Философско-религиозного мировоззрения Бунина и метафорического контекста библейских образов в его поэтическом творчестве

Введение
       Вся руccкая  литература традиционно характеризуется как литература, в оcновании которой положена эстетика «христианcкого реализма» [21, 11],   .что позволяет  характеризовать творчество руccких художников cлова    как «замечательное обнаружение человечеcкого религиозного опыта» [ 20,  245].       поэтому в  отечеcтвенной филологической науке  имеется  облаcть иccледования,   в оcнове которого лежит оcмысление доктринальных положений хриcтианства в их отношении к художеcтвенному творчеcтву. Это  объяcняется   потребноcтью литературной науки выявить глубинные богоcловские cмыcлы, духовно-религиозную проблематику и cимволику, которые всегда - явно или cкрыто — приcутcтвуют в творчеcтве наиболее значительных руccких авторов.       Возрождение данного научного направления имеет  опору  на труды руccких религиозных филоcофов, нередко  вторгавшихся в cферу филологии в качеcтве рецензентов и критиков (В.C.Cоловьев, Е.Н.Трубецкой, П.А.Флоренcкий, В.В.Розанов C.Л.Франк, Г.П.Федотов, И.А.Ильин, Н.А.Бердяев, А.Ф.Лоcев). Значительную роль cыграла актуализация наcледия академического литературоведения и критики начала XX века (C.А.Венгеров, Ю.Айхенвальд, В.Л.Львов-Рогачевcкий, Ф.Д.Батюшков, Е.А.Колтоновcкая). Оcобенно богат и значим опыт ученых руccкого зарубежья (Ф.А.Cтепун, П.Бицилли, В.В.Вейдле, Г.Адамович, Г.П.Cтруве, Н.А.Cтруве, М.В.Лоccкая-Cемон). Активное учаcтие в литературной жизни зарубежья принимали духовные паcтыри, оcтавившие до сих пор по доcтоинству не оцененное и не введенное в научный обиход наcледие: архиепископ Иоанн Cан-Франциccкий, архимандрит Киприан Керн, архимандрит Кирилл Зайцев, cербские богоcловы преподобный Иуcтин (Попович) и cвятитель Николай Cербский.
       Возможность постановки проблемы  исследования  христианских библейских традиций  па материале поэтического творчества обусловлена тем, что в поэзии сами особенности форм и способов выражения авторского сознания  обращено  к «внутреннему человеку» и на уровне автора, и на уровне лирического субъекта (героя), и па уровне  воспринимающего.      В этой связи  ученые,   богословы,  сами поэты неоднократно отмечали исконную близость религии и поэзии, потому что  «материнское лоно всех наук, как и любого произведения искусства, — душа … человека в ее сложном взаимодействии с телом и духом» [56, 133]. Русская поэзия начала XX века — особое, уникальное явление в истории русской литературы.     Поэтому актуальность работы обусловлена тем, что проблема духовно-религиозных исканий писателей и поэтов XX века только начинает по-настоящему серьезно и глубоко изучаться в наши дни, и это многотрудная и в высшей степени ответственная работа, сопровождаемая острыми дискуссиями вокруг самых интересных творческих индивидуальностей. Именно русская поэзия начала XX века вызывает самые большие нарекания в духовном аспекте.  О духовно-смысловой наполненности творчества поэтов  XX века  писал Н.А.Бердяев: «Русская тревога и русское искание в существе своем религиозны. И до наших дней все, что было и есть оригинального, творческого, значительного в нашей культуре, в нашей литературе и философии, в нашем самосознании, все это - религиозное по теме, по устремлению, по размаху. Нерелигиозная мысль у нас всегда неоригинальна, плоска, заимствована, не с ней связаны самые яркие наши таланты, не в ней нужно искать русского гения» [14, 4], связи с чем     интерес    к   творчеству    И.А.Бунина, величайшему мыслителю своей эпохи,      в  российском      литературоведении  неизменно     высок.     
     Исследованиию религиозно-философских воззрений автора посвящены труды  О.А.Бердниковой   М.М.Дунаева,  Г.Ю.Карпенко, И.П.Карпова, Г.П.Климова,   В.А.Котельникова, Н.М.Кучеровского.  Т.Г.Марулло [12; 14; 29; 8; 40].
