Субстантивация прилагательных, причастий и числительных в ингушском языке

Субстантивация прилагательных, причастий и числительных в ингушском языке

Экажева Мовлатхан Магомедовна, магистрантка II курса кафедры «Ингушского языка»
   


Руководитель: 












Введение……………………………………………………………… 4-8
     Глава I. О понятии субстантивация. Переход слов из одной части речи в другую как разновидность транспозиции
I. 1. История изучения вопроса. Обзор отечественной литературы по теме субстантивация ………………….………………………………….
I. 2.  Субстантивация как разновидность транспозиции ………………..
1. 3. Субстантивация морфологическая и синтаксическая ………
1. 4. Субстантивация языковая и функциональная…………………
1.5. Субстантивация в нахских языках ………………………………
Выводы …………………………………………………………………
     Глава II. Субстантивированные части речи в современном ингушском языке  
2. 1. Субстантивация и конверсия…………………………………… 
2. 2. Субстантивация имени прилагательного в ингушском языке..
 2. 2. 1.  Субстантивация зависимых форм имени прилагательного…
 2. 2. 2. Субстантивация самостоятельных (независимых)  форм имени прилагательного……………………………………………………….
 2. 2. 2. 1. Лицо, имеющее физические или психические особенности..
 2. 2. 2. 2. Лицо, названное по месту жительства……………………
 2. 2. 2. 3. Лицо по отношению к какой-либо партии, общественному движению, социальному классу …………………………………………
2. 2.2.4. Лицо, названное по возрасту……………………………………
 2. 2. 2.5. Лицо, названное по характеру отношений с другими людьми  .
 2. 2. 2.6. Лексико-семантичекая группа, включающая «клички животных»
 2. 3. Субстантивация причастий ……………………………………… 
2. 3. 1. Субстантиваты, обозначающих лиц по роду занятости ……..
 2. 3. 2. Субстантиваты, обозначающие предмет по характерному действию
 	
2. 3. 3. Субстантивированные причастия, обозначающие лиц по месту жительства ………………………………………………………………
2.  4.  Субстантивация числительных в ингушском языке ……………
2. 4.  1.  Субстантивация количественных числительных …………
2. 4. 2.  Субстантивация собирательных числительных …………..
2. 4. 3.  Субстантивация порядковых числительных ………………..
Выводы …………………………………………………………………
Заключение …………………………………………………………….
Список литературы  ………………………………………………….





























ВВЕДЕНИЕ
      	 
     Предлагаемая диссертация посвящена изучению семантических и функционально-стилистических отношений субстантиватов в ингушском языке. 
     Актуальность исследования обусловлена тем, что в современной ингушской лингвистике субстантивация как языковой факт почти не изучена и работ, дающих представление о речевой субстантивации как целостном явлении (включая случаи субстантивации форм прилагательного склонения, глаголов, неизменяемых слов, предикативных конструкций) практически нет.   
     Анализ специальной литературы по лингвистике показывает, что при почти трехсотлетней истории изучения субстантивации в  отечественной и мировой науке остались еще не до конца рассмотренными многие проблемы переходных процессов, и ряд вопросов остается до сих пор дискуссионным. Так, существуют разные взгляды на субстантивацию как на способе словообразования, нет целостного взгляда на природу субстантивированных  слов, отсутствует общая точка зрения на их классификацию в зависимости от степени  «переходности».    
     Следует отметить то, что при исследовании семантической стороны субстантивации, сущность которой состоит в обеспечении потребности человека в выражении мысли имеющимися языковыми средствами без создания единиц с новым  составом слова, исключительную важность составляют и функционально-стилистическая маркировка субстантиватов как полноправных единиц общения и выражения мысли и эмоций носителя языка. Все это свидетельствует об актуальности исследования субстантиватов в современной  нахской, и в частности, ингушской лингвистике.  
     Объектом изучения в настоящем исследовании является переход слов из одной части речи в другую (транспозиция), предметом анализа –  субстантивация как частное проявление транспозиции в ингушском языке. 
