Изучение личности Василия Андреевича Жуковского в воспоминаниях его современников

     ПЛАН:
     
     ВВЕДЕНИЕ
     Глава I. Творчество В.А. Жуковского как слагаемое духовной культуры России первой половины XIX века. 
     1.1. В.А. Жуковский – «Коломб русского романтизма в поэзии». 
     1.2. Творческие и гражданские уроки великого романтика.
     Глава II. Образ В.А. Жуковского в восприятии современников. 
     2.1. Источники воспоминаний о В.А. Жуковском. 
     2.2. Эпистолярные и поэтические зарисовки современников о В.А. Жуковском.  
     2.3. Портрет Жуковского в мемуарах. 
     2.4. Особый масштаб поэтической личности В.А. Жуковского как лейтмотив воспоминаний.
     Глава III. Жуковский и Пушкин. 
     ЗАКЛЮЧЕНИЕ
     СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
     












     Введение
     
     Данное дипломное исследование посвящено изучению личности Василия Андреевича Жуковского в воспоминаниях его современников.  Жуковский принадлежит к тем художникам слова, чья слава не подвластна литературной моде. На протяжении веков его творчество привлекает внимание читателей и исследователей. 
     Василий Андреевич Жуковский занимает особое место среди деятелей русской культуры первой половины XIX столетия. Крупнейший поэт и переводчик, родоначальник романтизма в русской литературе, литературный критик, педагог, воспитатель наследника российского престола, будущего «царя - освободителя» Александра II, академик Петербургской академии наук, тайный советник. Жуковский оказал огромное влияние на творчество многих русских поэтов XIX века. 
     В.Г. Белинский писал: «... необъятно велико значение этого поэта [Жуковского] для русской поэзии и литературы!.. Он ввел в русскую поэзию романтизм...»1. 
     «Был ли такой язык до него? — размышляет П.А. Вяземский. — Зачинщиком ли он нового у нас поэтического языка? Что вы не думали бы, а Жуковский вас переживет…»2.
     Масштаб личности и творчества Жуковского так велик, что еще не одно поколение читателей и исследователей будут постигать его вклад в русскую культуру. 
     Василий Андреевич Жуковский не оставил после себя никаких мемуаров, но о нем много свидетельствовали его современники. Влияние его поэзии на русскую литературу было безгранично. 
     П.А. Плетнев пишет: «Мы, люди двадцатых годов, жили в стихах Жуковского, как нынешняя молодежь живет в цирке и других подобных тому местах»3.  
     О нем говорили и писали при жизни и вспоминали после смерти. Все, что мы знаем о Жуковском, известно из писем, дневников мемуаров, в разное время написанных и опубликованных. 
     А.С. Янушкевич, один из ведущих современных исследователей творческого наследия Жуковского, пишет: «Сегодня «наступило время, когда, отбросив ярлыки и штампы, долгие годы преобладавшие в оценке творчества поэта, можно сказать, чем он был дорог русскому обществу, необходим для его нравственного развития»4. 
     Актуальность темы данного исследования объясняется возросшим исследовательским интересом к личности такого масштабного деятеля русской культуры, каким был Василий Андреевич Жуковский.
     Обзор литературы. О Жуковском написано достаточно много литературы в разное время. Одной из самых значительных и авторитетных книг о жизни и творчестве Жуковского остается исследование историка литературы А.Н. Веселовского «В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения» (1904). Это последний крупный труд великого русского литературоведа. Веселовский создал непревзойденный по глубине образ В.А. Жуковского. 
     А. Блок писал о книге Веселовского: «Перед читателем - живой, реальный Жуковский … это - целая энциклопедия эпохи»5. Ключевые события жизни Жуковского воссозданы Веселовским на основе огромного количества исследовательского материала. 
     Чрезвычайно важна для определения философских и эстетических взглядов Жуковского книга Г. А Гуковского «Пушкин и русские романтики»6, которая стала новым этапом в осмыслении творчества писателя. В ней подробно рассмотривается вопрос о значении романтизма Жуковского. Г. А Гуковский, вслед за А Н. Веселовским, обращается к универсальной проблеме творчества писателя - к его поэтике «невыразимого», которая нашла свое преломление не только в стихах, но и в прозаических произведениях, определяя их «генетическую близость».