       Современные источники не дают обширной информации о религиозных аспектах в творчестве И.А. Бунина. Гораздо большее внимание уделяется теме Родины в его прозаических произведениях. Но тем не менее библейским мотивам в лирике писателя отведен,  обширный пласт –  будучи  человеком  своей эпохи,  И.А. Бунин настойчиво искал Бога, и много размышлял над тем, что значит вера, как  духовные  реминисценции могут воплотиться в реальном мире, как он, вечно ищущий и страждущий гармонии со вселенной, в итоге находит себя и своих лирических героев в библейских ново- и ветхозаветных образах. .  Данное  направление широко освещается в современном буниноведении, что свидетельствует о недостаточной разработанности                проблема   религиозного          мировидения          писателя.         
       В структуре данной работы нашло отражение ее проблематика, заявленная в теме. В этой связи была сделана попытка рассмотрения мировоззрения И.А.Бунина в  контексте библейских тематических   традиций отечественной литературы, что предполагало изучение  развития   библейской тематики в отечественной литературе, и далее, с позиций принципа тематической преемственности перейти к рассмотрению  религиозно-философские воззрения  И.А.Бунина, что послужило основой для исследования библейской образности  в поэтическом творчестве И.А.Бунина. Исходя из структуры Библии аналитическая работа в данном направлении предполагает изучение таких смысловых пластов, как   «Ветхозаветные образы в лирике И.А.Бунина» и   «Новозаветные  образы в лирике И.А.Бунина»
        Обозначенные       аспекты    позволяют определить  объект работы: поэтическое творчество И.А.Бунина и предмет работы: библейско-тематическое творчество  поэта.    Материалом   стало поэтическое творчество И.Бунина К  работе  привлекается критическая и художественная проза  автора, его эпистолярное наследие и дневниковые записи, мемуаристика.
   Цель работы связана  с исследованием философско-религиозного мировоззрения  Бунина и определением метафорического контекста библейских образов  в его  поэтическом творчестве   
 Реализация  поставленной цели связана с решением следующих задач:
 - дать описание тенденциям развитие библейской тематики в отечественной литературе;
-определить специфику религиозно-философских воззрений  И.А.Бунина
-выявить смысловую нагрузку библейских образов в поэтическом творчестве И.А.Бунина на уровне ветхозаветной образности и новозаветной образности. 
         Использованные в работе методология       и  методы     исследования     предопределены       поставленными задачами, для решения   которых использован   общеметодологический         системный подход, а также   частные   научные   методы:  описательный   и сопоставительный.
























Глава 1  Мировоззрение Бунина в  контексте библейских тематических   традиций отечественной литературы 

1.1. Развитие библейской тематики в отечественной литературе
 
     Правоcлавная христианcкая вера глубоко повлияла на русскую литературу.  Библейскими реминисценциями пестрят  страницы русской литературы 18, 19 веков. Писатели н. XX в., как и их великие предшественники, смотрели на человека и жизненные события, озаряя из светом евангельской истины» [54, 9] -  И поэтому  «Вся наша литература…ищет спасения, вся она ищет избавления от зла, страдания, ужаса жизни для человеческой личности, народа, человечества, мира…В самых значительных своих творениях она проникнута религиозной мыслью…Соединение муки о Боге с мукой о человеке делает русскую литературу христианской даже тогда, когда в сознании своем русские писатели отступали от христианской веры» [19, 6],  О.Э.Мандельштам, много размышлявший над вопросами отношения религии и искусства, в статье «Скрябин и христианство»  усматривает   истоки неувядаемости европейской культуры в  глубоком освоении христианских образов: «Своим характером вечной свежести и неувядаемости европейская культура обязана милости христианства в отношении к искусству… Христианство стало  совершенно свободное отношение к искусству, чего ни до него, ни после не сумела сделать никакая другая человеческая религия… Подражание Христу – вот краеугольный камень христианской эстетики»  [19, 6-7]. В этой же статье О.Э.Мандельштам    обозначит   христианское искусство как «действие, основанное на великой идее искупления», как «радостное богообщение»,  «подражание Христу», как «вечное возвращение к единственному творческому акту, положившему начало нашей исторической вере». 