Предметом анализа выступает особая лексико-грамматическая группа слов в ингушском языке, образованных в результате субстантивации прилагательных, причастий и числительных,  или используемых в качестве существительных, слов адъективного типа склонения, возникших морфолого-синтаксическим способом.
     Научная новизна исследования заключается в том, что в  диссертации впервые предпринята попытка подробного анализа субстантивации в литературном ингушском языке. В соответствии с динамическим характером процесса транспозиции, нами выделены постоянные и непостоянные субстантиваты.
     Цель диссертационного исследования – охарактеризовать субстантивацию в языковом и функциональном аспектах, сосредоточив внимание на семантической стороне данного явления. Семантическая природа субстантивации понимается как «перевод явно выраженных признаков в чисто внутреннее, идеальное существование при сокращенном знаке». Достижение  данной цели мы связываем с решением частных задач:
     – рассмотрением различных точек зрений на субстантивацию как частное проявление транспозиции; дать по возможности четкое терминологическое обозначение основных теоретических понятий (разграничить субстантивацию морфологическую и синтаксическую, языковую и функциональную; определить объем понятий переход слова из одной части речи в другую и переходность; субстантивация, субстантивное употребление и субстантивная транспозиция; модель субстантивации и лексический/смысловой ряд; «ложная» субстантивация и др.);
     –  обнаружением  многообразия субстантивной транспозиции, рассматривая это явление по отношению к различным языковым единицам (прилагательным, причастиям и числительным);
     – представлением характеристик смысловых моделей общеязыковой и функциональной (или речевой) субстантивации в сопоставительном плане; определением основных моделей;
     – раскрытием связей речевых субстантиватов с контекстом; рассмотрением типов мотивирующих контекстов в связи с характеристикой функциональной транспозиции;
     – определением места субстантивации в системе современного ингушского языка;
     – раскрытием межуровневой, метаязыковой природы субстантивного употребления неадъективных частей речи и предикативных конструкций.
     Теоретической базой исследования послужили основополагающие труды в области транспозиции В. В. Виноградова, Е. А. Земской, А. И. Смирницкого, Е. С. Кубряковой, В.В. Лопатина, В. Гака, В.В. Бабайцевой и др. В процессе исследования субстантивированных слов наряду с описательным были применены типологический и сопоставительный методы, а также метод количественного анализа. 
     Источниками исследуемого материала послужили лексикографические издания на ингушском и чеченском языках,  тексты художественной, научной, официально-деловой и публицистической литературы разных временных пластов (преимущественно XХ-XXI веков), современная речевая   практика СМИ; передачи телевидения на ингушском языке («Вести»); данные информационных сайтов сети Интернет и окружающий бытовой контекст. Отбор лексем для последующего анализа проводился на основе рабочего определения: словоформа адъективного типа склонения, обладающая   значением предметности. 
     Материал исследования составляют около 300 примеров субстантивной транспозиции слов различных частей речи (прилагательных, причастий, числительных) и предикативных конструкций, извлеченных методом сплошной выборки из произведений ингушской художественной литературы, периодической печати и устной речи носителей ингушского языка.
     Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней аргументируется необходимость широкого понимания субстантивации в ингушском языке, дается четкое терминологическое обозначение явлений, связанных с анализом этого процесса, разграничивается субстантивация языковая и речевая и показывается плодотворность совмещения двух подходов к анализу языковых фактов – системного (языкового) и функционального (речевого), поскольку только в этом случае можно получить целостное представление о предназначении той или иной языковой единицы. Работа вносит определенный вклад в осмысление субстантивной транспозиции как целостного явления, получающего отражение, как на языковом, так и на речевом уровнях.
     Практическая ценность исследования заключается, во-первых, в возможности использования его материалов при разработке общих и специальных курсов грамматики и стилистики ингушского языка. Во-вторых, собранный материал можно использовать в современной лексикографии  исследуемого языка (создание семантического словника субстантиватов). В-третьих, данные об особенностях изучаемых лексем (особенности склонения, проблема частеречной принадлежности), их синтаксической функции и стилистическом потенциале найдут применение на уроках по изучению морфологии, синтаксиса, развития речи школьного курса ингушского языка. Материалы исследования могут быть использованы при написании статей,  подготовке спецкурсов, семинаров при описании субстантиватов и положены в основу лекций по морфологии современного ингушского языка.