     В советском литературоведении 1960-80-х годов отмечено предельно высоким интересом к русскому романтизму, что дало свои плоды и в изучении творчества В.А. Жуковского. Вышли монографии М. Я. Бессараб, Р. В. Иезуитовой, И. М. Семенко, а также работы Т. Л. Власенко, Л. И. Кашкиной, Н. Г. Корниенко, С. А. Матяш. Все эти авторы исследуют, прежде всего, творческое наследие великого русского романтика Жуковского, прослеживают эволюцию его творческого пути. 
     В 1974 году на филологическом факультете Томского государственного университета образовалась группа исследователей библиотеки В. А. Жуковского. Творческий коллектив выполнил очень большой объем работ по систематизации обнаруженного в личной библиотеке и архиве поэта неисследованного материала, его расшифровке и научному исследованию. Вышло три тома коллективной монографии «Библиотека В. А. Жуковского в Томске». В 1991 авторский коллектив был удостоен Государственной премии России в области науки и техники. 
     В 1999 году вышла в свет книга «В.А. Жуковский в воспоминаниях современников». Вступительная статья и комментарии подготовлены О.Б. Лебедевой и А.С. Янушкевичем. Воспоминания современников о В. А. Жуковском впервые опубликованы в одном издании. Самые разнообразные формы воспоминаний - письма, записные книжки, статьи, дневники - воссоздают процесс развития русской мемуаристики, лабораторию ее поисков. 
     Составители О.Б.Лебедева и А.С. Янушкевич объединили свидетельства самых разных людей. В книге можно узнать точку зрения  биографа Жуковского П.А. Плетнева; познакомиться с записями разных лет одного из близких  друзей П.А. Вяземского; прочесть отрывки из писем Пушкина, Батюшкова, Языкова, Гоголя, Тургенева и других писателей,  воспоминания Ф.Ф. Вигеля, В.А. Соллогуба, М.А. Дмитриева, записки А.О. Смирновой-Россет, мемуары родных и близких  поэта - А.П. Зонтаг (о детских годах поэта), А.М.Тургенева (о пребывании Жуковского в Москве в 1837 году), Е.А. Жуковской (об истории их знакомства и женитьбы), протоиерея И.И.Базарова (о последних днях и кончине поэта) - все эти материалы, расположенные в хронологической последовательности, создают «стереоскопическую картину жизни Жуковского»7.
     На протяжении последних 15 лет томские ученые занимаются изданием полного собрания сочинений русского поэта. Профессор А.С. Янушкевич, руководитель проекта по изданию полного собрания сочинений В.А. Жуковского, рассказывает, что «В разных городах мира существует около пятнадцати архивов Василия Жуковского, каждый из которых мы должны были посетить. В этих архивах мы нашли около 300 новых текстов Жуковского, которые включили в собрание сочинений»8.
     На сегодняшний день выпущены уже 14 томов, осталось еще шесть, куда войдет около трех тысяч писем Василия Андреевича Жуковского. До начала публикации собрания сочинений науке было известно всего около 500 писем Жуковского. А.С. Янушкевич поясняет: «Осталась самая сложная работа: письма Василия Андреевича часто написаны на французском языке, требуют перевода, датировки. Сейчас нам эти письма присылают со всего мира. Например, мы нашли послания Жуковского к европейским художникам, в которых он договаривается о покупке картин для нашего Эрмитажа»9.
     Издание полного собрания сочинений, которым занимаются на филологическом факультете ТГУ – уникальный случай в мировой практике. Обычно такую работу проводят академические институты, а не вузовские ученые. Главный редактор издания – профессор Александр Сергеевич Янушкевич. Полное собрание сочинений и писем В.А. Жуковского выходит в одном из лучших отечественных издательств – «Языки славянских культур»  в Москве. 
     Цель данного исследования состоит в том, чтобы анализируя воспоминания современников о В.А. Жуковском, составить коллективный портрет поэта и определить масштаб его личности. 
     Объект исследования: личность В.А. Жуковского в воспоминаниях  его современников. 
     Предмет исследования: особый масштаб личности В.А. Жуковского как лейтмотив воспоминаний.
     Гипотеза исследования: воспоминания современников В.А. Жуковского позволяют составить представление о нем как уникальной личности, но масштаб личности Жуковского таков, что постижением его вклада в русскую культуру будет заниматься ещё не одно поколение читателей и исследователей.
     В связи с поставленной целью и сформированной гипотезой определены задачи  исследования:
1. Изучить источники воспоминаний современников о В.А. Жуковском. 
2. Составить коллективный портрет личности В.А. Жуковского в воспоминаниях современников. 