       Священное Писание для русских писателей имело гораздо большее значение, чем просто источник сюжетов, образов, тем. Исследователи не раз отмечали роль Библии в их произведениях, указывая, что «обратившись к библейскому контексту<...> мы можем проникнуть в «духовный», то есть высший смысл текста, в котором без этого «восхождения» нам открылся Одна из особенностей русской литературы заключается в том, что она никогда не ограничивалась чисто эстетической функцией. Каждый писатель пытался найти ответы на вопросы«вечного» плана: о смысле жизни, о предназначении человека. Попытка найти ответы на вопросы бытия неизбежно приводила к Священному Писанию. В древней Руси Библия была эталоном для многих древнерусских жанров. Во время становления светской литературы она стала источником вдохновения. Писатели ХVIII века так же хорошо знали Библию, как и их предшественники, черпали вдохновение из библейского наследия. Так, например, А.Д. Кантемир был большим знатоком Библии. Вместе со своим учителем И. Ильинским он составил первую в России симфонию 2 к части Библии. Особое внимание писателей привлекала Псалтирь. Весьма популярны были стихотворные переложения псалмов – у многих писателей возникала потребность выразить мысли в формах, близких к молитвам и псалмам. В XVIII веке формировалась новая русская литература. Поэты, оказавшиеся у ее истоков, выбрали стиль Псалтыри образцом одического жанра. Библейские образы встречаются в торжественных одах М.В. Ломоносова и А.П. Сумарокова, стихотворениях В.А. Тредиаковского, одах «Бог», «Христос» и других стихотворениях Г.Р. Державина. Практически все поэты XVIII века ставили переложения псалмов первыми в своих собраниях сочинений. 
   К теме пробуждения души главного героя Ф.М. Достоевский обращался в романе «Преступление и наказание»: Евангелие приобретает решающее значение в возрождении и обновлении Раскольникова. По мнению В.Н. Захарова, занимавшегося исследованием принадлежавшей писателю Библии, «Евангелие дает для понимания Достоевского больше, чем любые исследования о нем, включая гениального Бахтина» [21, 15].  Исследования. Материалы В текстах Достоевского можно найти огромное количество прямых и косвенных цитат из Библии, количество которых неуклонно нарастает к последнему роману. Евангельские слова занимают центральное место в произведениях писателя, приобретают главенствующую сюжетообразующую роль.
    Библейский контекст важен и для Л.Н. Толстого. Роман «Воскресение» стал отражением его богословских идей. На последних страницах книги Толстой излагает свою религиозную доктрину: роман заканчивается библейскими словами, которые читает Нехлюдов (не стоит забывать, что это не текст Евангелия, а толстовское переложение). Новозаветные поучения способствуют «воскрешению», «обновлению» Нехлюдова, который теперь должен начать жить по-новому. Толстовское учение о Царствии Божием [51, 149], перекликается с внутренним устремлением произведений Гоголя к конечной цели христианской жизни – к достижению Небесного Царствия. Разница в том, что у Гоголя это оказывается конечной точкой духовной вертикали, итогом правильного жизненного пути человека, а Толстой, буквально понимая мысль, что Царство Божие находится «внутри нас», заземляет, опуская конечную цель от Бога к человеку: «Только исполняй люди эти заповеди, и на земле установится Царствие Божие, и люди получат наибольшее благо, которое доступно им» [51,130].
В «Философических письмах» П.Я. Чаадаева, помимо многочисленных цитат и реминисценций из Священного Писания, мы неоднократно встречаем косвенные цитаты евангельских слов о Царствии Небесном: «Ищите же [прежде всего] Царствия Небесного [и правды Его], и [все остальное] приложится вам» [53,309], есть тот самый, который ведет в Царствие Небесное: войти туда можно лишь в смиренном образе ребенка» [там же, с.342]. Подобное евангельское отношение к ребенку – как к чистой душе, способной войти в Царствие Божие – присутствует у Гоголя отмечал В.Ш. Кривонос [33,28],  Достоевского (детские черты можно найти в князе Мышкине), Толстого .А.К. Кириченко отмечает, что лучше понять характер Левина помогает упоминаемое им изречение «скрыл от премудрых, открыл детям и неразумным» – это перефразированные слова Христа: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф. 11: 25; Лк. 10: 21) ,[31,20].  К мотиву Страшного суда и Божьего наказания за поступки – одному из
важнейших для Гоголя, ставшему лейтмотивом всего его творчества – обращались и другие писатели. М.Ю. Лермонтов в стихотворении «Смерть поэта» напоминал о существовании Божьего суда («Но есть и Высший суд…»), с которым придется столкнуться каждому. Образ «занебесной книги жизни» из другого стихотворения поэта («Смерть» («Ласкаемый цветущими мечтами…»)) перекликается со словами из Апокалипсиса – «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы 3 Реминисценция 33 стиха 4 главы от Матфея. В экземпляре Библии, принадлежавшему Чаадаеву, эти слова подчеркнуты. были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими» (Откр. 20: 12)) – и также напоминает о Судном дне. Библейские образы характерны для творчества Лермонтова, являются неотъемлемым компонентом его художественного стиля.