     Методы исследования. Основным методом систематизации языкового материала в настоящей работе выступает описательный и сравнительный методы. Кроме того, используются отдельные элементы метода синтаксического моделирования, компонентного анализа. 
     Положения, выносимые на защиту:
     1. Языковая и функциональная субстантивация в ингушском языке - это явления, имеющие целый ряд различий, касающихся состава смысловых моделей и их лексического наполнения.
     2. Анализ субстантивации с функциональной точки зрения дает основание говорить о более и менее продуктивных семантических моделях и определять коэффициент частотности той или иной смысловой подгруппы. 
     3. Изучение функциональной субстантивации предполагает учет мотивирующего контекста, осуществляющего связь субстантивированной формы с текстом в целом. 
     Апробация работы. Основные теоретические положения диссертации представлены в 2 публикациях. Результаты работы обсуждались на кафедре ингушского языка и методики обучения ингушскому языку Ингушского государственного университета.
     Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка научной и художественной литературы.

     
     
     
     
     









     Глава I. О понятии субстантивация. Переход слов из одной части речи в другую как разновидность транспозиции
     I. 1. История изучения вопроса. Обзор отечественной литературы по теме субстантивация 
     Субстантивация, как способ словообразования, широко распространена в языках разного типа. Для описания этого феномена в языкознании чаще используются термины «конверсия», «транспозиция», «лексико-семантический или морфолого-синтаксический способ образования новых слов», «нулевая аффиксация», «безаффиксная деривация» и «имплицитная деривация», так как они указывают на факт отсутствия в производном слове материально выраженных словообразовательных аффиксов. 
     Отечественными языковедами давно зафиксировано присутствие в языковой структуре переходных процессов. По мнению ученых, данный факт обусловлен потребностью в более экономном, но в семантически точном выражении информации о действительности. Как отмечает В.В. Виноградов: грамматические факты «двигаются и переходят из одной категории в другую, нередко разными сторонами своими,  примыкая к разным категориям» [1972, с. 43]. Законы развития языка определяются коммуникативными потребностями членов общества. 
     Впервые проблема перехода слов из одной части в другую была частично изучена в русской лингвистике М.В. Ломоносовым, Н.И. Гречко, А.Х. Востоковым, Ф.И. Буслаевым. Основные вопросы, касающиеся грамматической стороны субстантивации, были рассмотрены в научных трудах A.A. Потебни, A.A. Шахматова, A.M. Пешковского.
      В 60-80-х гг. XX в. на проблеме транспозиции было направлено внимание многих исследователей, которых привлекала в основном грамматическая сущность этого явления. Собственно к этому периоду относятся основные исследования В.В. Бабайцевой, Л.Г. Верницкой, Н.П. Голубевой, В.В. Лопатина, М.Ф. Лукина, В.М. Маркова, В.Н. Мигирина, и многих других, посвященные данной теме. 
     Среди исследователей  переходных явлений в области частей речи отсутствует единство терминологии. Переход слов из одной части речи в другую определяется как транспозиция [В.В. Бабайцева, P.M. Гайсина, В.Г. Гак, И.В. и др.], конверсия [Е.С. Кубрякова, А.И. Смирницкий и др.], деривация [Е. Курилович], транскатегоризация [Л.В. Борта, С.А. Остапенко], трансформация [Н.П. Голубева, В.Н. Мигирин] и т.д. 
     В научной литературе дают разные дефиниции этому языковому явлению. А.М. Пешковский отмечает, что любое прилагательное способно заменить собой существительное, но полное уподобление прилагательного существительному может быть лишь в том случае, когда данное прилагательное не встречается в языке как прилагательное. При переходе происходит сужение значения прилагательного; большую роль при этом играет контекст [1956, с. 134-136].
