Эпистемологический статус идеологии, как возможен внеисторический анализ социальных структур

МОСКОВСКАЯ ВЫСШАЯ ШКОЛА СОЦИАЛЬНЫХ И ЭКОНОМИЧЕСКИХ НАУК
Факультет социальных наук
Направление подготовки «Социология»




Эссе по курсу «Введение в критическую теорию»
SC054




Тема: «Эпистемологический статус идеологии: как возможен внеисторический анализ социальных структур»





Слушатель: 96765
Преподаватель:  Будрайтскис И.Б. 
Дата регистрации: 4.02.2017
Оценка:

Объем эссе: 2708 слов
Адрес электронной почты слушателя: mss150126@universitas.ru 



















Москва
2016/2017 учебный год
Содержание
Введение	3
Внеисторичность идеологии как эпистемологическая проблема концепции Альтюссера	5
Феноменология на службе марксизма: феноменологическая интерпретация идеологии	9
Заключение	12



Введение
     По остроумному замечанию Жака Деррида, наследникам марксизма вовсе не обязательно «сверять» каждое утверждение с Марксом, признавая себя его сторонником или противником1. Напротив, истинный дух марксизма заключается в приверженности самокритике, в постоянной трансформации и перетолковании базовых постулатов: «Продолжать вдохновляться определенным духом марксизма означает сохранять верность тому, что всегда превращало марксизм —в принципе и прежде всего —в радикальную критику, т. е. в доктрину, готовую к собственнои? самокритике»2. Однако следование этой максиме и непрекращающаяся интерпретация Маркса впоследствии привели к нескольким любопытным коллизиям. Об одной из них – связанной с утратой историей своего определяющего значения – пойдет речь в данном эссе.
     Вопрос о степени и характере влияния Гегеля на концепцию Маркса затрагивает нерв проблемы историчности в марксизме, а потому по сей день не утрачивает свой остроты. Именно с разработки этого вопроса Луи Альтюссер начинает масштабное преобразование марксистской теории: он изгоняет из нее отголоски воздействия исторических субъектов, чтобы утвердить понятия «сверхдетерминации» и «структурной причинности», которые позволяют ограничить (и даже вовсе упразднить) влияние изменчивых исторических факторов. Все это приводит к философской несостоятельности концепта идеологии и эпистемологической критике в адрес Альтюссера. Если противоречие определяется реальными условиями существования (историческими формациями), то что позволяет исследователям говорить о вневременном, автономном характере идеологии? Иначе говоря, каким образом социальные структуры могут рассматриваться «вне истории» и будто бы «по ту сторону» наблюдателя? Представляется, что в концепции Альтюссера мы не находим ресурсов для решения этой проблемы.
     Таким образом, задача эссе – ответить на вопрос об эпистемологическом статусе идеологии, главный вызов теории Альтюсссера философии и ортодоксальной версии марксизма. Структура работы выглядит следующим образом. В первой главе мы проанализируем основные положения концепции Альтюссера, связанные с понятиями идеологии и сверхдетерминации (которая понимается им как особый режим существования противоречий, определенный социальной структурой «в целом»). Мы воспроизведем наиболее значимые критические замечания союзников и противников Альтюссера, а также сформулируем парадокс, который вытекает из объединения двух способов описания идеологии в его работах и в итоге приводит к проблеме эпистемологического статуса идеологии.
     Во второй главе для устранения противоречий, которые обнаруживаются в концепции Альтюссера, мы обратимся к феноменологическому прочтению Маркса. Опираясь на тексты М. Анри, мы переосмыслим роль антропологических констант в марксистской теории, отвергнем как несостоятельный тезис Альтюссера о существовании «эпистемологического разрыва» в творчестве Маркса и, наконец, предложим собственное решение проблемы эпистемологического статуса идеологии. Оно основано на понимании идеологии как феноменологического основания индивида в его деи?ствительнои? жизни. Поскольку конечной реальностью в этом случае обладают лишь исторические индивиды, а не некий метафизический исторический процесс, идеология может мыслиться вне истории. В той же степени, в которой идеология отсылает к целостным структурам и рассматривается как неизменная, ее можно обосновать через общие для всех индивидов структуры сознания и, соответственно, единство способов соотнесения с действительностью.  
     В заключении нами будут суммированы основные выводы о проделанной работе и указаны перспективные проблемные области для дальнейшего анализа.
     