  Эпиграф к «Анне Карениной» Л.Н. Толстого, который содержит библейскую цитату: «Мне отмщение, и Аз воздам», является смысловым центром романа, ключом к пониманию его смысла – в нем в свернутом виде заключена идея произведения: человек, вступивший на путь греха, неизбежно получает наказание.
    Особое место в традиции обращении писателей к Библии занимает книга Иова. Гоголь в статье «Учебная книга словесности для русского юношества» в список  примеров поместил оду М.В. Ломоносова «Подражание Иову» (6, 336) [цит. по 52, 15].
    Реминисценции из этой ветхозаветной книги можно встретить в сочинениях А.С.Пушкина. А.Г. Чижов отметил созвучность стихотворения «Кто, волны, вас остановил» Книге Иова, воспринятой через «Оду, выбранную из Иова» Ломоносова  [55, 143].   
  А. Ильичев нашел отголоски сетований Иова в стихотворении «Дар напрасный, дар случайный», а в стихотворении «Поэт идет – открыты вежды» отметил прямую ориентацию на слова Бога из этой ветхозаветной книги  [26, 147].  Л.М. Лотман отнес к разряду стихотворений, навеянных образами Книги Иова, четверостишие «Напрасно я бегу к сионским высотам».
     Особое место в отечественной литературе, посвященной осмыслению библейской тематики, стали поэтические переложения псалмов. В разное время их авторами были Симеон Полоцкий, В.К.Тредиаковский, ATI Сумароков, М.Б.Ломоносов, Г.Р.Державин, И.А.Крылов, В.К.Кюхельбекер, Ф.Н.Глинка, Н.М.Языков, Л.Л. Мей, К.Д.Бальмонт, В.Я.Брюсов, Г.В.Сапгир и другие.
   История вопроса уходит корнями в древнерусскую литературу, где были намечены тенденции последующего развития отечественной поэзии. Возникновению и развитию традиции поэтических переложений псалмов
способствовали следующие характерные черты нашей словесной культуры:
о Библейское основание древнерусской словесности.
   В отечественной истории литературы  и литературоведении значительное место занимают проблемы, связанные  с определением места и роли Псалтыри как сюжетообразующего источника многих литературных произведений. Г.А.Химич (Автореферат Москва, 2003), определяя историческую природу  причин проникновения сюжетов из Псалтыри в русскую литературу, называет следующие:
 - запрет на переиначивание библейских текстов, введенный Афанасием
Алексанрийским;
- слабая выраженность оппозиции светской и церковной книжной
культуры;
- синкретический характер древнерусской устной поэзии;
- взаимодополняемость фольклора и литературы;
- обращение к Псалтирю как к образцу при создании духовных стихов,
литургических гимнов, а также переложений псалмов в школах
песенного искусства.
  Кроме того, секуляризация отечественной культуры и возникновение книжной поэзии конца XVII - XVIII веков модифицировали характер русского словесного искусства, но в меньшей степени изменили его суть. Священное Писание оставалось для литературы источником образов, тем и метафор, чему во многом способствовало традиционное для русского менталитета переживание библейских событий как собственной реальной истории. Ветхий Завет, в состав  которого входит Псалтирь, воспринимался в православной культуре как смысловая ось всемирной истории и начало истории собственной. Традиционное причисление поэзии и музыки к сакральным видам искусства, связь в сознании людей художественного творчества и Творца, слова-знака и Слова-Бога позволили поэту отождествлять себя с боговдохновенным псалмопевцем Давидом и толковать псалмы.
