Понятие этнонационализма

СОДЕРЖАНИЕ


ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………...3
	1 ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ   ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМА В УСЛОВИЯХ НЕЗАВЕРШЕННОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ…………………………………………………………..…...8
	1.1 Понятие этнонационализма……………………………………….…..8
	1.2 Конфликтный потенциал модернизации:                                            основные точки зрения в науке…………………………………………….…16
     2 ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ………………..37
	2.1 Проект «Великая Черкессия» и его конфликтный потенциал……..37
	2.2 Чеченский этнонационализм………………………………………....59
	2.3 Способы преодоления этнополитических конфликтов                           на Северном Кавказе…………………………………………………….……..76
     ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………........83
     СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ………………………86



    
ВВЕДЕНИЕ
     
     Актуальность исследования. Проблематика национализма всегда привлекала как общественное внимание, так и интерес со стороны научного сообщества. Главным тезисом этого направления политики (можно встретить и термин «идеология») является ценность нации как высшей формы общественного единства и ее первичности для существования государства. В современных условиях большое распространение получили различные политические националистические движения, которые ставят своей целью защиту интересов национальной общности в отношениях с государственной властью. 
     Сегодня, большинство современных радикальных движений особо выделяют свою националистическую окраску, поэтому национализм часто ассоциируется с этнической, культурной и религиозной нетерпимостью. Такая нетерпимость осуждается сторонниками умеренных течений в национализме. Однако, если рассматривать непосредственно сами национальные процессы в современном мире, то можно прийти в выводу, что первая точка зрения имеет больше общего с реальностью. 
     Актуальность исследования связана с функционированием таких многонациональных государств как России, в которой эта многонациональность сопряжена с постоянной необходимостью предотвращать этнонациональные конфликты и противостоять тенденциям сепаратизма. Кроме того, постоянно на повестке дня стоит о выработке действительно эффективной стратегии межнациональных отношений, которая должна отвечать государственным и общественным интересам. Внутриполитические процессы в многонациональных государствах имеют особое измерение, делающее сложным процесс планирования и принятий решений, а иногда и раскалывающее государство по этнонациональному признаку.
     Северный Кавказ – это самый многонациональный регион страны. Здесь проживает большое количество национальностей коренного населения. Проблемы этнонациональных отношений давно стали одной из самых болевых точек региона. Специфика этнополитических конфликтов на Северном Кавказе во многом обусловлена незавершенностью модернизационных процессов в этом регионе.
     Степень научной разработанности. Проблематика этнонационализма представляет большой интерес для общественных наук. К ней обращаются не только политологи, но и социологи, философы, психологи, юристы, историки. Научные труды по теме исследования можно условно разделить на несколько групп. 
     К первой группе относятся труды, посвященные феномену этнонационализма. Это работы зарубежных ученых  У. Альтерматта1, Э. Хобсбаума2, Э. Яна3, отечественных исследователей Л.М. Дробижевой4, Т.Ю. Сидориной5, И. Байрамова6, Н.В. Ереминой7 и др.
     Ко второй группе относятся работы, исследующие конфликтный потенциал модернизации. Это работы Д.А. Шпилева8, В.С. Комаровского9, Л. Полякова10, М.А. Верниченко11, В. Федотовой12, А. Манченко13 и др.
     К третьей группе относятся труды,  построенные на эмпирическом материале Северного Кавказа. Это работы А.В. Баранова14, А.Н. Бурова, Ю.В. Дильман, Е.С. Сарматина15, А.Ю. Коркмазова16, А.В. Кушхабиева17, Ю.В. Машкиной18, В.А. Тишкова19,  Н. Нефляшевой20, У. Темирова21, И. Хаиндравой22, О.М. Цветкова23 и др.
     В четвертую группу выделим работы, посвященные урегулированию этнополитических конфликтов. Это работы В.М. Юрченко24, И.В. Юрченко25, А.В. Авксентьев и В.А. Авксентьев26, О.Г. Сикорская27 и др.
     Объектом исследования выступает этнонационализм в условиях незавершенной модернизации.
     Предметом исследования стал конфликтный потенциал этнонационализма в условиях незавершенной модернизации в республиках Северного Кавказа.
     Целью исследования является выявление конфликтного потенциала этнонационализма в условиях незавершенной модернизации (на материалах Северного Кавказа).
	Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:
- раскрыть понятие этнонационализма;
- определить основные подходы к определению конфликтного потенциала модернизации, а также выявить проблемы модернизации в современном обществе;
- оценить конфликтный потенциал проекта «Великая Черкессия»;
- выявить особенности чеченского этнонационализма;
- сформулировать способы преодоления этнополитических конфликтов на Северном Кавказе.
     Методологической базой исследования являются общенаучные методы (индукции и дедукции), метод сравнительного анализа. Кроме этого особое значение приобретают методы анализа политических процессов, именно они позволили выявить этнонационализма в России на современном этапе. Отдельно необходимо отметить важность таких историографических методов как метод описания и ситуационные исследования, которые были использованы при изучении этнонационализма в республиках Северного Кавказа.
     Источниковую базу исследования составили официальные документы Российской Федерации, а также периодика, публицистика и статистические материалы. 
     Географические рамки исследования обусловлены высоким конфликтным потенциалом региона Северного Кавказа. Именно в этих республиках сегодня сохраняют свою актуальность  этнополитические конфликты.
     Структура исследования. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
     Во введение представлены постановка проблемы, актуальность исследования, цель и задачи, методология и научная новизна исследования. 
     В первой главе определяются теоретико-методологические основы изучения  этнонационализма в условиях незавершенной модернизации. 
     Вторая глава посвящена процессам этнонационализма на Северном Кавказе. 
     В заключении представлены основные выводы проведенного  исследования. 
     В списке использованных источников и литературы представлен библиографический материал исследования.



    
1 ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМА В УСЛОВИЯХ НЕЗАВЕРШЕННОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
     
1.1 Понятие этнонационализма

     Задачей настоящего параграфа является раскрытие понятие этнонационализм.
     В последнем десятилетии политические процессы характеризуются межэтническими конфликтами, ростом националистической ненависти и преступности по расовой почве, созданием новых праворадикальных и экстремистских группировок молодежи, что повышает актуальность проведения теоретического анализа вопросов национализма в качестве важной предпосылки для противостояния рискам роста напряженности в отечественном политическом поле на современном этапе.
     Национализм – это достаточно сложное явление, его корни обладают исторической, экономической, политической и культурной природой. С политической точки зрения, особенно важно обратиться к исследованию категории национализма в контексте проблемы выстраивания связи между государством, являющимся выразителем общественного интереса, и самим обществом, представляющим частные интересы индивида и групп. В полиэтнической стране важно говорить больше о феномене этнонационализма, совмещающего в себе политический национализм этноса, имеющего доминирующее положение, ответный этнический национализм меньшинства и ответный национализм доминирующей группы. В российском научном сообществе этнонационализм понимается в качестве оппозиционного движения, которое отражает интересы только части населении и имеет сепаратистскую стратегию. Особенностью национализма в нашей стране вместе с признаком этнической идентификации является религиозная составляющая, что в целом усложняет политическую обстановку, а расовый компонент в идеологии национализма увеличивает его агрессивный характер.
	Апелляция к этнокультуре нации, мифологизация ее истории, мобилизация на этой почве групп, которые не имеют представительства во власти, представляет для оппозиции способ увеличения собственной базы с целью перераспределения власти и переустройства государства.
	Можно назвать очевидным тот факт, что национализм трактуется в качестве политического движения, которое стремится завоевать и удержать власть от имени этноса (нации), а способы достижения данной цели – как особую форму политики.
	Публицистический подход в российской науке к пониманию термина «национализм» наложил отпечаток на его трактовки преимущественно в негативном смысле. При этом понятие «нация» несет в себе нейтрально-позитивный посыл. Причину такого расхождения можно объяснить тем, что в современной России, начиная с реформ 90-х годов, происходили и происходят процессы, связанные с проявлениями именно этнонационализма. 
	Необходимо отметить, что некоторые западные исследователи считают, что существует два основных вида национализма: гражданский и этнический28.
	Гражданский национализм сопровождает модернизационные процессы и становится некой интеграционной, гражданской религией в условиях секуляризованного общества. Национальное сознание приобретает компенсационную форму, восстанавливающую связи между людьми в атомизированном индустриальном обществе. 
	Этнический же национализм обусловлен процессами развития поликультурности как ответом на глобализационный универсализм. Этнонационализм основан на представлении, что нация, этнос и народ представляют собой единую сущность. 