3. Выявить лейтмотивы воспоминаний современников о В.А. Жуковском.
4. Сделать выводы по исследованию. 
     Методы исследования: для решения поставленных задач использованы методы изучения, описания и анализа. 
     Значимость данной дипломной работы заключается в комплексном исследовании личности В.А. Жуковского в воспоминаниях современников. 
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     Глава I. Вклад В.А. Жуковского в русскую культуру 
     первой половины XIX века
     
1.1. В.А. Жуковский – «Коломб русского романтизма в поэзии» 
     
     «Жуковский – один из создателей новой русской поэзии» – так характеризует масштаб творчества Василия Андреевича Жуковского советский литературовед И.М. Семенко10. Исследовательница  отмечает, что «его наследие не растворилось в широком потоке поэзии XIX и XX веков. Даже Пушкин, Баратынский, Тютчев, Блок, многим обязанные Жуковскому, оттеняют уникальность его творчества»11. И таково мнение многих ученых. Так, например, Ю.М. Прозоров пишет: «Имя Василия Андреевича Жуковского, русского поэта, принадлежит не одной истории литературы – оно входит в состав национального предания» 12.
     Первое стихотворение В.А. Жуковского «Сельское кладбище» (переложение элегии английского поэта Т. Грея) было опубликовано в 1802 году в журнале «Вестник Европы», издателем которого являлся Н.М. Карамзин. «Как писатель, – говорил Жуковский, – я был учеником Карамзина»13. Надо отметить, что и как личность Василий Андреевич был единомышленником Карамзина и младшим другом величайшего русского литератора. 
     Начало литературного творчества Жуковского совпало не только с началом нового столетия, но и с зарождением нового литературного направления – романтизма. Литературная общественность первой трети XIX века бурно обсуждала теоретические вопросы романтического направления и спорила об идейном и художественном содержании этого нового понятия в литературе. 
     П.А. Вяземский писал В.А. Жуковскому: «Романтизм, – как домовой: многие верят ему; есть убеждение, что он существует, но где его приметы, как обозначить его, как наткнуть на него палец?»14.
     
     С конца XVIII века в Россию проникали романтические веяния, но первой безусловной победой русского романтизма стала поэзия Жуковского. Ю.М. Прозоров характеризует ее так: «Это поэзия идеальных стремлений, сердечных признаний, загробных таинств и вместе с тем поэзия национальных миров, образы которых, столь многоразличные, складывались в ней в образ всемирной жизни. Немецкие романтики рубежа XVIII–XIX веков впервые ввели в эстетику понятие всемирной культуры, творчество Жуковского эту идею реализовало»15.
     По мнению исследователя, «выпавшая поэту миссия национального проводника всемирной культуры требовала неограниченного творческого диапазона, и Жуковский смог быть олицетворенной энциклопедией словесного искусства»16.
     Заслуга В.А. Жуковского состоит в том, что свой поэтический мир он представлял читателям предварительно пропущенным через сердце и душу. Поэт утверждал, что для него «жизнь и поэзия – одно». 
     В.Г. Белинский, отмечая эту творческую особенность Жуковского, констатировал: «До Жуковского на Руси никто и не подозревал, чтоб жизнь человека могла быть в тесной связи с его поэзией и чтобы произведения поэта могли быть вместе и лучшею его биографией»17. Белинский же дал поэтическому творчеству Жуковского самую высокую оценку: «Жуковский ввел в русскую поэзию романтизм <…> это литературный Коломб Руси, открывший ей Америку романтизма в поэзии. <…> Неизмерим подвиг Жуковского и велико значение его в русской литературе! <...> без Жуковского мы не имели бы Пушкина»18. 
     А.С. Пушкин выразил значение Жуковского в русской литературе афористической формулой:
     Ты прав, творишь ты для немногих,
     Не для завистливых судей,
     Не для сбирателей убогих
     Чужих суждений и вестей,
     Но для друзей таланта строгих,
     Священной истины друзей19. 
     «Священная истина» искусной простоты открылась в первом же напечатанном стихотворении Жуковского «Сельское кладбище»20 и выглядело откровением того времени. В российской литературной среде еще никто не выражал поэтическую мысль так просто и понятно:
     Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
      Шумящие стада толпятся над рекой;
     Усталый селянин медлительной стопою
     Идёт, задумавшись, в шалаш спокойный свой.
     В туманном сумраке окрестность исчезает...