    Внимание отечественных поэтов к псалмам обусловлено не только
ролью этой священной книги в русском обществе, но и такими свойствами
Псалтиря, как:  поэтичность, мелодичность, метафоричность псалмов, обилие сравнений, в них содержащееся, а также особый молитвенный язык сделали Псалтирь своеобразным учебником поэзии, Поэтическая форма оригинала не была передана в славянских переводах, служивших основой для переложений большинству русских поэтов, которые стремились восстановить ритмическую организацию древнееврейского текста.
 Поэтому открытость и полисемантичность псалмов способствовала их адаптации и христианизации в русской культуре.  Разнообразие в содержании и форме изложения материала, а также доступность предопределили влияние Псалтири на всю отечественную культуру: фольклор (пословицы и поговорки, духовные стихи), памятники древнерусской литературы, храмовое искусство, книжную поэзию.  Двуплановость псалмов обусловила отношение к ним и как к священному
тексту (собранию христианских молите), и как к сборнику поэзии древних.
      Рассмотрение истории переложений  данной части Ветхозаветного писания показывает,   что те или иные идеи Псалтири как священного текста не только отражали настроение определенной части российского общества, но и влияли на них. Такое Взаимовлияние характерно для всего времени существования изучаемого явления.
«Псалтирь рифмотворная» Симеона Полоцкого (1680), первая в ряду
стихотворных переложений, была революционной для своего времени книгой, поскольку художественной обработке подвергался священный текст, что не могло  не повлечь за собой его семантической модификации.
     Переворот в отношении к тексту Священного Писания, совершенный  Симеоном Полоцким, обозначил основные принципы подхода к  переложению псалмов, для которого характерен   субъективизм, отдаление от первоисточника, склонность к толкованию, выбор одного смысла из множества возможных, сравнение различных вариантов перевода с целью выбора наиболее точного (по мнению автора).
   В XVIII веке поэтические парафразы псалмов сыграли исключительно
важную роль в процессе становления и развития литературы. Соревнование
1744 года В.К.Тредиаковского, М.В.Ломоносова и А.П.Сумарокова по
переложению 143-го псалма стало не только спором о выборе «природного
для русского языка» , но и решением актуальных вопросов поэзии.  
     В 1780-е годы с переложениями псалмов выступил Г.Р.Державин. Псалтирь для поэта была не только данью традиции и ассимиляцией векового опыта стихотворства. Она помогла ему обрести образ псалмопевца Давида, поэтическое откровение которого приравнивалось к откровению пророка. Этот образ важен для понимания всего творчества Державина, эволюции  его одического «Я». Державин   не был привязан к тексту первоисточника, но лишь рассуждал по поводу прочитанного. Позже эту линию продолжил  Пушкин, в творчестве которого, при огромном количестве библейских аллюзий, нет ни одного точного переложения псалма. 
      В поэзии XIX века начинает фигурировать   ипостась - Бог-
Сын, свидетельствующая, в первую очередь, о Его милости, а не о желании
покарать. Образ Бога, представленный в переложениях Державина, может
быть рассмотрен как промежуточное звено между ветхозаветным Богом-
карателем в поэзии XVIII века и новозаветным Богом-спасителем,    характерным для XIX столетия.   В ветхозаветной поэзии данного периода  отчетливо заметна трансформация основ поэтической школы XVIII века.  Это время  спада  интереса к рассматриваемой традиции.     В поэзии данного периода поэт   пропускает всю библейскую историю через себя, делая ее фактом личного жизненного опыта.    Эпоха  романтизма и декабристского движения в России   способствовали  возрождению интереса поэтов к религии и мистике, что было сопряжено с масонско-романтической концепцией духовного обновления человека.
  Содержание псалмов воспринимается не абстрактно, а применительно к
своему времени и лично к поэту, что способствовало совмещению поэтических и политических идей.  Библейским прототипом романтического героя, борца за свободу и справедливость и одновременно поэта становится  Давид. В поэзии XIX века он приобретает  такие черты, как  одиночество, молодость, любовь к свободе, к родине и уверенность в победе, тираноборчество.   
      После 1825-го года изменился характер поэтического обращения к Библии. В поэзии декабристов стали ощутимы не надежда, как раньше, а боль и отчаяние, и вместе с тем, смирение и возрождение к новой жизни, благодарность за избавление.
      В середине и второй половине XIX века переложения выходят из моды,
но не исчезают из литературы. К псалмам как источнику вдохновения
обращаются в основном поэты-переводчики, богословы: А.С.Норов,  В.Г.Бенедиктов, А. С.Хомяков.