 	Термин «субстантивация» используется как в словообразовании, так и в морфологии. В понятийном аппарате словообразования дано следующее определение: «Субстантивация ? один из способов образования существительных прилагательного склонения (морфолого-синтаксический)» [Лукин 1973, с. 84]. В представленном определении главное внимание обращается на выделение субстантивации как одного из неморфологических способов образования слов. В этом смысле субстантивация  представлена как способ, «при котором средством выражения словообразовательных отношений является коренное изменение грамматических признаков про- изводного слова по сравнению с производящим» [Современный русский язык 2007, с. 215]. Существительные, образованные таким способом, названы «субстантиватами».  Данное название выступает в значении родового термина по отношению к видовым ? «субстантивированные прилагательные», «субстантивированные причастия» [Лопатин 1967].
     
     О.В. Редькина определяет субстантивацию как «совокупность не- однородных явлений, заключающихся в переходе различных языковых единиц в разряд существительных или употреблении их в роли суще- ствительных» [2003, с. 9]. 
     В Лингвистическом словаре О.С. Ахманова отмечает, что субстантивация (от лат. substantivum, англ. substantivization) – это переход в разряд имен существительных других частей речи, вследствие приобретенной способности непосредственно указывать на предмет (а не только через его признак и т.п.) [1966, c. 451]. 
     На наш взгляд, субстантивация является одним из проявлений транспозиции, в которую включаются как субстантивация, адъективация, адвербиализация, так и нумерализация, прономинализация, препозиционализация, интеръективация, партикуляция, конъюнкционализация и  модаляция, которые имеют распространенность в языках с древней письменной традицией, например в русском. 
     Слова, претерпевшие процесс субстантивации, называются субстантиватами. В дериватологии субстантивацию относят к морфолого-синтаксическому способу образования слов [СРЯ 2015, с. 287].
      Вопрос о субстантивации в нахских языках не нашел должного всестороннего освещения до недавнего времени. Возможно, объясняется это спецификой работ, рассматривающих имя прилагательное в плане изложения общих вопросов грамматики нахских языков или в связи с рассмотрением отдельных вопросов, не связанных со словообразованием. 
     В  нахском языкознании субстантивацию вместе с основосложением рассматривают  как «морфолого-синтаксический способ» словообразования [Чокаев 1962, с. 9; 1964, с. 79]. К.З. Чокаев отмечает наличие только субстантивации и адвербиализации из всех случаев конверсивного словообразования.  
     В  данном исследовании транспозиционное явление рассматривается как субстантивация или транспозиция, понимаемая как «способ образования новых  слов без использования специальных словообразовательных аффиксов; разновидность транспозиции, при которой  переход слова из одной части речи в другую происходит так, что называемая форма слова одной части речи (или его основа) используется без всякого материального изменения в качестве представителя другой части речи» [ЛЭС, 1990, с. 235]. 
     В работе отмечается разграничение таких понятий, как переход слова из одной части речи в другую и переходность. Как известно, в процессе перехода слов из одной части в другую наблюдается преобразование категориальных признаков языковой единицы, а в случае  переходности замечается  ее способность к такому преобразованию. Следует отметить то, что полный переход слова в другую часть речи (то есть выпадение его из состава исходной части речи) в ингушском языке наблюдается крайне редко. Как правило, лексема, образованная в результате частеречной транспозиции, сосуществует с исходным словом.
     Транспозиционные возможности различных частей речи в ингушском языке неодинаковы.  Общеизвестно, что слово тем легче подвергается переходу, чем состоятельнее система значений, форм и функций у семантического класса, к которому оно принадлежит. Кроме того, переход слова из одной части речи в другую облегчает близость грамматических категорий этих частей речи. На основании этого сходства наблюдается переход прилагательных, причастий и числительных в существительные.
     Необходимо отметить, что главным условием существования транспозиционных явлений во всех языках служит потребность в более экономном, но семантически полном выражении информации. 
     Как известно, одним из проявлений транспозиции на уровне частей речи,  является субстантивация.