     Повсюду тишина; повсюду мёртвый сон;
     Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
     Лишь слышится вдали рогов унылый звон21. 
     Жуковский взял за образец «Элегию, написанную на сельском кладбище» английского поэта Т. Грея, но при этом разработал собственные тематику и стиль, определившие на многие годы его творчество и ставшие образцом для подражаний. 
     В центре элегии — образ поэта-мечтателя, трагически воспринимающего несправедливость жизни, глубоко сочувствующего безвестным труженикам, чьи имена скрыты под плитами деревенского кладбища. Судьба была не слишком добра к этим людям, но они сумели сохранить свое человеческое достоинство, в отличие от власть держащих. Искренность поэтического чувства, эмоциональность стиля — все это поставило «Сельское кладбище» в самый центр зарождающейся новой поэзии. И.М. Семенко пишет: «Обладая гораздо более значительным поэтическим дарованием, чем Карамзин, Жуковский талантливо развивает принципы его школы»22.
     С «Сельского кладбища» началось переводное творчество Жуковского, имеющее огромное значение для развития русской литературы.  Поэт вовсе не стремился к буквальной точности перевода, скорее сам воспринимал западноевропейские литературные темы и приобщал к ним русского читателя. 
     В особенности Жуковского привлекал жанр элегии, главные темы которого — размышления о суетности земного существования, погружение во внутренний мир, мечтательное восприятие природы — были уже закреплены общеевропейской традицией. Одно из лучших произведений Жуковского — его оригинальная элегия «Вечер» (1806), которая, как и «Сельское кладбище», относится к жанру так называемой медитативной элегии23. В таких произведениях размышления (медитации) сосредоточены вокруг лирической темы. Поэт мечтательно-меланхолически вспоминает на фоне  вечернего пейзажа об ушедшей молодости, об утраченных друзьях: 
     Луны ущербный лик встает из-за холмов...
      О тихое небес задумчивых светило,
      Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!
     Как бледно брег ты озлатило!
     Сижу задумавшись; в душе моей мечты,
      К протекшим временам лечу воспоминаньем...
      О дней моих весна, как быстро скрылась ты,
     С твоим блаженством и страданьем24!
     Грустная настроенность поэзии Жуковского – не только дань модной меланхолии. Это скорее обстоятельства его личной жизни, упорной и безнадежной борьбы за личное счастье. Тема самоотверженной, возвышенной и несчастливой любви, проходящая через всю его поэзию, имела глубокие корни в  чувстве поэта к Марии Андреевне Протасовой. Это было сильное взаимное чувство. Много лет Мария Андреевна и Василий Андреевич потратили на борьбу за право любить, пытались добиться согласия на их брак у Е.А. Протасовой, матери Маши. Девушка была родной сестрой Жуковского по отцу и, ссылаясь на кровные узы и религиозные запреты, всеми силами противостояла греховному супружеству. 
     Современники В.А. Жуковского, знавшие его семью, вспоминают, что Мария Протасова была девушкой необыкновенно обаятельной и образованной, с живым острым умом, хотя и не отличалась особой красотой. 
     М. А. Протасова является героиней «Песен» Жуковского («Когда я был любим», «Мой друг, хранитель-ангел мой», «О милый друг, теперь с тобою радость!»); стихотворений «Пловец», «Воспоминание» («Прошли, прошли вы, дни очарованья»), «Утешение в слезах», «К месяцу», «19 марта 1923»; баллад «Эолова арфа», «Алина и Альсим» и других25. Однако истинный смысл своих переживаний Жуковский вынужден был тщательно скрывать, так как это являлось условием встреч с М.А. Протасовой, поставленным ее матерью. Бесчеловечность законов, разрывающих «союз сердец» («Алина и Альсим»), Жуковский переживал очень мучительно:
     Кто слез на хлеб свой не ронял,
      Кто близ одра, как близ могилы,
      В ночи, бессонный, не рыдал,
      Тот вас не знает, вышни силы26!
     
     В.А. Жуковский так описывает одну из встреч со своей сестрой, матерью Марии Андреевны:  «Холодное жестокосердие в монашеской рясе, с кровавою надписью на лбу: должность (выправленною весьма неискусно из слова: суеверие) сидело против меня и страшно сверкало на меня глазами. <…> И эти люди называют себя христианами? Что это за религия, которая учит предательству и вымораживает из души всякое сострадание?.. Режь во имя Бога и будь спокоен! Я презираю их от всей души, — и с тою религией, которую они так пышно воздают за истинную»27.
