Семантическая оппозиция «свой – чужой» в политическом дискурсе

 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования
«Кемеровский государственный университет»

Институт филологии, иностранных языков и медиакоммуникаций
кафедра русского языка


Зимина Анастасия Алексеевна


СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ «СВОЙ – ЧУЖОЙ» В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

выпускная квалификационная работа
(бакалаврская работа)

по направлению подготовки 45.03.01 Филология
направленность (профиль) подготовки «Отечественная филология» 



Научный руководитель:

     канд. филол. наук,  доцент
Е. В. Кишина



Работа защищена с оценкой:
                                                                            ____________________________

                                                            протокол ГЭК № _____

	               от «____» ________20___г.

                                                                           Секретарь ГЭК________________
                                                                                                                  подпись

Кемерово 2018
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………….....3
ГЛАВА 1. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ «СВОЙ - ЧУЖОЙ» КАК ЯДЕРНЫЙ МЕХАНИЗМ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
1.1.Архаическая модель семантической оппозиции «свой - чужой»………..7
1.2.Семантическая оппозиция «свой - чужой» как ядерный 
смысловой компонент политической коммуникации………………………….9
1.3. «Мы - они» как репрезентант семантической оппозиции 
«свой - чужой» ………………………………………………………………….11
1.4.Политическая коммуникация и дискурс…………………………………13
1.5. Социологизированный характер семантической оппозиции 
«мы - они»……………………………………………………………………….16
ВЫВОДЫ ПО I ГЛАВЕ………………………………………………………..
ГЛАВА 2.«МЫ - ОНИ» КАК СМЫСЛОВОЕ ЯДРО ПУБЛИЧНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
2.1.  Семантические модели оппозиции «мы – они» (на материале выступления В.В. Путина на пленарном заседании 70-й сессии Генеральной Ассамблее ООН)…………………………………………………………………24
2.2.Семантические модели оппозиции «мы–они»
 (на материале выступления В.В. Путина на итоговой пленарной сессии XIV ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай»)………………………………………………………………………..29
2.3. Метафорическое представление группы «мы – они» (на материале выступления В.В. Путина на пленарном заседании 70-й сессии Генеральной Ассамблее ООН)…………………………………………………………….….35
2.4.Метафорическое представление группы мы – они (на материале выступления В.В. Путина на итоговой пленарной сессии XIV ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай»)……………..39
2.5. Сопоставительный анализ функционирования семантической оппозиции «мы-они» в публичной политической коммуникации……………………….42
ВЫВОДЫ ПО II ГЛАВЕ………………………………………………………49
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………..……….51
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК………………………………………52