     Некоторые исследователи разделяют национализм на государственный и этнический: «…государственный и этнонационализм существенно отличаются друг от друга. Государственный национализм имеет инклюзивный характер, т.е. включает в понятие нации языковые и этнические меньшинства и пытается их ассимилировать хотя бы в языковом отношении – чаще всего с помощью «пряника» (социальное продвижение и причастность к реально или мнимо превосходящей языковой культуре), но иногда и с помощью «кнута» (принуждение к изучению государственного языка, социальная дискриминация). За языковой нередко следует и этническая ассимиляция. Политика «плавильного котла» совершенно равнодушна к этническо-языковому происхождению государственных граждан, но не к их этнически-языковому будущему. Неумение приспособиться к господствующему языку и культуре, как правило, не преследуется законом, но влечет за собой негативные социальные последствия»29. «Плавильным котлом народов» объективно считаются США. «Ни язык, ни этническая принадлежность не имели значения для революционного национализма, основную из сохранившихся версий которого представляют США»30. 
	Националистические движения в реформирующейся на рубеже XX-XXI веков России появились как ответ на демократические преобразования в ходе процессов суверенизации и государственного переустройства. В образовавшихся субъектах Российской Федерации эти движения представляли общности, которые заявляли о своей особой этнической идентичности, общей истории и судьбе и претендовавшие на собственное государство.
	Этнонационализм – идеология, которая наделяет свой народ особыми добродетелями, принижает «чужие» народы и оправдывает агрессивные действия против них. Однако на волне либеральной эйфории этнополитические движения в Прибалтике, Грузии, Украине получили позитивные характеристики, как среди западных специалистов, так и среди отечественных политиков. Произошло смешение понятий гражданского национализма и самосознания, патриотизма русского народа с «имперскими амбициями», признание этнополитических движений народно-освободительными. И только после уроков первой Чеченской войны пришло понимание, что интересы нации должны быть приоритетными перед другими, а национализм – это система принципов, согласно которым  политические и национальные идеи должны быть единым целым. Вместе с тем до сих пор сохраняется разрыв между популистскими, журналистскими взглядами и научным пониманием национализма.
	Национализм с исторической точки зрения явление недавнее и, прежде всего, поэтому до сих пор нет четкого определения нации и довольно сложно отличить нацию от других общностей, имевших и имеющих место в истории. Английский историк Э. Хобсбаум считает, что построение нации можно соотнести с процессом построения государства в современном понимании этого слова31. В XIX в. жители европейских стран стали непосредственными объектами внимания государства: стали проводиться переписи населения, открываться начальные школы, осуществляться призыв в армию.
	Раньше эти функции осуществлялись через институт церкви или представителей общин. Средством связи граждан с правительством стала грамотность, знание национального языка. Но все традиционные каналы легитимизации власти – династические права, божья воля, – были в буржуазной Европе серьезно ослаблены. Необходима была новая, «гражданская» религия, объединяющая население, граждан в единый народ, нацию. Национализм, делающий разночинное и разноплеменное население «народом», давал ему общую память, знаки, символы, героев, иногда просто изобретая традиции. 
	Таким образом, национализм – это политическая программа, построенная на принципе «каждой нации – государство» того образца, который сложился после Французской революции. И в таком государстве пользуется официальным статусом единый язык – язык нации, что свидетельствует об облечении принципа национализма в этноязыковую терминологию. Сам по себе, считает Хобсбаум, принцип этнической принадлежности не несет в себе ничего программного, но он обеспечивает «нацию» исторической родословной, которая у нее, как правило, отсутствует. «Принцип этнической принадлежности, на чем бы он ни основывался, это легкий и четкий способ выражения истинного чувства групповой идентичности, которая связывает всех «нас» потому, что подчеркивает наше отличие от «них». А что у «нас» на самом деле общего, помимо того, что «мы» – не «они», – это не так ясно. В любом случае, принцип этнической принадлежности выполняет роль одного из способов, позволяющих  наполнить пустые емкости национализма»32.
	В постреформенной России только в последние годы появился феномен, получивший название «русского национализма». До этого на политической арене России активно выступал национализм других этносов – чеченский, башкирский, татарский и т.д. 
     Следует отметить, что активность других этносов ограничивалась местами их компактного проживания – в республиках, автономных округах. Но делать ставку на «русский фактор» в такой многонациональной стране, как Россия, политически недальновидно и опасно33.