    Поэты   эпохи  начала XX века были далеки от канонического восприятия Библии, её образности и сути. На рубеже веков переложения псалмов трансформируются в самостоятельные стихотворения с использованием отдельных мотивов первоисточника, причем авторская речь в таких стихотворениях заглушает идеи Библии. Цель использования в поэтическом произведении библейского, в том числе и псалтырного образа или мотива-символа, - напомнить читателю о непознаваемом, вечном, о том, что за внешней реальность существуют другие миры, а внешнее содержание стихотворного текста  не что иное, как путь к встрече с другой реальностью, с бесконечностью смыслов.  Псалтирь неразрывно связана в Серебряном веке с образом псалмопевца Давида, одного из любимых героев эпохи, о чем
свидетельствуют обращения поэтов к 151 псалму (В Л .Брюсов, Ф.К.Сологуб,
зсляхий князь Константин Романов).Г.Бенедиктов, АС.Хомяков.  
 В целом для поэтов начала XX  века      Священное писание становится классическим запасником символов  и смыслов.
      Специфику взаимоотношений религии и культуры, особенно явно проявившуюся в XX веке,   обозначил замечательный ученый русского зарубежья В.В.Вейдле: «Мир искусства — это культура. Но при одной оговорке: покуда в этом мире роднятся или хоть дружно живут, или хоть помнят друг о друге искусство и религия. Религия без искусства немеет. Искусство без религии эстетствует и опустошается» [17, 109]. И если первый тезис В.В.Вейдле может быть оспорен, то опустошение искусства без религии продемонстрировали многие явления культуры и искусства прошлого столетия. Ведь это литература того века, в котором, по словам А. Солженицына, «люди забыли Бога» [48, 84], отсюда вся культура XX века в полной мере впитала демоническую сущность своей эпохи. Но «мир богословствует даже когда молчит о Боге и изгоняет Божию святыню из человечества» [11, 200],   
  «Церковность» может проявляться в отношениях писателя и его героев к ближним и дальним, друзьям и врагам, народу и Родине, в его концепции слова, человека, мира — в конечном счете в отношении к Богу». В.Н.Захаров полагает, что «православие — это образ жизни, мировосприятие и миропонимание народа. В этом недогматическом смысле говорят о православной культуре и литературе, о православном человеке, народе, мире»  [22, 9].  Сторонники этой методологии основываются на том, что почти каждый русский писатель и поэт проходит свой, часто весьма драматичный, а порой и трагичный «путь к православию», и изучение творчества того или иного художника предполагает исследование его духовного поиска, а в конечном итоге - духовного пути.
Именно возрожденный в последнее десятилетие XX века «религиозный вектор» литературоведения позволил принципиально по-новому взглянуть на творчество А.С.Пушкина и прочертить его «путь к православию» [А.С.Пушкин. Путь к православию, 1999], выявить «философию и религию Ф.М.Достоевского» [Преп. Иустин (Попович),2008J, осмыслить духовный путь Н.С.Гумилева как «поэта православия» [24, 220],  очертить христианские контуры поэзии О.Мандельштама [50, 97].  Да и вся русская классика, особенно ее «золотой век», предстала в новом свете как литература, в основании которой положена эстетика «христианского реализма» [21, 17]. Отсюда и творчество  отечественных  художников слова    «есть замечательное обнаружение человеческого религиозного опыта» [20, 32],      о чем свидетельствует литературное и философско-религиозное наследие А.И.Бунина. 
      Русская поэзия начала XX века — особое, уникальное явление в истории русской литературы. Этот период столь богат яркими поэтическими индивидуальностями, различными художественными течениями и стилевыми поисками, что закрепившийся за ним термин-метафора «серебряный век», обозначая на самом деле творческую деятельность всего четверти столетия (1890-е - начало 1920-х годов), вполне адекватно отражает эту насыщенность.    При этом, ссылаясь на   академическое  издание «Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов)»   отметим, что    «серебряный век» оценивается как  парадигма, не исчерпывающая всю полноту художественной жизни этого времени  [45, 421].