I. 2.  Субстантивация как разновидность транспозиции
	Обогащение словарного состава новыми единицами свидетельствует о  динамическом характере языка. 
     Как известно, по сравнению с другими путями пополнения лексики (семантические изменения, заимствования) наиболее продуктивным является словообразование.     
      Современная лингвистика, которая все чаще формируется в рамках межпредметных парадигм, рассматривает теорию транспозиции в общей системе единиц языка. 
     Системе частей речи свойственна динамика, как в транспозиции, так и в субстантивации. 
     Субстантивироваться могут различные части речи, переходя в класс существительных без использования специальных словообразовательных аффиксов, например: 1) субстантированные прилагательные: накъабоахараш / провожатые, бовзараш / знакомые, кертерадар / главное, балхарабараш / коллеги и т.п. 2) субстантивированные причастия:  к1аьдабенараш / уставшие, дицаденар  / забытое,  д1адахар / прошлое, д1адаьннар / ушедшее и  т.д.; 3) субстантивированные местоимения:  Шунбараш бахабий белхашка? / Ваши приняли участие в оказании безвозмездной помощи; 4) субстантивированные числительные: Ворх1 веннав г1о де / Семеро пришли на помощь и т.д. Среди всех субстантивированных частей речи в ингушском языке  основное место занимают прилагательные и причастия.
	Субстантивацию можно рассматривать как традиционную, когда образованное путем субстантивации лексема уже закрепилась в словарном составе языка, и случайную, индивидуальную, когда новое слово используется только единоразово и не является общеупотребительным. Например, в предложении Боккхаг1бараш маг1а баг1ар «Старшие сидели на почетном месте» самостоятельная форма прилагательного   «боккхаг1бараш», дополнительно к признаковому вбирает в себя предметное значение и служит  в качестве существительного для обозначения людей старшего поколения. 
	Как известно, язык является социальным феноменом, отражающим культуру и общественное сознание говорящих на нем людей. С использованием фраз приветствия, обращения, извинения, поздравления, прощания передается социальная информация о говорящем и его собеседнике, об их личных отношениях, о равенстве/ неравенстве по возрасту, служебному положению и т.д. 
     В контексте или при определенной речевой ситуации в ингушском языке субстантивироваться может слово любой части речи, приобретая при этом грамматическую категорию рода, чаще всего среднего: Кхераенна «эъ!» иккхар цунга «Испугавшись, она воскликнула «ай!»,  Ший «со» яхар из дуташ вацар «Свое «я» он не оставлял». В приведенных примерах междометия «эъ!»  используется в предметном значении, а местоимение «со»  в составе устойчивого сочетания  отвечает на вопрос именительного падежа имени существительного. Вместе с тем в данных случаях можно видеть речевую субстантивацию, которая не свидетельствует о количественном росте существительных. 
     Переход слов из одной речи в другую расширяют синтаксические возможности слова, способствует более точному оформлению мысли и придает исключительную гибкость выражению. Переходные явления можно рассматривать как средство, защищающее язык от перегрузки лексическим материалом. Именно поэтому субстантивация рассматривают как способ словообразования, функционально объединяя его со способом аффиксации, который, однако восполняет недостаточность последнего. 
     Признаком субстантивации является  употребление этих слов в  синтаксических позициях, характерных для существительного, например: цамогашболчарна 1унал де «ухаживать за больными»,  хозаг1дар т1адувха «одеть более красивое»,  1омадаьр кердадаккха «повторить  пройденное». 
     В ингушском языке субстантивация наиболее характерна  для  прилагательных и причастий,  которые в этом случае теряют  способность изменяться по родам при сохранении свойств падежных окончаний.  Тем самым они образуют особый словоизменительный подкласс существительных:  цамогашвар «больного» (цамогашъяр «больная»),  цамогашволчоа «больному» (цамогашйолчоа «больной») и т.д.
     Известны два подхода к определению границ субстантивации: широкий, относящий к сфере транспозиционных явлений все случаи употребления языковой формы в нетипичной функции, и узкий, в соответствии с которым транспозиция понимается как «перевод слова (или основы слова) из одной части речи в другую или его употребление в функции другой части речи» [ЛЭС 1990, с. 519].