	Важным для настоящего исследования является понятие «этнического сепаратизма», который стал реалиями современного этапа глобализации,  также связанные с ним риски изоляционизма как вектора развития, противоположного пути к взаимовыгодному сотрудничеству и интеграции. Этносепаратизм предстает как проявление одной из двух взаимосвязанных и взаимообусловленных тенденций мирового развития – диалектического единства центростремительной и центробежной тенденций развития. У многих современных европейских и азиатских этносов наступает период, когда начинает усиливаться влияние центробежных процессов и стремления к самоопределению34.
     Исследователи подчеркивают, что особая болезненность и эмоциональная насыщенность характерна для противоборства конфликтующих этносов, когда ущемляются социальные ценности одного этноса или, что в действительности встречается гораздо чаще, когда усиливается общая подсознательная неприязнь к представителям определенных этносов, которая под влиянием социально-психологических факторов в ходе длительного противоборства приобретает массовый и долговременный характер.
     Этничность может обретать организационные и институциональные формы. Анализ этносепаратизма и этнополитических конфликтов конца ХХ – начала ХХI веков позволил исследователям выявить общий алгоритм и логику развертывания этноконфликта любого типа.
     На исходном этапе – актуализация этнической идентичности и сопутствующая ей активизация исторического сознания и исторической памяти этноса. Следующей этап – формирование политической партии. Далее – деятельность партии по мобилизации и расширению социальной базы сепаратизма. И на завершающем этапе – перевод сепаратистских требований с идеологического уровня (изначально обосновывающего необходимость насилия главным образом не рациональными, а эмоциональными аргументами) в психологическую установку, т.е. не на рационализируемый, а на эмоциональный уровень35, окончательно закрепляя тем самым аффективный характер социополитической активности, чреватый рисками фанатизма, неуправляемости и непредсказуемости совершаемого действия.
     Политический этносепаратизм в этом случае граничит и связан с экстремизмом, который представляет собой форму реализации сепаратизма и выступает уже как система действий, опирающаяся на идеологию политического этнического сепаратизма.
     Во взаимосвязи с этносепаратизмом возможно рассматривать и терроризм как форму политического радикального фундаментализма и экстремизма.
     В современном мире экстремистская форма этнического национализма рассматривается как одна из наиболее серьезных угроз национальной безопасности государств и международной стабильности в условиях глобализации.
     В исследовании проблемы этнорадикализма особое место отводится изучению этнических партий как относительно нового явления, которое отражает существующие тенденции усиления этнической идентичности и этнического самосознания.
     В соответствии с определением Д. Горовица (D. Horowitz), этнические партии представляют собой политические образования, занимающие промежуточное положение между классическими политическими партиями и группами интересов. Этнические партии получают поддержку со стороны определенной этнической группы и выражают ее интересы36.
     В условиях глобализации одной из эффективных стратегий борьбы с международным терроризмом, национальным и этническим сепаратизмом рассматривается стратегия блокирования этнического национализма и религиозного фундаментализма, осуществляемая на основе развертывания культурного национализма.
     Стратегия продвижения культурного национализма предполагает вытеснение национализма этнических меньшинств на периферию сферы политического влияния за счет поддержки национальной интеграции, укрепления демократии и соответствующих политических институтов, проведения экономической модернизации. Повышение стабильности и безопасности национального государства, а соответственно поддержки и доверия к нему со стороны мирового сообщества снижают риски вовлечения этнических идентичностей такой страны в сферу действия международных террористических организаций.
     Другой стратегией предотвращения рисков международного терроризма и возникновения на территории национального государства угрозы его распространения является стратегия политического национализма в форме гражданского (Civil Nationalism: CN) или государственного (State Nationalism: SN) национализма37. 
     Таким образом, в данном исследовании под национализмом будет пониматься политическое движение, стремящееся к завоеванию и удержанию власти от имени нации. Этнический же национализм обусловлен процессами развития поликультурности как ответом на глобализационный универсализм. Этнонационализм основан на представлении, что нация, этнос и народ представляют собой единую сущность. Этнонационализм – идеология, которая наделяет свой народ особыми добродетелями, принижает «чужие» народы и оправдывает агрессивные действия против них. Этнонационализм часто выступает в виде идеологии сепаратизма.