   «Серебряный век»,  понимаемый сегодня как новая культурная парадигма, новый способ художественного мышления,  содержит в своем основании  «неклассический» тип художественного сознания – модернизм как эстетическую ориентацию,  «игровое» творческое сознание и  поведение.           Однако,  целый ряд поэтических индивидуальностей не вписывается в новую культурную парадигму, а многие поэты, осознанные ныне именно как «поэты серебряного века», «крупнее» своей эпохи и поэтому вступают с нею в сложные, часто конфликтные отношения (суть такого «конфликта» впервые была раскрыта в статье Н.Коржавина «Анна Ахматова и «серебряный век»). Поэтому поэты «серебряного  века»   русские поэты XX века  предполагают разное эстетическое осознание, критерием которого О.А.Бердникова   называет «духовный «вектор» и итоги духовного пути поэта» [13, 118],    
    Особое место в поэзии начала XX века занимает И.Бунин, «в меру модернист», как сказал о нем И. Анненский [10,382], и вместе с тем поэт, осознававший себя и осознанный эпохой продолжателем традиций русской классической поэзии. С одной стороны, его поэзия хронологически «умещается» в «рамки» этой культурной эпохи: основной корпус поэтических текстов Бунина создан в 1890-е - начале 1920-х годов. С другой стороны, наиболее проблематичными оказываются не расхождения поэта со своей эпохой, как у других поэтов этого времени, а «совпадения» с ней. Между тем в поэзии начала XX века, как и всего XX века, его стихотворное наследие занимает свое особое место, не осмысленное в современной науке.
      Именно русская поэзия начала XX века вызывает самые большие нарекания в духовном аспекте. Этот период не только не утратил, но усилил интенсивность духовных исканий. Учебные пособия, монографии и статьи, посвященные литературе начала XX века и отдельным авторам, дают самые разные, порой противоречивые концепции духовно-творческого пути поэтов этой сложной эпохи. Так одни ученые считают, что «век мучительного духовного разлома — XX — в целом не поколебал пасхального духа русской поэзии» [46,118],  а значит, не произошла кардинальная смена основных парадигм русской классики. Другие исследователи (Л.Слободшок, М.Дунаев, И.А.Есаулов) пишут о демонизме, «подменах» и профанации сакральных категорий в творчестве многих значительных поэтов, приведших к глобальному смещению духовной и эстетической доминанты русской поэзии.
Истоки сложности и драматизма духовного пути самых значительных поэтов начала XX века М.М.Дунаев, вслед за С.Н.Булгаковым, усматривает в «провозглашении эстетики и ее категорий выше этики», в переводе внутренних исканий человека «на язык исключительно эстетический», в вытеснении духовного душевным [Дунаев,VI,с.53].  Поэтому ведущиеся в наши дни споры  о назначении  и призвании русской литературы, о сохранении в XX веке ее «сохранении  «зерно глубокой, полной веры» (О.Мандельштам) имеют особенную актуальность и значимость. 
Безусловно учитывая сложность и противоречивость духовных исканий каждого поэта, осуществлявшихся в разных духовных и философских традициях, автор диссертационного исследования акцентирует свое внимание на выявлении христианской сущности религиозного опыта И.Бунина, А.Блока и Н.Гумилева как наиболее значительных русских поэтов XX века. Выбор поэтического творчества И.Бунина, А.Блока и Н.Гумилева в качестве материала исследования обусловлен рядом факторов. Во-первых, поэтическая деятельность этих авторов в полной мере представлена в литературе исследуемого периода и может быть осмыслена как эстетически целостный феномен. Во-вторых, их поэтическое творчество демонстрирует принципиально разные эстетические устремления литературы этого времени, что дает возможность выявить разные антропологические и поэтологические тенденции. В-третьих, их духовные искания являют собой три типологически значимых пути познания сакральных Сущностей в поэтическом творчестве. Как художники катастрофичного XX века, они жили и творили в эпоху богоотступничестваи духовных метаний, и каждый из них по-своему переживал кризис веры, был мучим сомнениями и экзистенциальным томлением.
   Но сомнения, «отречения» и «измены» многих русских поэтов начала XX века «вписываются» в тот «вариант» духовного поиска, об особенностях которого справедливо писал Н.А.Бердяев: «Русская тревога и русское искание в существе своем религиозны. И до наших дней все, что было и есть оригинального, творческого, значительного в нашей культуре, в нашей литературе и философии, в нашем самосознании, все это - религиозное по теме, по устремлению, по размаху. Нерелигиозная мысль у нас всегда неоригинальна, плоска, заимствована, не с ней связаны самые яркие наши таланты, не в ней нужно искать русского гения» [15, 4], Отсюда и творчество оригинальных и глубоко национальных художников XX века И.Бунина, А.Блока и Н.Гумилева «есть замечательное обнаружение человеческого религиозного опыта [20, 111].  