    
Внеисторичность идеологии как эпистемологическая проблема концепции Альтюссера
     На лекции, прочитанной в 1968 году на семинаре Жака Ипполита, Луи Альтюссер заявляет: «Вопрос о связи между Марксом и Гегелем в настоящее время является решающим»3. И на этот вопрос он отвечает самым радикальным образом. Повторяя тезисы, изложенные в работах «За Маркса» и «Читать “Капитал”», Альтюссер настаивает на не-гегелевском понимании истории Марксом. Тем самым он, следуя завету отца исторического материализма, предлагает рассматривать исторический процесс как отношения: производственные, политические и идеологические4. На следующем шаге рассуждений эта трактовка истории оборачивается против самого Альтюссера. 
     Хотя усилиями Маркса наука истории стала первой философией5, именно «историческое» ускользает от исследовательского внимания Альтюссера. В его концепции история утрачивает привычный смысл – она полностью растворяется в идеологии, которая, напротив, становится невероятно живучей. Так, в работе «Противоречие и сверхдетерминация» Альтюссер утверждает, что «время “окончательных итогов”» никогда не наступит, и «часы истории никогда не пробьют времени  “конечного счёта”»6. Идеология сверхдетерминирована: она независима от преходящих исторических обстоятельств и обладает своим, автономным способом существования. «…сверхдетерминация не связана с единичными и необычными историческими ситуациями (пример: Германия), но имеет всеобщее значение»7, - подчеркивает Альтюссер. Главенствующая роль истории как основания новой науки тогда заменяется на тотализирующее влияние социальных структур.
     По сути, Альтюссер трансформирует диалектический метод, превращая его в метод «структурный». В частности, это означает, что исторический процесс теперь не сводится к воле отдельных субъектов. Агенты производства находят себя внутри уже существующей структуры идеологии: «В качестве целостной (total) теории общества, структурный марксизм должен позволять описывать историю без участия человеческих агентов. (…) В отличие от (других) структуралистов Альтюссер рассматривает историю как главный аспект социальной теории»8. Здесь стоит сразу же оговориться. Хотя Альтюссер открыто не причислял себя к сторонникам структуралистского подхода, именование «структурного» (или структуралисткого) марксизма» прочно закрепилось за его теоретической концепцией. И, нужно признать, для этого у критиков Альтюссера есть веские основания. Фактически, Альтюссер создает такую версию марксизма, где субъекты (в полном слова) исключены из участия в историческом процессе – «за ними сохранилась лишь роль воображаемых следствий идеологических структур»9. (За что Альтюссер был также удостоен лейбла «антигуманиста», подчеркивающего отрицание роли человека как творца истории.)
     Отказ от понимания истории в качестве процесса, соотнесенного с волей отдельных, единичных или коллективных субъектов, позднее приведет Альтюссера к понятию «структурной причинности». Спинозистский концепт «имманентной причинности» заимствуется и преобразуется Альтюссером для устранения искажений марксистской доктрины: «Этим понятием (впервые введенным в «Читать “Капитал”») Альтюссер стремился максимально охватить (encapsulate) расхождения, существующие между марксизмом и его экономическими и историческими отклонениями»10, - отмечает Грегори Эллиот. Отвергая гегелевский, линейный способ понимания причинности, Альтюссер подчеркивает значение целого - социальной структуры как единства, которое не может быть редуцировано до отдельных элементов: части социального целого неразрывно с ним связаны и в каждый момент «представляют» отсутствующую здесь-и-сейчас структуру. Так или иначе, степень влияния учения Спинозы на труды Альтюссера – предмет отдельного анализа. Вернемся на шаг назад, к сложностям, вытекающим из тезиса о «принципиальной сверхдетерминированности» противоречия11.
     Итак, понятие сверхдетерминации в работах Альтюссера маркирует тотальность идеологии: оно позволяет показать, что существует неизменные самовоспроизводящиеся структуры, конституирующее субъекта в качестве идеологического, «единственной возможной разновидности субъекта, по Альтюссеру»12 и тем самым предопределяющие всякое его действие. Отсюда «сверхдетерминация» приобретает почти фаталистическое звучание, в то время как представление о телеологии исторического процесса удаляется из марксистской мысли. Как пишет А. Каллиникос, отныне «все представления об истории, развивающейся в соответствии с имманентной необходимостью достижения заданной цели, должны быть отвергнуты»13. Однако из этого отрицания возникает другая проблема: в концепции Альтюссера отвергается и сама цель преобразования действительности. Исторический процесс мыслится как самодостаточный, что в свою очередь делает невозможным объяснение революционных изменений.  
     Достижение идеальной жизни в коммунистическом обществе для Альтюссера не означает устранения идеологии. В «Идеологии» Т. Иглтон называет это ни много, ни мало «скандалом для ортодоксального марксизма»: «Как нищие, так и идеология всегда с нами; более того, скандал альтюссеровского тезиса для ортодоксального марксизма заключается в том, что она на самом деле переживет их»14. На то же вызывающее обстоятельство указывает и Ж. Деррида в одном из писем своему другу (мы просим у читателя прощения за эту длинную цитату): «Мне этот «теоретический антигуманизм», предложенный тобой с таким напором и столь строго, кажется очень близким, я понимаю, что он именно твой, понимаю, по-моему, то, что означает в некоторые моменты понятие «идеологического» гуманизма, необходимость идеологии в целом, даже в коммунистическом обществе, и т.д. Меньше я был убежден тем, что связывает все эти тезисы с самим Карлом Марксом. Вероятно, мое недоверие, как и чувство, что другие посылки, не марксистские, могли бы требовать такого антигуманизма, во многом обусловлено моим невежеством. То, что ты излагаешь со 116-й страницы, с моей точки зрения, отлично показывает разрыв Маркса с определенным гуманизмом, определенной связкой эмпиризма и идеализма, и т.д. Но радикализация часто, в ее наиболее сильных и соблазнительных моментах, кажется мне очень альтюссеровской. Ты мне скажешь, что «повторение» Маркса не должно быть его «рецитацией», тогда как углубление и радикализация — это и есть верность. Несомненно. Но разве тогда нельзя прийти к тому же результату, начав с Гегеля или Фейербаха? К тому же, хотя меня полностью удовлетворяет всё то, что ты говоришь о сверхдетерминации и «инструментальной» концепции идеологии — а также о сознании и бессознательном… — меня смущает само понятие идеологии, по философским причинам, которые, как тебе известно, меньше всего можно считать «реакционными». Напротив. Мне кажется, что это понятие все еще остается пленником определенной метафизики и определенного «перевернутого идеализма», о котором ты знаешь лучше всех остальных» (курсив наш. — Н. Л.)15. Таким образом, попытка реабилитировать наследие Маркса оборачивается для Альтюссера в противоположную сторону – в неспособность объяснения социальных изменений и переход на позиции антиисторизма. 
     Подводя итог критическим замечаниям, обозначенным выше, выдвинем собственное предположение - вследствие чего понятие идеологии и сопутствующий ему концепт сверхдетерминации теряют свою убедительность. Описанный парадокс «коммунистической идеологии» возникает в теории Альтюссера из совмещения двух тезисов. С одной стороны, социальные противоречия определяются на основании реальных условий существования (исторических формаций). С другой же стороны, идеология как бессознательное, недоступное в полной мере своим носителям, располагается вне истории. Объединение этих тезисов в конечном счете приводит к проблеме эпистемологического статуса идеологии. 
     Метапозиция, которую Альтюссер занимает по отношению к объекту своего изучения (идеологии), кажется крайне несостоятельной и вызывает множество вопросов. Кажется, что идеология требует от исследователя недоступного ему, почти божественного режима видения. Что является эпистемологическим основанием идеологии? Откуда нам известно, что идеология – вездесущее явление и она неизменна в своем структурном устройстве? Благодаря чему исследователи могут получить доступ к анализу надындивидуальных структур, сокрытых даже от своих носителей? Если мы намерены подойти к анализу идеологии с философской обстоятельностью, нам придется искать другие источники решения проблемы. В качестве одного из них в следующей части эссе рассматривается феноменологическая концепция идеологии. 
     