     
     1.2 Конфликтный потенциал модернизации: 
     основные точки зрения в науке

     Задачей данного параграфа является определение основных подходов к определению конфликтного потенциала модернизации, а также выявление проблем модернизации в современном обществе.
     В социальных науках под модернизацией понимают, во-первых, продолжительный процесс промышленной революции, в рамках которого к настоящему времени образовалась небольшая группа государств, наиболее развитых в техническом отношении; во-вторых, постоянные попытки остальных стран догнать наиболее развитые страны (в научной и публицистической литературе это явление более известно как «догоняющая» или «нагоняющая» модернизация); и, наконец, в-третьих, это усилия, постоянно предпринимаемые наиболее развитыми странами с целью дальнейшей интенсификации своего развития с помощью инноваций и реформ не только в сфере производства, но и в экономической и социальной сферах. Важной целью подобных усилий является поддержание способностей отвечать на все более сложные вызовы современного этапа развития, с которыми развитые страны сталкиваются первыми.
	Современные альтернативы классической модернизации, в основном, ограничены двумя вариантами:
- следовать западной модели экономического и политического развития при одновременном обеспечении партисипации граждан (непосредственное участие индивида в публично-политических и экономических процессах);
- противопоставить западному индивидуализму так называемые фундаментальные культурные альтернативы (исламское шариатское государство, азиатская дисциплина и т.д.).
     В этой связи можно отметить, что «на смену конкуренции между различными системами развития национальных государств со временем придет конфликт цивилизаций» (clash of civilizations)38.
     Сложность определения той системной характеристики, в рамках которой будут проходить процессы модернизации – авторитарная или демократическая - ставят на первый план проблему поддержания управляемости (стабильности) и изменчивости. 
     В западной мысли вопрос выбора вариантов и путей модернизации решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов. Ученые либерального направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай) в качестве основных критериев политической модернизации называют степень вовлеченности населения в систему представительной демократии, а также уровень открытой конкуренции свободных элит. 
     Согласно точке зрения ученых консервативного направления (С. Хантингтон, Дж. Нельсон, X. Линц и др.), главным источником модернизации выступает конфликт между мобилизованностью населения, его включением в политическую жизнь и институционализацией, наличием необходимых структур и механизмов для артикулирования и агрегирования их интересов. В то же время неподготовленность масс к управлению, неумение использовать институты власти и, следовательно, бесплодность их участия в политике способствует дестабилизации режима правления. Модернизированность политических институтов, по С. Хантингтону, связана не с уровнем их демократизации, а со способностью приспособиться к постоянно меняющимся социальным целям, за которые борются включающиеся в политическую жизнь широкие массы населения. Только жесткий авторитарный режим, контролирующий порядок, может обеспечить переход к рынку и национальное единство. 
     Представители консервативного направления в своих работах выделяют также те условия, которые нужны, чтобы проводить  эволюционную модернизацию под руководством авторитарной политической власти, среди них: компетентность политических лидеров; выделение качественно различных и продолжительных этапов в процессе реформ, каждый из которых должен иметь конкретные цели и собственные приоритеты; точный выбор времени их проведения. 
     Л.И. Никовская особо выделяет вызов, связанный с противоречием между управляемостью и репрезентативностью, которое воспроизводится и решается каждый раз в своей контекстуальной среде39. Именно поэтому проблема порядка является ключевой для понимания жизнеспособности и плодотворности конфликтологической парадигмы. Какой порядок и стабильность нам нужны? Каковы их характеристики и условия конституирования? Таким образом, снимающая в своем содержании противоположность принципов конфликта и равновесия, конфликтологическая парадигма особый акцент делает на динамической природе равновесия. Стабильность (равновесие) является прогрессивным результатом разрешения (урегулирования) социальных конфликтов, если они разрешаются (регулируются) рациональным и демократическим путем, и если они расширяют границы человеческой свободы и создают более благоприятные условия для жизни большинства людей. То есть стабильность, основанная на «укрощении» и минимизации деструктивных, разрушительных форм проявления конфликтов в виде насилия и конфронтации ведет к предпочтительным исходам общественных изменений.
	Стабильность может стать регрессивной, если она достигается односторонним силовым принуждением и не допускает ни в каких формах сопротивления или несогласия. Такой порядок превращается в самоцель и вырождается в стагнирующее тоталитарное общество. 