     В 1817 году М. А. Протасова вышла замуж за профессора Дерптского университета, хирурга И. Ф. Мойера. 
     В.А. Жуковский пишет 25 апреля 1817 года А.И. Тургеневу:  «Минута, в которую я решился, сделала из меня другого человека... Я хлебнул из Леты и чувствую, что вода ее усыпительна. Душа смягчилась. К счастию, на ней не осталось пятна; зато бела она, как бумага, на которой ничто не написано. Это-то ничто — моя теперешняя болезнь, — столь же опасная, как первая, и почти похожая на смерть... Но не бойся! Я не упаду. По крайней мере, я надеюсь воскреснуть»28. 
     Начиная с 1815 года Жуковский по долгу придворной службы все чаще совершает поездки в Германию, что находит отражение в его литературном творчестве. В поэзии Жуковского усиливаются мистические мотивы. Поэт лично знакомится с первыми немецкими романтиками – знаменитым Новалисом и талантливым прозаиком немецкого романтизма Людвигом Тиком. Мечтательное воображение выросшего в сельской тиши Жуковского перерастает  в мистическую дуалистическую концепцию. 
     И.М. Семенко пишет: «В другой ветви романтизма (особенно развившейся в немецкой литературе) главное внимание сосредоточено не на личности, а на окружающем её мире, недоступном человеческому разумению. Двойственным представляется здесь внешний мир, скрывающий за видимыми явлениями свою таинственную сущность. Тут дуализм проявляется не в конфликте человека с обществом, а в философском двоемирии. Последний и был в высшей степени свойствен Жуковскому»29.
     Двойственность мира отражена в элегиях, балладах и песнях Жуковского. Он видит душу, с которой может общаться собственная душа,  в образах природы. И.М. Семенко отмечает, что Жуковский разработал «совершенный метод передачи в поэзии человеческого переживания»30. 
     Глубокая оригинальность творческой натуры Жуковского наиболее ярко проявилась в балладе. В одном из писем поэт в шутку писал о себе как о «родителе на Руси немецкого романтизма» и «поэтическом дядьке чертей и ведьм немецких и английских»31. 
     Знаменитую балладу «Людмила» Жуковский создал на основе немецкой баллады Бюргера «Ленора» – песни о мертвом женихе, приехавшем за своей невестой. Жуковский сохранил сюжетную схему, но при этом русифицировал обстановку, насытил произведение разговорной лексикой. 
     Вдруг — глухой подземный гром;
     Страшно доски затрещали;
     Кости в кости застучали;
     Пыль взвилася; обруч хлоп;
     Тихо, тихо вскрылся гроб...
     Что же, что в очах Людмилы?..
     Ах, невеста, где твой милый?
     Где венчальный твой венец?
     Дом твой — гроб; жених — мертвец32. 
     Этим весьма вольным подражанием немецким романтикам Жуковский произвел сильное впечатление на российских читателей, перед которыми открылся неведомый доселе мир чувств и поэтических образов. В.Г.Белинский отмечал, что «тогдашнее общество бессознательно почувствовало в этой балладе новый дух творчества, новый мир поэзии – и общество не ошиблось»33. 
     Один из знаменитых русских мемуаристов Ф.Ф. Вигель свидетельствовал: «Жуковский создал нам новые ощущения, новые наслаждения. Вот и начало у нас романтизма»34. 
     И.М. Семенко считает, что «именно в балладах в наибольшей степени выразились романтические устремления Жуковского»35. За двадцать пять лет Жуковским создано 39 баллад, и почти все они – переводные. Однако мы видим не переводчика, а «соперника». Известно выражение В.А.Жуковского, что  «переводчик в прозе есть раб, переводчик в стихах — соперник»36.
     Наибольшую славу принесла Жуковскому баллада «Светлана» (1812). Исследователи считают, что «ни "Громвал" Г.П. Каменева, ни "Илья Муромец" Н.М. Карамзина, ни тем более пасторально-идиллические песни И.И. Дмитриева и Ю.А. Нелединского-Мелецкого не производили в обществе столь сильного впечатления»37. В этом произведении В.А. Жуковский преодолел «сентиментальную слащавость» и ввел в поэзию черты шутливости, сказочности, народного колорита. 
     Считается, что «Светлана» оказала несомненное влияние на поэму Пушкина «Руслан и Людмила», а в «Евгении Онегине» развит намеченный в «Светлане» мотив гаданья под народные «подблюдные» песни.