ВВЕДЕНИЕ
     Одним из направлений описания политической коммуникации является исследование семантической оппозиции «свой – чужой», имеющей ряд разновидностей (друг - враг, добро – зло, власть – народ и т.д.), доминирующей из которых выступает семантическое противопоставление «мы - они». Архаическая модель восприятия действительности по принципу «свой – чужой» активно исследуется на материале политических дискурсов (Байбурин А.К., Кишина Е.В., Михалёва О.Л., Чернышова Т.В.,Чудинов А.П., Шейгал Е.И. и др.), что во многом обусловлено ядерной семантикой дихотомии: интеграции/сплочённости – разъединения/отчуждения.
     Дихотомия «мы–они» выполняет ведущую роль в смысловой организации и реализации прагматико-манипулятивной функции политической коммуникации.Функционируя в политических дискурсах, «мы» широко реализует такое значение, как «национальное единство», совокупность субъектов предстаёт как множество людей одной нации.
     Вырастает политизированное значение местоимений: «мы» и «наш», противопоставленное значению «они», «их». «Мы» относится к числу сложных и выразительных по своему смысловому объёму категорий. Это инклюзивное местоимение стало универсальной психологической формой самосознания всякой общности людей.«Они» репрезентируется в политической коммуникации набором признаков, подчёркивающих идеологическую, социальную, религиозную, этическую отчуждённость»[Поршнев, 2007: 14].
     Актуальностьтемы исследованияобусловлена значимыми признакамидихотомии «мы-они», которая представляет собой универсальный феномен, определяющий все формы человеческого существования. Разделение мира по принципу своё-чужое находит своё отражение в социальном, религиозном, философском, политическом аспекте.Значимость дихотомии «мы–они» в политической коммуникацииопределяется тем, что использование бинарной оппозиции в качестве инструмента анализа позволяет раскрыть универсальную природу любого политического дискурса, цель которого заключается в стремлении овладеть властью, используя коммуникативные стратегии дискредитации и самопрезентации.
     Объектом настоящего исследования выступает дихотомия «мы – они», организующая семантическое пространство публичных политических выступлений.
     Предмет исследования – семантические особенности дихотомии «мы – они» в публичной политической коммуникации.
     Материалом исследования являются 2 стенограммы выступления Владимира Владимировича Путина: на пленарном заседании 70-й сессии Генеральной Ассамблее ООН 28 сентября 2015 года,  на итоговой пленарной сессии XIV ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» под названием «Мир будущего: через столкновение к гармонии» 2017 года.
     Выбор материала определяется повышенным вниманием общественности к данным выступлениям по разным экстралингвистическим причинам (напряжённые отношения с рядом западных стран, политические противоречия с лидерами других государств, экономический кризис и т.д.). Собственно лингвистической причиной отбора материала явился фактор авторства текстов: в СМИ неоднократно подчёркивалось, что анализируемые тексты выступлений были подготовлены непосредственно самим президентом. Помимо этого выбор материала определяется разной целевой аудиторией публичных выступлений главы государства. Выступление на пленарном заседании 70-й сессии Генеральной Ассамблее ООН адресовано мировой политической элите в виде глав 150 государств. Выступление на итоговой пленарной сессии XIV ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» больше ориентировано на широкую аудиторию в виде лидеров государств, общественных деятелей, представителей крупного бизнеса.
     Цельисследования заключается в сопоставительном анализе функционирования семантической оппозиции «мы–они» в публичной политической коммуникации.
     Поставленная цель предполагает решение  следующих задач: 
     1. формирование теоретической  базы исследования по таким вопросам, как «политическая коммуникация»,  «политический дискурс», «семантическая оппозиция «свой – чужой»;
     2. формирование эмпирической базы исследования путём наблюдения за языковыми особенностями реализации оппозиции «свой – чужой» в выступлениях президента РФ;
     3. выявление специфики реализации семантической оппозиции «свой–чужой» в выступлениях В.В.Путина;
     4. определение особенностей функционирования дихотомии «мы – они»  как ядерной формы репрезентации оппозиции «свой – чужой» в метафорическом представлении. 
     Для решения поставленных задач использовались следующие методы:контекстный анализ, направленный на вычленение языковых единиц и структур, реализующих семантику «свой – чужой»;  дискурсивный анализ; контекстуальный анализ способов реализации интенций автора в политическом тексте. 
     Научная новизна заключается в том, что в работе предложен  сопоставительный анализ функционирования семантической оппозиции «мы–они» в публичной политической коммуникации.Анализируемый жанр политической коммуникации по своим институциональным особенностям обладает сильным воздействующим потенциалом, одной из стратегий которого является целенаправленное создание в массовом сознании образа «мы» и «они».
     Гипотезой исследования выступает предположение о том, что семантическая оппозиция «мы – они»,  являющаяся ядерным репрезентантом дихотомии «свой – чужой»,по-разному организует семантическое пространство различных в хронологическом отношении текстов публичной политической коммуникации.
     Апробация результатов исследования.  Материалы и результаты исследования обсуждались на XI (XLIII) Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Образование, наука, инновации: вклад молодых исследователей» (Кемерово, 2016); на XII (XLIV) Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых «Образование, наука, инновации: вклад молодых исследователей» (Кемерово, 2017); наIV (XVII) Международной научно-практической конференции молодых учёных «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 2017); на XXV Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2018) и на XIII (XLV) Международной научно-практической конференции студентов и молодых ученых "Образование, наука, инновации: вклад молодых исследователей» (Кемерово, 2018). Всего по теме исследования имеется 5 научных публикаций.
     Структура работы: выпускная квалификационная работа состоит  изВведения, двух глав (теоретической и собственно исследовательской), Заключения и Списка литературы.
 