     Конфликтологическая парадигма в своей содержательной экспликации «снимает» противопоставление интегративной и конфликтной модели общества и рассматривает их не как взаимоисключающие друг друга концепты, но как взаимодополняющие. Акценты в выделении каждой из сторон решаются каждый раз конкретно-исторической ситуацией позиционирования исследователя. Стратегически обе модели правильны и продуктивны в аналитическом смысле. Стабильность и изменение, интеграция и конфликт, функция и дисфункция, консенсус и принуждение представляют собой два равнозначных аспекта общества, диалектически взаимосвязанных друг с другом и лишь в такой сущностной взаимозависимости описывающих общественные процессы более или менее исчерпывающим образом. 
     Помимо этого конфликтная парадигма фиксирует свое внимание на процессах изменения, на их основаниях и механизмах, на нелинейности и многовариантности самоопределения противодействующих субъектов, что оказывается весьма существенным для понимания противоречивых и разнонаправленных процессов трансформации российского общества, когда познавательные и объяснительные возможности теорий неомодернизации оказываются недостаточными40. 
     Эвристический потенциал конфликтологической концептуализации только начинает осознаваться и использоваться. Политическая система современного российского общества отличается низкой эффективностью в достижении политической стабильности и социально-экономического развития. Именно поэтому она навязывает обществу идею консолидации и единства, исключающих конкурентность и равноправие социальных интересов в публичной сфере и скрывающих, по сути, основное противоречие российского общества – между крепнущей тенденцией к монополизации власти и плюрализмом тех многочисленных интересов, которые были «разбужены» процессами демократизации в России. С другой стороны, конфликтологический подход позволяет лучше понять специфику российской политической трансформации, в которой не наблюдается ничего похожего на полноценную либерализацию и консолидацию демократии. Вскрывая и реконструируя сложно-составную динамическую природу конфликтности, можно наблюдать постоянно меняющийся и пульсирующий характер общих трендов российской трансформации, сложность задачи управленческих воздействий государства на эти процессы, особую «заинтересованность» определенных субъектов использовать эту неоднозначность и неопределенность положения для собственного политического самосохранения.
     Также надо отметить точку зрения В.С. Комаровского, который говорит о том, что в трактовке процесса модернизации произошли существенные перемены, связанные с пониманием возможности множественных моделей, путей и методов модернизации, различной роли государства в этом процессе, а также связи модернизации экономической и политической системы, демократии и авторитаризма41. Он обращает внимание на имманентную противоречивость и конфликтогенность модернизационных процессов, поскольку их выгоды и тяготы распределяются неравномерно между различными социальными группами и слоями. Невозможно запустить процесс модернизации, если в обществе отсутствует национальный консенсус относительно долгосрочных целей развития. Между тем в России нет опыта формирования такого консенсуса, поскольку все предыдущие модернизации – начиная с Петра I и кончая большевиками – осуществлялись сверху. Усилия государства практически всегда были направлены на подавление и локализацию конфликтов. Как известно, нынешние инициативы по модернизации российского общества также были выдвинуты сверху, в силу чего можно говорить о «навязанной модернизации». Вместе с тем она является не пиар-проектом, но осознанной необходимостью. В этой связи России необходима коалиция в поддержку модернизации, состоящая из представителей различных социальных слоев, поскольку ни один из них в одиночку с этой задачей справиться не сможет.
     Модернизационные теории были разработаны в середине ХХ века западными политологами, затем эти теории во времена перестройки и радикальных реформ в 80-90 гг. получили распространение в российском обществознании42.
     Будучи продуктом западного мышления эти теории сложились в рамках «прогрессисткой» методологии, которая базируется на предположении, что человеческое общество так или иначе движется от традиционного к современному, единому рационально-устроенному будущему. Теории модернизации привнесли в научный обиход такие термины, как «органическая» и «неорганическая» модернизация, «догоняющая»», «имперская», «большевистская», «эшелоны модернизации» и т.д.
     Политологи выделяют три эшелона модернизации43: первый относится к странам так называемой органической модернизации, включающей Западную Европу США. Канаду, Австралию. Этот процесс здесь начался в эпоху промышленной революции, сопровождавшейся разрушением традиционных средневековых устоев, провозглашением равных гражданских прав и свобод. В процессе модернизации происходило становление гражданского общества и правового государства. Определяющими чертами были органический характер модернизации, ее длительность и постепенность вызревания основных предпосылок буржуазной формации. В современных условиях под органической модернизацией (постмодернизацией) подразумевают прежде всего переход в постсовременность, к постиндустриальному информационному обществу.