     Но при этом, как отмечает О.А.Бердникова, в исследовательской науке сложились два  основных методологических подхода, которые можно условно охарактеризовать как «цсрковно-догматический» (М.М.Дунаев, А.М.Любомудров) и «культурно-догматический» (В.Н. Захаров, И.А. Есаулов). Сторонники первой методологии кладут в основание «критерия православности» явлений культуры «церковность» как явленную в самом художественном тексте «соотнесенность героя и автора с Церковью как путем к спасению» [36, 15]. В таком случае в проблеме «христианство и литература» на первое место выходит проблема «Церковь и литература». Но при таком подходе не выдерживают критики почти все русские писатели не только XX, по и XIX века, и круг истинно православных произведений и авторов оказывается ограниченным всего несколькими именами.
Сторонники культурно-догматического подхода полагают, что «искать догматику в художественных произведениях — ошибочная затея с любых точек зрении: это значит просто не понимать природу художественного творчества». «Церковность» может проявляться в отношениях писателя и его героев к ближним и дальним, друзьям и врагам, пароду и Родине, в его концепции слова, человека, мира — в конечном счете в отношении к Богу». В.Н.Захаров полагает, что «православие — это образ жизни, мировосприятие и миропонимание народа. В этом недогматическом смысле говорят о православной культуре и литературе, о православном человеке, народе, мире»  [22, 15]. Сторонники этой методологии основываются на том, что почти каждый русский писатель и поэт проходит свой, часто весьма драматичный, а порой и трагичный «путь к православию», и изучение творчества того или иного художника предполагает исследование его духовного поиска, а в конечном итоге - духовного пути.
     Обе методологии требуют на сегодняшний день серьезных уточнений, поскольку «в  трудах подобного рода сегодня категорически необходима терминологическая определенность и твердость внутреннего исповедания веры [42, 58]. Вместе с этим   «культурно-догматическая» методология, оказывается более востребованной и распространенной в современном литературоведении, так как позволяет соотносить духовно-религиозные смыслы и своеобразие их художественного воплощения, учитывать сложность и противоречивость духовных исканий художника.  
      Проанализированные научные источники позволили сделать вывод о том, что православная христианская вера глубоко повлияла на русскую литературу, которая всегда озарялась светом евангельской истины».         Священное Писание  позволяло русским писателям   постичь высшие, духовные смыслы, найти ответы на вопросы«вечного» плана: о смысле жизни, о предназначении человека.  . В древней Руси Библия была эталоном   многих древнерусских жанров. Во время становления светской литературы она стала источником вдохновения.   В XVIII веке, в эпоху  формирования  новой русской  литературы,    Псалтырь стала  образцом одического жанра,    источником образов, тем и метафор, чему во многом способствовало традиционное для русского менталитета переживание библейских событий как собственной реальной истории.   
      В 19 веке Библия решает множество духовно-нравственных задач, связанных с проблемами    пробуждения и обновления  души героя, его внутренним            устремлением     к конечной цели христианской жизни – к достижению Небесного Царствия.     Важные библейские мотивы - это  мотивы Страшного суда и Божьего наказания за поступки, в основе которого лежит грех.    
     Поэты   эпохи  начала XX века были далеки от канонического восприятия Библии, её образности и сути  Посредством  Библии – книги мудрости, они    пытались  ответить на собственные вопросы  о  материальной и духовной сущности человека, о вечном,  о  бесконечности смыслов.   



1.2. Религиозно-философские воззрения  И.А.Бунина

        Будучи писателем катастрофичного ХХ века, Бунин, как многие его современники, по-своему переживал кризис веры, увлекался восточными 
религиями,   экзистенциальными мыслями. Однако писатель столь глубинно и кровно был связан с национальной исторической и духовной жизнью, что исследование особенностей его миропонимания не может  быть олбъективным без выявления «следов» воздействия на него прежде всего мощной христианской культурной традиции, которая, бесспорно, обладает выраженной спец.......................