     Большинство баллад Жуковского написано на темы западноевропейского средневековья. Появление средневековой романтики и фантастики в балладах было справедливо оценено В.Г. Белинским как факт положительный в развитии допушкинской литературы. Белинский даже называл Жуковского «переводчиком на русский язык романтизма средних веков» 38. 
     «Средневековые» баллады В.А. Жуковского расширяли историко-культурные представления читателя, знакомили с миром целой европейской эпохи, фольклорной фантастикой западноевропейских народов. 
     Сам Жуковский нередко отзывался о своих стихах в шутливом тоне: «Вчера родилась у меня еще баллада-приемыш, то есть перевод с английского. Уж то-то черти, то-то гробы!»39. 
     Критики много раз выражали недовольство балладным творчеством Жуковского, ругая его за уход от традиций православной церкви.  Например, один из цензоров писал: «Баллада "Старушка" подлежит запрещению, как пьеса, в которой дьявол торжествует над церковью, над Богом»40. 
     Истинный смысл баллад заключался вовсе не в мистицизме. Они погружали  читателя в романтический мир рыцарства с турнирами и замками, возвышенной любовью, самоотречением и верностью. В.Г. Белинский писал по этому поводу: «Мы не имели своих средних веков: Жуковский дал нам их...»41. 
     Значительное место занимают в поэзии Жуковского баллады на античные темы. В отличие от лирических «средневековых» баллад, в «античных» больше философской глубины и содержательности. Наиболее совершенными являются «Элевзинский праздник», «Торжество победителей», «Ахилл». При этом Жуковский часто придает античным героям нежные и тонкие переживания, в духе общей направленности своей поэзии42.
     Баллады Жуковского пользовались большим читательским успехом и вызвали множество подражаний.
     Большинство элегий и баллад Жуковского имеют подзаголовок «перевод с … языка» или «из … поэта». Однако переложения Жуковского с иностранных языков стали живой русской поэзией, в которой нашлось место патриотическим чувствам, сочувствию людям труда, любви к родной природе. Недаром потом шутили, что русская романтическая поэзия родилась в Белёвском уезде Тульской губернии. 
     Современники, характеризуя переводное творчество Жуковского, обычно подчеркивали – кто с одобрением, кто с укором – его самостоятельность, свободу обращения с оригиналом. Они оценивали его вклад в развитие русской поэзии, в котором переводы были лишь средством ее обогащения, а не самоцелью. 
     В 1817 году молодой В.К. Кюхельбекер писал в обзоре «Взгляд на нынешнее состояние русской словесности»: «Жуковский не только переменяет внешнюю форму нашей поэзии, но даже дает ей совершенно другие свойства»43.
     А.А. Бестужев утверждал: «Многие переводы Жуковского лучше своих подлинников, ибо в них благозвучие и гибкость языка украшают верность выражения»44. 
     С ним соглашался В.Г. Белинский: «Жуковский — поэт, а не переводчик: он воссоздает, а не переводит, он берет у немцев и англичан только свое, оставляя в подлинниках неприкосновенным их собственное, и потому его так называемые переводы очень несовершенны как переводы, но превосходны как его собственные создания»45.
        Н.В. Гоголь писал о Жуковском в середине 1840-х годов: «Не знаешь, как назвать его – переводчиком или оригинальным поэтом. Переводчик теряет собственную личность, но Жуковский показал ее больше всех наших поэтов. Пробежав оглавление стихотворений его, видишь: одно взято из Шиллера, другое из Уланда, третье у Вальтер Скотта, четвертое у Байрона, и все – вернейший сколок, слово в слово, личность каждого поэта удержана, негде было и высунуться самому переводчику; но когда прочтешь несколько стихотворений, вдруг и спросишь себя: чьи стихотворенья читал? – не предстанет перед глаза твои ни Шиллер, ни Уланд, ни Вальтер Скотт, но – поэт от них всех отдельный, достойный поместиться не у ног их, но сесть с ними рядом, как равный с равным»46. 
     О значении Жуковского-переводчика пишут многие исследователи. Так И.М. Семенко отмечает: «И в своей лирике, и в эпических жанрах Жуковский ориентирует поэзию на воссоздание духовной жизни человека как нерасторжимого синтеза личной, общественной, философской сфер сознания. Именно в этом заключалось нравственное, а также и методологическое воздействие Жуковского на русскую поэзию. Оно касалось принципиальных вопросов структуры поэтической мысли и образа. Жуковский открыл путь для достижений будущих поколений русских поэтов»47.
