговаривает, что текст в данном случае вписан в социальный контекст: «Дискурс есть вербализованная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планам» [35, с.91].
	Следует отметить, что все исследователи, работающие в разных направлениях исследования дискурса, говорят о важности учета языковых средств, реализующих дискурс, так как в язы.......................