     В диссертации за основу принимается положение о том, что при статическом подходе функция частей речи определяется однозначно, в непосредственной зависимости от частеречной формы, с помощью которой она материализована. Осложнение уже существующих форм дополнительными смыслами и значениями, составляющее сущность транспозиции, является своеобразным механизмом, позволяющим расширять выразительные возможности языка без создания новых лексем.
     В настоящей работе субстантивация трактуется как совокупность неоднородных явлений, заключающихся в переходе различных языковых единиц в разряд существительных или употребление их в роли существительных. В связи с универсальностью языкового механизма, переводящего различные формы в субстантивный класс, в работе обосновывается необходимость широкого понимания субстантивации, в соответствии с которым «практически субстантивироваться может любая единица языка: от фонемы и морфемы – до предложения и даже целого текста» [Цой 1986, с. 17].
     В связи с изложенным пониманием рассматриваемого явления термины субстантивация, субстантивное употребление и субстантивная транспозиция в диссертационном исследовании употребляются как синонимичные друг другу.
     Субстантивируясь, слова различных частей речи по многим семантическим и грамматическим признакам приближаются к словам субстантивного класса, сохраняя при этом морфемный состав исходной части речи. Субстантивация сопровождается изменением категориальной семантики, усложнением семантической структуры слова, «сгущением мысли, сверткой информации» [Гречко 1998, с. 136]. 
     Грамматическая природа субстантивации слов адъективного склонения заключается в преобразовании категорий рода, числа и падежа из зависимых в самостоятельные и приобретении этими словами категории одушевленности / неодушевленности. 
     Связь субстантивации с лексической системой языка проявляется в том, что субстантивированная форма становится самостоятельной лексемой, функционирующей независимо от исходного слова.
     Основным условием субстантивации является наличие семантических моделей, которые могут включать в свой состав и формы, субстантивировавшиеся в результате эллипсиса субстантивного компонента словосочетания (лакхачо йоахар / высокий говорил, к1айяр  з1окьетташ йоалар / белая клевала,  царна юкъера  воккхаг1чо къамаьл дир  / старший из них там произнес речь), и формы, не прошедшие через стадию эллипсиса, а созданные по аналогии с уже имеющимися в языке субстантиватами – так называемые «ложные» субстантиваты  (хьачуваьнначо б1асайир   / зашедший дал знак, подмигнул).
      Целесообразно рассматривать все эти образования в составе субстантиватов, не разделяя их на истинные и ложные, поскольку критерием истинности субстантивации следует считать не способ образования, а то, насколько субстантивированные слова закреплены и общеприняты  в языке.
I. 3.  Субстантивация морфологическая и синтаксическая
     В зависимости от глубины и устойчивости деформации грамматических и семантических категорий слова можно говорить  о морфологической или синтаксической субстантивации в языке. 
     В современном ингушском языке среди языковых изменений выделяются различные типы семантико-грамматических сдвигов (морфологических и синтаксических), имеющих характер внезапности  и во многом окказиональные.               
     Субстантивация является одним из наиболее распространенных грамматических сдвигов, когда различные части речи уподобляются существительному. Как отмечает К.А. Иванова, в класс имен существительных могут переходить не только некоторые прилагательные, причастия, числительные, но и любая языковая единица – от фонемы до целого предложения [2010, с. 67].  
     Известно, что окказиональный субстантив, в отличие от узуального, употребляется в контексте прежде в своей прямой номинации. Кроме того, окказиональные субстантивы имеют некоторые ограничения в приобретении сущностных характеристик имени существительного. При окказиональной субстантивации лексема приобретает грамматические категории, свойственные именам существительным, – рода, числа, падежа.
     Основными критериями, определяющими степени переходности в языке считаются: а) частность употребления слова в функции субстантива; б) способность грамматического класса, к которому относится данное слово, трансформировать свои единицы в существительные; в) изменение семантики субстантива; г) изменение синтаксической функции субстантированного образования.