     Все исследователи творческого наследия Жуковского отмечают важность темы морали и нравственности для поэта. Академик А.Н.Веселовский считал, что понятия поэзия и добродетель равнозначны для Жуковского48. Е.А. Боратынский отмечал в одном из писем к Жуковскому: «< ... > хвала поэзии, поэзия есть добродетель, поэзия есть сила; но в одном только поэте, в вас, соединены все ее великие свойства»49. 
     С ним соглашался В.К. Кюхельбекер: «Я знавал людей с талантом, людей с гением, но, Бог свидетель! Никто не убедил меня так живо в истине, высказанной вами же, что поэзия есть добродетель...»50.
     От света светов луч излился,
     И добродетель родилась!
     В тьме мир дремавший пробудился. 
     Земля весельем облеклась;
     В священном торжестве природа
     Объемлет дар для смертных рода;
     От горних, светлых стран небес
     Златой, блаженный век спустился,
     Восторг божественный вселился
     Во глубине святых сердец. 
     (В.А. Жуковский «Добродетель»)
     И.М. Семенко подчеркивает, что В.А. Жуковский ориентирован в своей поэзии на воссоздание духовной жизни человека, а Р.В. Иезуитова отмечает, что Жуковский сделал поэзию «выразительницей сокровенных устремлений»51. 
     
   Исследователи отмечают исключительную роль Жуковского в разработке языка русской поэзии. Это подчеркивал и Пушкин: «Никто не имел и не будет иметь слога, равного в могуществе и разнообразии слогу его52. В.Г. Белинский утверждал, что «Жуковский дал русской поэзии возможность «содержания»»53.  П. А. Вяземский писал: «Был ли такой язык до него? Нет! Зачинщиком ли он нового у нас поэтического языка? ...Что вы ни думали бы, а Жуковский вас переживёт. Пускай язык наш и изменится, некоторые цветки его не повянут. Стихотворные красоты языка могут со временем поблекнуть, поэтические — всегда свежи, всегда душисты»54.
     
  


 1.2     Гражданские уроки великого романтика

     Вклад В.А. Жуковского в русскую культуру первой половины XIX века не ограничивается литературным творчеством. Жуковский был для  современников не только великим поэтом, добрым человеком, но и важным официальным лицом, воспитателем наследника, будущего императора Александра II. 
     В 1814 году Жуковский написал свое послание «Императору Александру», обратив на себя внимание царя, и в 1815 году он был приглашен ко двору в качестве чтеца императрицы Елизаветы Алексеевны, получив вслед за тем ежегодную пенсию. Через несколько лет Жуковский стал преподавать русский язык будущей великой княгине Александре Федоровне. Эти обстоятельства сблизили Жуковского с императором Николаем I,  и вскоре государь назначил поэта главным воспитателем и учителем своего старшего сына Александра, поручив ему разработать подробный план обучения наследника престола.
     Надо отметить, что Жуковский очень серьезно и ответственно подошел к своим новым обязанностям, несмотря на расстроенное здоровье, принуждавшее его ездить на лечение за границу.  Одновременно он использовал эти свои поездки для ознакомления с западными педагогическими методиками, для покупки учебной литературы и встреч с зарубежными педагогами. Известно, например, о его встречах со знаменитым швейцарским педагогом Песталоцци.
     Жуковский пишет своей племяннице А.П. Елагиной с немецкого курорта Эмсе: «Работы у меня много, на руках моих важное дело. Мне не только надобно учить, но и самому учиться, так что не имею права и возможности употреблять ни минуты на что-нибудь другое. По плану учения великого князя, мною составленному, все лежит на мне. Могу сказать, что настоящая положительная моя деятельность началась с той минуты, в которую я вошел в тот круг, в котором я теперь заключен...»55. 
     О своих педагогических взглядах В.А. Жуковский писал и матери своего ученика, императрице Александре Федоровне: «Мое положение действительно счастливое: я поглощен одною мыслию, которая всюду мне сопутствует, хотя и не тревожит меня. Эта мысль, основанная на любви, оживляет мое существование. Каждое утро просыпаюсь я рано и сразу приступаю к своей работе. На вид она кажется сухою: я составляю исторические таблицы; но она имеет для меня всю прелесть моих прежних поэтических работ. Весь мой день ей посвящен... Я почти никого не вижу и не желаю видеть. Я нахожусь здесь, в Дрездене, не в качестве путешественника. Как в Петербурге, я должен здесь всецело принадлежать моему труду. Чего же я могу больше желать!»56.