 
 
 ГЛАВА I
СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОППОЗИЦИЯ «СВОЙ - ЧУЖОЙ» 
КАК ЯДЕРНЫЙ МЕХАНИЗМ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
1.1. Архаическая модель семантической оппозиции «свой - чужой»
     Членение универсума на дуальное отношение «мы – они», «свой – чужой» характерно для древнейшего сознания мира и является одним из фундаментальных противопоставлений, существующее в национальном мироощущении. Эта мифологема переходила и, очевидно, будет переходить из одной исторической эпохи в другие, осуществляя при этом дифференциальные функции - от консолидации племени, полиса, государства в борьбе с общим врагом до разделения государства на два враждебных лагеря.
     Культурная универсалия членит представление о мире на два полюса.  Грань между миром, воспринимаемым носителемязыкового сознания как «свой», близкий, безопасный, оцениваемый положительно, и мир, оцениваемым как «чужой», плохой, опасный [А.Б. Пеньковский,  С.Л. Сахно  и  другие].  
     Обращаясь к историографии вопроса следует указать работу В.Н.Топорова и В.В. Иванова. Учеными была воссоздана праславянская реализация оппозиции «свой  - чужой» в трех аспектах:
     1)	социальная интерпретация оппозиции «свой -чужой»: первый член оппозиции («свой) означает принадлежность данной социальной группе, а под «чужим» понимается то, что не является преимущественным символом данной группы;
     2)	этническая интерпретация «своего - чужого»;
     3)	интерпретация по принципу «человеческое/ нечеловеческое»: «свой» обозначает принадлежность к человеческому, а «чужой» - к нечеловеческому, звериному, колдовскому [Иванов, Топоров, 1965, с. 156].
     Е.В. Иванова, анализируя мифологическую модельмирорефлексии отмечает, что в недрах первобытного сознания задолго до неолитической революции была выработана определенная система бинарных признаков (диад) как средства восприятия и описания мира; трафарет, которым человек пользовался при описании внешнего мира. Такие наборы классификаций включали в себя множество пар противоположных друг другу признаков, одному из которых приписывались положительные, а другому - отрицательные качества. Этой системой определялось все поведение представителей архаического коллектива [Иванова, 1999, с. 9]. 
     Создавая ткань культуры по оси «своё – чужое», миф оперирует антагонистическими несхожестями, принципиальными инаковостями, цель которых - на фоне и по контрасту со странными и необычными традициями других народов показать «нормальность» собственного, продемонстрировать их «чужесть» невключённость в мифологему «своей» культуры. [Казакова, 2014, с.120]
     В.Г. Лысенко в исследовании «Познание чужого как способ самопознания (попытка ксенологии)» представляет порядка 9 моделей к анализу оппозиции «свой-чужой», которые выстроены в последовательности от биологического к культурному.Рассмотрим этологическую,гетеропотическую, и модель антиподов, которые, на наш взгляд, являются основополагающими в формировании оппозиции «свой» — «чужой»:
     1) Этологическая модель — биологически заложенное в нас отношение к чужому как кугрозе для нашей группы (племени, рода). Чужой — это лишь воплощение угрозы: у него нет личности, нет истории, нет мира, откуда он пришел, нет национальности, культуры, есть только враждебная инаковость, ощущаемая на интуитивном уровне. Чужой — это не обязательно инородец, им может быть и член группы, который выбивается из общей массы по самым разным причинам, начиная с какого-то телесного увечья (инвалидности), манеры одеваться, кончая образом мысли [Лысенко,2009, с.62].
     2) Гетеротопическая модель-чужие есть другой топос, другой мир. Наше отношение кэтому чужому миру - осторожное любопытство. Мы даже можем допустить, что у «них» есть нечто ценное, чего нет у нас.Мы можем у "них" чему - нибудь научиться [Лысенко,2009, с. 68].
     3) Модель антиподов: они (носители чужого)- наша противоположность, то, чем нам неследует быть. Здесь на первый план выходит моральная оценка: все, что для нас зло, для них добро, и наоборот. [Лысенко,2009, с. 64].
     