     В ингушском языке, субстантивируясь, каждое слово приобретает морфологические и синтаксические признаки имени существительного. К морфологическим признакам относится появление у слова категории рода (часто как неизменяемого признака), к синтаксическим – изменения в сфере связи с другими словами и в синтаксической функции. Данные признаки можно разделить на внутренние и внешние, формальные. Если семантические трансформации относятся к внутренним, грамматические – к формальным. Именно внешние, формальные модификации более наглядны и позволяют представить слово как новое имя существительное в тексте. 
     Изменение в категории рода наиболее заметно, когда речь идёт о субстантивации слов, имеющих адъективное склонение. К примеру, причастие хургдола изменялось по родам: хургвола йоазонхо / будущий писатель,  хургйола ха / будущее время, а у субстантивата хургдар / будущее род средний, и это постоянный признак: 
     Хургдолчох уйла яцар цо / Он не думал о будущем. 
     Аьлдит – йоахар, сага сий доадеш,  доацар доаржадар / Клевета – это распространение заведомо ложных сведений, унижающих честь и достоинство потерпевших. 
     Однако, несмотря на кажущееся сходство с изменением по родам и числам производящего слова (в данном случае причастия), род у субстантивированных существительных «йоахар», «доацар»  является не переменным, а постоянным признаком. Подтверждается данное наблюдение наличием  у субстантивированных слов в ингушском языке среднего рода, в то время как в русском языке  эти причастия напрямую связаны обозначаемыми ими существительными. 
     Многие субстантиваты – одушевлённые существительные со значением лица сохраняют от слов адъективного склонения, от которых они образовались, способность употребляться в разных родах и числах:
1. Водар вахийта / Уходящий пусть идет.
2. Маьрша веначоа – хьоашал, довна веначоа -1оажал / Пришедшему с миром – гостеприимство, с войной – смерть.

     Не все родовые варианты субстантиватов одинаковы по стилистической окраске. Если сравнить слова заведующий и заведующая в русском языке, то можно отметить стилистическую нейтральность первого и разговорную окраску второго, что согласуется с традиционной стилистической окраской официального и разговорного наименований профессий и родов деятельности в русском языке. 
     Категория числа в процессе субстантивации в ингушском языке также подвергается столь значительным изменениям, как и категория рода. Число может быть оценено как переменный признак, по аналогии с числом существительного, например: цамогашвар «больной» – цамогашбараш «больные», ц1ийоаер «пожарный» – ц1ийоаераш «пожарные».  Приобретение субстантиватом грамматических признаков существительного указывает на стабильность процесса субстантивации и полноту перехода слова в класс существительного. 
     При субстантивации в ингушском языке изменяются способы синтаксической связи субстантивата с другими словами в предложении. Переход слова другой части речи в разряд существительных маркирует наличие при нём определений, степень свободы в присоединении к слову в тексте согласованных определений. Данное свойство является синтаксическим признаком, легче всего его приобретают субстантиваты, восходящие к именам прилагательным и причастиям, то есть слова адъективного склонения. Согласованное определение может быть выражено: 
1) причастием:  Цкъа тха г1алий т1а вена вахар // Юха ца воаг1аш 1елургвац  / Раз в нашей столице побывавший не сможет не вернуться снова (А. Хамхоев. Грозный);
2)  местоимением-прилагательным:  Тха ц1аг1арбараш-м шелал кхийтта ба / Наши домочадцы // домашние  простужены. 
     Препозиция определения – обязательное условие полной грамматизации субстантивата; благодаря определению, субстантиват утрачивает связь с производным словом.  Это особенно показательно в случае субстантивации прилагательных и причастий: слово, которое само было определением в сочетании «прилагательное (причастие) + существительное» в результате субстантивации начинает занимать в данном сочетании другую, причём полярную позицию. 
     Меняются не только синтаксические связи субстантивата с другими словами в предложении, но и его синтаксическая роль. В качестве существительного субстантиват начинает выступать в роли дополнения: Шийна везачунцара къаьстаяр из / Она рассталась с любимым. 