     Жуковский составил учебный план и подал его на высочайшее утверждение. План получил одобрение императора, и в 1826 году поэт вступил в должность наставника.
     Во главу угла  ставилось изучение отечественной истории, а военному делу отводилось всего шесть недель во время летних каникул. В письме императрице В.А. Жуковский предостерегал ее сына от увлечения «воинственными игрушками»: «Государыня, простите мои восклицания, но страсть к военному ремеслу стеснит его душу; он привыкнет видеть в народе только полк, в отечестве — казарму»57.
     Целью воспитания наследника русского престола Жуковский провозгласил «образование для добродетели» — развитием прирожденных добрых качеств, искоренением дурных побуждений и наклонностей. 
     Особенное внимание педагог Жуковский обращал на метод преподавания. Предпочтительной формой обучения он считал беседу, возбуждающую самостоятельность мышления ученика. Жуковский отмечал, что следует соблюдать меру и всячески облегчать труд ученика, делая само преподавание занимательным и интересным.
     В.А. Жуковский считал важным обучение иностранным языкам – английскому, немецкому, французскому и польскому. Александр был способным мальчиком, который впоследствии свободно говорил и писал на немецком, английском и французском языках. Благодаря своему учителю Александр Николаевич много лучше прочих российских императоров изъяснялся на родном языке. Как пишет один из его биографов, в зрелом возрасте император Александр II стал блестящим лингвистом, и с ним не мог сравниться ни один из современных ему европейских монархов. 
     Весьма оригинальным был педагогический подход Жуковского к чтению литературы. Он считал, что читать надо мало, и только полезные книги. «Нет ничего вреднее привычки читать все, что ни попадет в руки, –утверждал Жуковский. – Это приводит в беспорядок мысли и портит вкус»58.
     Жуковский имел свой взгляд и на освоение Александром военного дела. Он считал эти знания необходимыми для будущего государя, однако, без вредных преувеличений. Раннее участие цесаревича в военных парадах могло, по мнению Жуковского, неблагоприятно отразиться на нравственном становлении мальчика. Волнуясь за будущее своего воспитанника, Жуковский пишет весьма смелое письмо лично императрице Александре Федоровне: «Конечно, зрители должны были восхититься появлением прелестного мальчика, но какое же ощущение произвело подобное явление на его разум? Не понуждают ли этим его выйти преждевременно из круга детства? Не подвергается ли он опасности мнить себя уже взрослым? Все равно, если бы восьмилетнюю девочку стали обучать всем хитростям кокетства! К тому же, эти воинственные игрушки не испортят ли в нем того, что должно быть первым его назначением? Должен ли он быть только воином, действовать единственно в сжатом горизонте генерала?»59. 
     Писал В.А. Жуковский и личные послания действующему императору Николаю I, высказывая свои соображения по воспитанию цесаревича: «Он должен быть не простым знатоком фрунта, привыкшим видеть в солдате одну машину, но просвещенным знатоком военного дела, способным понимать, что во власти его — душа будущего повелителя миллионов, может быть, предназначенного некогда поставить перед русской армией и решать судьбы народов»60. 
     Убежденный и последовательный гуманист и романтик в литературном творчестве, Жуковский был последовательным гуманистом и в педагогике. Педагогическая деятельность В.А. Жуковского – его несомненная заслуга перед Отечеством. Император Александр II, воспитанник поэта и педагога В.А. Жуковского, был на царском престоле одним из самых человеколюбивых монархов.  
     Педагогическое начало было сильно в Жуковском, он серьезно относился к этой миссии: учил своих племянниц Машу и Сашу Протасовых, руководил обучением братьев Киреевских, в зрелом возрасте воспитывал собственных детей. Сам он называл эту свою деятельность «педагогической поэмой» и не отделял от поэтического творчества.
     Поначалу его близость к императорскому двору пугала друзей и знакомых. Но П.А. Вяземский свидетельствует в своих воспоминаниях, что «Жуковский официальный не постыдит Жуковского поэта». Он стал «полпредом русской литературы при дворе»61.
     Сам Жуковский сказал в письме к А.И. Тургеневу 20 ноября 1827 года: «Ни моя жизнь, ни мои знания, ни мой талант не стремили меня ни к чему .......................