     
1.2. Семантическая оппозиция «свой-чужой»как ядерный смысловой компонент политической коммуникации
     Одним из ядерных семантических образований, актуализируемых в политическом дискурсе, является бинарнаяоппозиция «свой ? чужой».
     В современном мире наблюдается обострение международных отношений. «Особую значимость проблема развития оппозиции «свой - чужой» приобретает в условиях локальных и гражданских войн, политических конфликтов, напряженных этно-социальных взаимодействий, межрелигиозных столкновений. Развиваясь, оппозиция ?свой – чужой? преломляется в такие формы, как: ?людь-нелюдь?, ?мы-они?, ?герой-антигерой?, ?свой-враг?, ?Я-Другой?, ?свойскость-чуждость?, которые фиксируют изменение, как самой оппозиции, так и культуры, в которой она проявляется»[Фельде, 2015, с. 135].
     Семантика «свойственности – чуждости» становится базовым языковым механизмом в реализации стратегий (реализуются стратегии уничижения и возвеличивания) и тактик, направленных на моделирование общественного сознания. Данная оппозиция содержит манипулятивно-прагматический потенциал, что оказывает сильное эмоциональное воздействие на адресатов в политической коммуникации.  
     Политический лидер, говоря от имени «своего», противопоставляет себя и аудиторию «чужому» за счет использования различных языковых средств, построение речевых тактик и стратегий. Дуальная оппозиция «свой-чужой» раскрывается в рамках коммуникативных стратегий: «создания» круга своих» – борьба с противником (агональность) и «создания круга чужих – поиск и сплочение сторонников (интеграция). Тем самым политический лидер пытается изменить ситуацию в соответствии со своим мировоззрением и прагматической установкой. Умение политика  оперировать в речи семантической моделью «свойственности - чуждости» выражается различными средствами, главной целью является самопрезентация политика или дискретизация его оппонентов. Эта цель может выражаться как эксплицитно, так и имплицитно [Шейгал, 2004, с. 326].
     Весь процесс борьбы за власть зиждется на противопоставлении «свой – чужой», целью которого является убедить, воздействовать на адресата для
поддержания идеологии социальных ценностей и «правил игры» правящей
политической элиты. 
     Концептуальная структура «свой-чужой» содержит социальные, политические, этнические признаки как базовые образования, формирующие векторы «свойственности – чуждости», получают иное смысловое наполнение в современных политических дискурсах.[Кишина,2009]
     В рамках философской и культурной антропологии, социологии, политологии «своё - чужое» сводится к противопоставлению разных этнических общностей: «свой/русский народ» - «чужой народ/ нерусский» (Э. Гуссерль, Н. Печерских, Р. Штихве, Е. Шервуд и др.). Подобная интерпретанта наделяется рядом функций:
1) этнодифференцирующая функция, выражающаяся в противопоставлении этнической специфики разных народов (наша культура - их культура, наш менталитет - их менталитет);
2) этноинтегрирующая функция, способствующая осознанию единства своей нации (осознание некоторой группой самой себя как «своих» в отличие от «чужих»)[Кишина, 2009].
1.3. «Мы - они» как репрезентант  семантической оппозиции 
«свой-чужой»
     Фундаментальная семиотическая модель «свой-чужой» имеет множественную интерпретацию и реализуется в оппозиции «МЫ - ОНИ». 
      «МЫ» представляет собой сложную категорию, присущую любой общности людей и всегда подразумевающую противопоставление каким- либо «ОНИ». Семиотическая категория «Мы» выступает как прогрессирующая сила, категория «они», в свою очередь, как предполагаемые политические противники [Кишина, 2009]
     «МЫ» ? высказывания, провозглашающие «свой круг», организующие стратегию согласия с целевым адресатом и предполагающие его противопоставленность «другим». «Мы» относится к числу сложных и выразительных по своему смысловому объёму категорий. Это инклюзивное местоимение стало универсальной психологической формой самосознания всякой общности людей.Но «мы» всё-таки всегда подразумевает противопоставление каким-либо ? то определённым, то неопределённым ? «они» [Поршнев, 2007, с. 14].
     «ОНИ» в политической коммуникации выступает как инициатор конфликтов, который ведет провокационную деятельность и не идет на сотрудничество.
     Существенной частью оппозиционного политического дискурса является этноцентризм: приписывание себе (особенностям своей культуры, культурным традициям, языку) только положительных черт, другим – только отрицательных. Семантика противопоставления активно эксплуатируется в политическом дискурсе как таковом. В оппозиционном дискурсе структуры и приёмы противопоставления пополняются за счёт скрываемого, но легко распознаваемого политического оппонента – обобщённого субъекта, стоящего на другой позиции. Языковые средства приспосабливаются к определённому способу существования в системе политических коммуникаций»[Синельникова,2010, с. 34].
     Оппозиция «мы–они» выполняет ведущую роль в смысловой организации и реализации прагматико-манипулятивной функции политических дискурсов, становится их базовой оппозицией, «событийными концептами» политической коммуникации [Чернышова, 200, с. 200 -205].
     Преобладающее противопоставление «Мы – Они» оказывает прямое влияние не только на поведение политического деятеля, но и на выбор его коммуникативных стратегий, тактик, иллокутивных намерений и воздействующих эффектов.В политическом дискурсе данная оппозиция вариативна и может проявляться на разных уровнях:внешнем - «наше государство» и идеологически чуждое ему государство и внутреннем: - а) власть и народ; б) политическая партия/движение - политическая партия/движение; в) и уже - в рамках одного политического направления/движения категория «свои» может быть далее дифференцирована на своих и чужих по частным вопросам, убеждениям и занимаемым позициям. [Соломина, 2014]. 
     Таким образом, оппозиция «Мы-Они» имеет множественную интерпретацию, характеризуется амбивалентностью ипреобладающей агональной природой.
     