     Практически не встречаются субстантиваты в функции сказуемого, по-видимому, потому, что в данной функции они потеряли бы свою субстантивированность, воспринимались двояко или вообще вернулись в разряд прилагательных или причастий. При этом использование в параллельной конструкции возможность двоякого восприятия субстантивата исчезает, и тогда он может выполнять в предложении и роль сказуемого:    Х1анзарча б1аьхийбараша шоай рузкъа хьаьнала 1оадаьд ала йишъяц / Нельзя сказать, что нынешние богатые сколотили свое состояние честным путем. 
     Между семантикой субстантивата и его синтаксической функцией существует  определенная взаимосвязь. Например, в ингушском языке субстантивированные прилагательные с семантикой лица, являющиеся терминами сферы этикета (езар / любимая,  хьоамевар / дорогой и др.), используются в тексте практически исключительно в роли обращения: 
1. Со юхавоаг1аргва, са езар, – аьлар цо / Я вернусь,  моя любимая, – сказал он.  
2. Хозаяр, тика т1а д1ат1абода никъ малаг1а ба? – хаьттар цо шийна хьалха д1айодоча йи1игага / Красивая, какая дорога ведет к магазину? – спросил он у девочки, шедшей перед ним. 
        Цель субстантиватов в данном случае не только этикетная, но благодаря ему дается характеристика лица, созданию которой также способствует синтаксическая функция обращения. Кроме того, субстантиваты со значением лица нередко используются в функции подлежащего: Тха ишколерачара хьалхара моттиг ера т1ехьарча яхьашкара / Наши школьники /из нашей школы (которые) заняли первое место на последних соревнованиях.  Данная синтаксическая функция позволяет говорящему визуально и грамматически выделить субстантиват, обратить на него внимание, так как синтаксическая функция подлежащего является основной в стандартном предложении. 
     Для субстантивированных прилагательных и причастий нередко размещение в середине предложения: 
1) Цо йоахар ше к1езигачох кхоачам бе 1емав / Он говорил, что привык довольствоваться малым.
2) Из да дезачунга кхача са доацалга  / Это значит, что нет внутренного соответствия для достижения желаемого. 
     В приведенных предложениях обращается внимание адресата речи или текста на слово, стоящее в середине предложения, и на него падает логическое ударение. 
     Выделяют субстантиватов по смыслу и зрительно использование нескольких субстантивированных слов в качестве однородных членов: 
Дийшабоацараши 1овдалбараши  сов дукха хилча  къаман г1улакх дох / Если необразованных и глупых слишком много, то это подавляет народ.      
      Здесь, как нам кажется, срабатывает закон грамматической аналогии: в представлении языковой личности однородные члены должны быть выражены в первую очередь грамматически однотипными словами. 
     Итак, грамматические изменения субстантиватов, к которым относятся приобретение словом постоянной категории рода, употребление при нём согласованных определений, изменение синтаксической роли в предложении и др., указывают на грамматический характер процесса субстантивации, а зависимость данных грамматических изменений от семантики субстантиватов подтверждает его семантический характер.
1. 4. Субстантивация языковая и функциональная
     В ингушском языке, как и в любом другом языке, в зависимости от принадлежности субстантивированной единицы к сфере языка или речи можно говорить о языковой или функциональной субстантивации. 
     В предыдущей главе, при анализе субстантиватов современного ингушского языка, проводимом, во-первых, в аспекте частей речи, подвергающихся субстантивации, во-вторых, распределения субстантиватов на постоянные и непостоянные (частичные и окказиональные), мы не могли не затронуть вопрос о функциях субстантивации. Слово «функция» (в необходимом нам значении) определяется как «роль, значение чего-нибудь» [Ожегов 2006: 858], то есть, рассматривая функции какого-либо явления, мы подходим к нему с позиций прагматики, осмысливая, для чего оно нужно. При рассмотрении фактов языковых изменений это особенно важный взгляд. 
     В качестве основных функции субстантивированных слов в языке выделяются следующие: функция языковой компрессии, номинативная функция, функция воздействия, функция языковой игры, функция стилистической маркированности, эмоционально-экспрессивная и художественная функции. В да.......................