     Второй эшелон (неорганическая модернизация) составляют – Россия, Япония, Турция, некоторые страны Восточной Европы и Латинской Америки. Эти страны находятся на «полупериферии» (термин И. Валлерстайна). Следуя данной логике, к мировой «периферии» относятся страны третьего эшелона, которые изначально развивались через систему колониализма и выступали в качестве сырьевого придатка центра.
     Неорганическая модернизация была исторически связана с распространением культуры «модернити» и в отличие от «периферии» осуществлялась на независимой национальной основе, однако при значительном воздействии внешнего фактора-стремлении преодолеть технико-экономическое отставание от западных стран. Поэтому в России теория получила обоснование в концепциях «догоняющего» развития. Согласно этим концепциям страна в силу различных причин внешнего и внутреннего порядка «задержалась» в своем историческом развитии. В России, как и во многих других странах, модернизация проходила в форме «вестернизации», то есть путем заимствования западных политических и экономических институтов.
     Термин «догоняющая» модернизация неоднозначно трактуется исследователями. Например, А. Ахиезер и В. Хорос, используя его, указывают на факт более позднего начала этого процесса44. В. Федотова понимает «догоняющую» модернизацию как индустриализацию и создание индустриальной культуры. Причем форма этого процесса может быть разной – демократической или тоталитарной, что зависит от уровня развития страны, начального старта, степени осознания элитой стоящих перед страной социально-экономических и политических задач45.
     В литературе отмечается также, что модернизация в России зачастую носила военно-политический характер и поэтому не решала классической задачи: создания рынка товаров, капиталов и труда, демократических свобод. Некоторые ученые вообще скептически относятся к терминам органической и неорганической модернизации. Так, А, Манченко считает, что вывод о наличии органической и неорганической модернизаций предполагает отождествление «органичности» с определенной (западной) цивилизационной моделью. Российская цивилизация, как бы ни оценивались ее «конструкция» и исторический путь является органичной независимо от степени сходства или отличия от западной46.
     Однако есть общее понимание того, что российская модернизация имеет национальные особенности, отличающие ее от других цивилизационных ареалов по целому ряду крупных параметров. Например, в отношении роли государства в осуществлении модернизационного процесса.
Разумеется, в любом обществе государство может играть весьма активную роль во внутренних преобразованиях. Однако в России роль государства, точнее его верховной власти, была определяющей. Именно последняя всегда инициировала крупные реформы, жестко их контролировала, используя, в том числе и силовые методы. Особенностью было также то, что реформы по природе своей часто оказывались неорганичными для социокультурной почвы России. В итоге реформирование одних сфер с определенным положительным результатом могло быть сопряжено с отставанием или кризисом в других.
     Другая общая черта в движении России к «современности», связанная с первой, заключается в глубоких социально-культурных расколах общества, например, вызванных реформами Петра I или последним по времени крупным расколом, инициированным перестройкой. Согласно Ахиезеру, социокультурный раскол, пронизавший не только все отношения в обществе, но и саму личность, поступки, определяет весь путь России47.
     Своеобразие модернизационного процесса в России, может быть самого примечательного, состоит в волнообразном, цикличном характере ее исторического развития, т.е. чередовании относительной либерализации с волнами антилиберальной контр-модернизации, реформами с контрреформами. Под реформами в данном случае понимается не просто изменение системы государственного управления (подобное происходило в России практически при всех режимах – от Ивана Грозного до Петра I или Сталина), а преимущественно либерализация политической и экономической системы. 
     Напротив, период контрреформ всякий раз представлял собой более или менее успешную попытку возвращения к консервативной политике и усиления централизованно бюрократического управления.
     Время начала модернизации в России остается дискуссионным вопросом. Большинство исследователей традиционно связывают модернизацию с реформами Петра I (Е. Рашковский, В. Красильщиков). Согласно «волновой» концепции В. Пантина, модернизация с некоторыми элементами «вестернизации» началась во времена Бориса Годунова (1552-1602) и Лжедмитрия I (1605-1606)48.
     XVIII век ознаменован завершением при Екатерине II петровской волны модернизации, которая сломала многие устои традиционн.......................