     
     

1.4. Политическая коммуникация и дискурс
    Демократизация современной общественной жизни, проникновение политической информации в различные сферы жизни человека обусловливают повышенный интерес к изучению политической коммуникации.Политическая коммуникация является предметом исследования современного языкознания - политической лингвистики, носящей ярко выраженный междисциплинарный характер: в ней интегрируются достижения социолингвистики, лингвистики текста, когнитивной лингвистики, стилистики и риторики. 
    Лингвополитология, или политическая лингвистика - отрасль лингвистики, возникшая на стыке двух самостоятельных наук - лингвистики и политологии - и тесно связанная с другими современными лингвистическими дисциплинами (в особенности - с прагмалингвистикой, коммуникативной и когнитивной лингвистикой) [Маслова, 2008].
    Для политической лингвистики  характерны такие черты современного языкознания, как мультидисциплинарость (использование методологий различных наук), антропоцентризм (человек, языковая личность становится точкой отсчета для исследования языковых явлений), экспансионизм (тенденция к расширению области лингвистических изысканий), функционализм (изучение языка в действии, в дискурсе, при реализации им своих функций) и экспланаторность (стремление не просто описать факты, но и дать им объяснение) [Чудинов, 2012, с. 3].За последние десятилетие появилось достаточное количество научных зарубежных и отечественных работ, направленных на изучение политической лингвистики (Водакван Дейк; Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов; Е. И. Шейгал; А. П. Чудинов; Е. В. Кишина, Н. А. Купина; О. Н. Паршина и др.). 
     Политические тексты как сфера реализации манипулятивного воздействия привлекают внимание лингвистов с позиции когнитологии, лингвопсихологии, прагмалингвистики, теории речевых актов, функционально-стилистической организации (Водак, ван Дейк, Блакар, Муравьёва, Кара-Мурза, Шарифуллин, Купина и др.). Основная задача лингвистического анализа политического дискурса – раскрыть характер, механизм сложных взаимоотношений между властью, познанием, речью и поведением.
     Важнейшим аспектом современной политической лингвистики является дискурсивный подход к изучению политических текстов. Каждый конкретный текст рассматривается в контексте политической ситуации, в которой он создан, в его корреляции с другими текстами, с учетом поставленных целей, политических взглядов и личностных качеств автора.
     Одно из наиболее полных определений политической коммуникации принадлежит А. П. Чудинову, который под данным явлением понимает «речевую деятельность, ориентированную на пропаганду тех или иных идей, эмоциональное воздействие на граждан страны и побуждение их к политическим действиям, для выработки общественного согласия, принятия и обоснования социально-политических решений в условиях множественности точек зрения в обществе» [Чудинов, 2003, с. 11]. 
     В истории изучения политической коммуникации исследователи обозначают главную функцию политической коммуникации – борьба за политическую власть на основе использования коммуникативной деятельности. (А. П. Чудинов, Е. И. Шейгал, А. Н. Баранов, Н. А. Купина и др.).
     В связи с этим выделяют отличительные признаки политической коммуникации:
1. ритуальность и информативность;
2. институциональность и личностный характер;
3. редукционизм и полнота информации в политическом тексте;
4. стандартность и экспрессивность;
5. диалогичность и монолигичность политического текста;
6. явная и скрытая оценочность[Чудинов, 2008, с. 52-71].
     Стратегической задачей  политической коммуникации является  воздействие на ментальные структуры общественности, к которым относятся образы мысли, картины мира, ценностные ориентации, формы и способы идентификации, мнения, символические и знаковые миры. Политическая коммуникация имеет свой собственный язык ? так называемый язык власти или политический дискурс [http://sdamzavas.net/3-51745.html].
     Политический дискурс содержит высокую степень манипулирования и  является комплексным выражением  взаимоотношений между политиком и обществом, влияет на формирование у адресатов картины мира. 
     Характерными признаками политического дискурса являются:
* смысловая неопределенность (политики часто избегают высказывать свои мнения в максимально обобщенном виде);
* фантомность (многие знаки политического языка не имеют реального денотата);
* фидеистичность (иррациональность, опора на подсознание);
* эзотеричность (подлинный смысл многих политических высказываний понятен только избранным);
* дистанцированность и театральность (необходимость политиков «работать на публику», привлекая ее своим имиджем)[Чудинов, 2012,  43-252]
     
     
     
     

1. 5. Социологизированный характер семантической оппозиции «мы - они»
    Обращаясь к проблемам организации, функционирования публицистических текстов, исследователи отмечают ядерное положение  «свойственности / чуждости» прежде всего в политической коммуникации (Е. И. Шейгал, О. Л. Михалёва, Е. В. Бакумова, А. Л. Топорков и др.). При этом, как правило, речь идёт о воздействующем потенциале семантики «своё / чужое» как ведущем языковом механизме, направленном на манипулирование общественным сознанием [Солганик 1981: 57]. Оценочное воздействие усиливается благодаря функционированию в публицистических дискурсах лексических единиц с семантикой борьбы, противостояния, подчёркивающих напряжённый характер политических и социальных баталий. 
    Данная оппозиция носит всеобъемлющий, национально обусловленный характер, пронизывает все уровни языка, что предопределяет возможность её анализа как с позиции отражения  социологизированных представлений, так и с позиции отражения  особенностей восприятия рядового носителя языка. Семантическая оппозиция «свой / чужой» отражает структурированность человеческого миропорядка.  Проведённый анализ доказывает, что одним из значений, приобретённым  в результате функционирования в публицистических дискурсах, является  выражение социальной  расчленённости людей одной этнической общности.
    Современное российское общество в публицистических текстах наделяется такими чертами, как социальная гетерогенность и расчленённость. Доминирующее место в многоступенчатой социальной иерархии занимает противопоставление двух классов: народ – власть. Вопреки провозглашаемым в демократическом обществе этическим принципам «равенство» и «равноправие»  характер  отношений  между социальными классами  обладает обратным знаком: разделённость, конфронтация, авторитарность. 
    В публицистических текстах конфликтность отношений власти и народа актуализируется  рядом смысловых компонентов, содержательная часть которых раскрывается с помощью лексических единиц, находящихся в отношениях контекстуальной антонимии:

1. Отдалённость власти от народа.
    Власть предстаёт как чуждое сообщество, абстрагированное от реальных нужд и проблем народа:
 МЫ (народ):волеизъявления народа; нужды и чаяния народа; люди не знают куда идти, к кому обращаться, где есть хоть малая толика внимания; кто нас ведёт,  не видя нас и не зная наших интересов и т. д.;
ОНИ (представители власти):власть не приемлет; всё большая отдалённость от народа; в очередной раз продемонстрировать неуважение к достоинству граждан; проигнорировать требования общественности и т.д.
2. Типизированная оценка представителей разных социальных общностей.
    Представители власти наделяются такими негативными чертами, как чуждость, скрытность, нарушение социальных и этических норм. В свою очередь «народ»  приобретает ряд противоположных черт: простота, открытость, угнетённость. Общественные стереотипы в оценке представителей разных общественных групп ярко раскрываются на примере функционирования атрибутивной  лексики:
МЫ (народ):прежние, забитые, простые, бедные, обычные, доверчивые, обездоленные и т.д.
ОНИ (представители власти):чужие, тёмные, смекалистые, прожорливые, зажравшиеся, обнаглевшие, холёные и т.д.
3. Материальное неравноправие. 
    Уровень благосостояния становится одним из основных факторов противопоставления социальных общностей.  Разные социальные  группы людей противопоставляются в средствах массовой информации друг другу как класс имущих и неимущих. При этом материальное благополучие одних достигается за счёт обделённости других (деньги, отнятые у народа, объедают детей и стариков, лишили народ последних сбережений, деньги изымаются из карманов населения, разбогатели за счёт нас и т.д.):
МЫ:перебиваемся с хлеба на воду, получаем гроши, стали беднее, кормимся крошками с их стола и т. д.
ОНИ:купаются в роскоши, покупают иномарки, жируют, бесятся с жира и т. д. 
4. Законодательство с выгодой для власти.
    В средствах массовой информации частотно противопоставление группы «свои (народ) / чужие (власть)» в отношении существующего законодательства. Так, в газете «Московский комсомолец» подчёркивается, что принимаемые законы не направлены на улучшение жизни простого народа, власть вводит новые законы, не прислушиваясь к мнениям людей, что ещё раз подчёркивает дистанцированность группы «мы» и «они»:
     «Владимир Путин: «Вполне можно было бы сделать так, чтобы ограничить все эти рождественские праздники…А всё, что накапливается дальше, переносить, скажем, на май-чего люди хотят», «…От слов «чего люди хотят слезу пустили даже закоренелые циники, от смеха слезу, не от умиления: циники прекрасно помнили, что календарь праздников был перекроен при президенте Путине в 2004 г., и с тех пор власть категорически отметала все предложения на день-два сократить десятидневные новогодние каникулы, хотя люди очень хотели» [МК, 25 апреля – 2 мая 2012 г., «Замаринованные праздники. Как передвигали» выходные для народа»];
    Далеко не полный ряд смысловых компонентов, раскрывающих характер противопоставления социальных общностей,  позволяет сделать вывод о конфликтности отношений между властью и народом. Помимо этого в публицистических дискурсах отражаются некоторые стратегии действий по отношению к противоположной стороне:
1. активная позиция: непримиримость и неприятие чужого мира, находящие выражение во враждебности, агрессивности и насилии (народ готов начать раскулачивание, хватается за булыжники).
2. пассивная позиция: смирение с действительностью, безразличное и равнодушное отношение к представителям чужого мира (народ уже давно не ждёт много от власти, утратил свой оптимизм, смирился со своим положением, безмолвствует).
3. приспособленческая позиция: нарушение пространства социальных групп с целью публичной демонстрации своей отнесённости к другому классу. Такая установка, продиктованная прагматическими интересами политиков, оценивается народом как лицедейство (косят под народ, предвыборные уловки с демонстрацией «заботы» об обездоленных, показное стремление быть на одной ноге с военными).
   С другой стороны, наблюдается и обратный процесс, направленный на установление контакта с властью со стороны народы. Подобный процесс тоже носит прагматический оттенок:  как правило, «народ» пытается войти в доверие к власти, пытаясь решить свои проблемы (не потерять рабочего места, заработной платы и т.д.):
     «Опыт, компетентность, известность, уважение в обществе — все эти качества теперь не являются обязательными для занятия высших постов в государстве. Что отныне требуется, так это беззаветная преданность вождю, умение громогласно кричать «да здравствует Путин!» и готовность не рассуждая разбить в кровь в морду любому обидчику начальника…Люди живут по принципу «ты мне, я тебе» [МК, 21 мая 2012 г., «О чём нам сигналит Путин»].
    Между тем,  проведённый анализ показывает, что средства массовой информации отражают и сплочённость русского народа, проявляющуюся в определённых ситуациях. В подобных случаях происходит объединение этнической группы в одно целое, независимо от социального статуса и положения в обществе. 
    Ядерными смысловыми компонентами, репрезентирующими семантическое сближение сфер «своё» и «чужое», могут быть признаны следующие семантические группы:
1. объединение русского народа против внешнего агрессора;
2.бесконфликтное сосуществование,  единая страна = единые интересы, действия;
3. совместное решение проблем;
4. власть – помощники народа;
5. возрождение социальной общности;
6. идея объединения социальной общности.
    Таким образом, семантическая оппозиция «свой / чужой», функционируя в средствах массовой информации, как актуализирует  вопросы разобщённости современного общества, так и подчёркивает идею объединения разных социальных групп, стирания границ между миром «своим» и «чужим».
    Описываемая в средствах массовой информации социальная гетерогенностьобщества по принципу «мы (свои) – они (чужие)» раскрывает  ядерные смысловые модели, репрезентирующие  характер отношений между разными социальными группами. Между тем проведённый анализ позволяет выделить ряд смысловых конкретизаторов«своего / чужого», во многом обусловленный тематическим разнообразием публицистических текстов.
    Среди способов выражения «свойственности / чуждости» в политическом дискурсе выделяются средства практически всех языковых уровней:
Лексический уровень:
* лексические единицы с семантикой «своё / чужое» (свои, чужие, россияне, американские ракеты, потерпевшие, пациенты - товар, российская семья, душевно больное общество, скорбящие, обманутые, чужое место, власть - цари );
* лексемы совместности (мы, нас, народ, группа);
* вокативы с парольным смыслом «я свой» (российское общество, народ, люди, страна);
* использование оценочных лексических единиц (чиновники, обманщики, потерпевшие, обиженные);
* образные номинации (пресмыкающиеся,  цари, господа,  вожди, негодяи, напёрсточки);
    лексические единицы с событийной семантикой  (защищать, сохранять, работать, болтать, грабить, разорять);
* эмоционально-оценочные слова-аффективы(беззаконие, грязь, беспредел,  воровство, криминал,  вымогательство, подлый обман): 
Грамматический уровень:
* местоимения принадлежности (нас, свой, их);
* личные местоимения (я, мы, ты, вы);
* трансформация собственных существительных единственного числа в нарицательные генерализующего значения (медведевские, путинские, тулеевы);
* употребление местоименных форм как актуализаторов «обезразличивающего обобщения» и «обезразличивающей неопределённости» [Пеньковский] (некоторые, некие, всякие, какие-то, кто-то);
Синтаксический уровень: 
* предложения противительного характера;
* вопросно – ответная форма высказывания;
* прямое обращение;
     К словообразовательному  уровню можно отнести употребление суффиксов для придачи ироничного оттенка: «Путин с Медведевым поделили между «своими» посты: «медведевских» больше, но «путинские» важнее       (МК, 23-30мая 2012, стр.2) ».
    Как уже было отмечено выше, в средствах массовой информации чётко представлено семантическое деление по принципу «народ – власть».  Ядерным выражением данного противопоставления является семантическая оппозиция «мы – они», находящая ряд конкретных смысловых наполнений.

     ВЫВОДЫ ПО IГЛАВЕ
     Обобщая теоретические представления разных исследователей, можно сделать следующие выводы:
1. В целом, под политическим дискурсом понимается своеобразная знаковая система, в которой происходит модификация смысловых значений, функций, реализация определенных стратегий и тактик, направленных на коммуникативную целеустановку.  Интенциональную базу политического дискурса составляет борьба за власть, что предполагает его основные функции: манипуляцию сознанием, эмотивное воздействие на адресата, интеграцию и дифференциацию групповых агент.......................