Феноменология на службе марксизма: феноменологическая интерпретация идеологии
     Чтобы продвинуться в нашем рассуждении дальше, стоит обратиться к фундаментальному разрыву, который, по мнению Альтюссера, произошел в мышлении Маркса. Эту границу Альтюссер обозначает как «эпистемологический разрыв» и датирует ее 1845 годом (период работы над «Немецкой идеологией» и «Тезисами о Фейербахе»): «…“эпистемологическии? разрыв” разделяет мысль Маркса на два больших существенных  периода: “идеологическии?” период, продолжавшии?ся до разрыва 1845 г., и “научныи?” период, следующии? за ним»16. В то время как ранний Маркс, согласно Альтюссеру, был близок идеям философской антропологии, поздний – занят созданием концепцию науки истории и диалектического материализма. Это спорное разделение и положило начало новому, альтюссеровскому прочтению работ Маркса. Далее мы попытаемся показать, что гуманистическая составляющая текстов раннего Маркса не исчезает, а сохраняется в трудах позднего периода. 
     У тезиса об «эпистемологическом разрыве» есть как минимум два следствия. Во-первых, тем самым отмечается противостояние между двумя способами интерпретации Маркса, а во-вторых, налагается запрет на гуманстическое (или антропологическое) прочтение его работ позднего периода. И даже больше. Дело представляется так, что ранний и зрелый Маркс затрагивали несопоставимую по своему значению проблематику – они асимметричны. Иными словами, тексты позднего периода гораздо более весомы. Тексты раннего Маркса будто бы «имеют исключительно историческое значение, поскольку в них мысль Маркса еще была подвержена влиянию идеи? Гегеля и Феи?ербаха», тогда как поздние труды «считаются произведениями зрелого периода»17, то есть, в целом рассматриваются как самостоятельные. Позднее Альтюссер смягчит тезис об эпистемологическом разрыве, предпочитая вместо этого говорить о смене проблематики. Однако монополия на интерпретацию поздних текстов Маркса сохраняется и в данном случае.
     Утверждения Альтюссера о смене проблематики, равно как и его исходный тезис о разрыве, являются неоправданными. Они входят в прямое противоречие с текстами Маркса, не находя в них своего обоснования. Как заметит в курсе лекций о Марксе М. Анри, «подобную интерпретацию трудно воспринимать всерьез. Прежде всего в творчестве Маркса мы вовсе не наблюдаем тои? последовательности концепции?, о которои? говорит Альтюссер: вначале – человек и индивид, затем – производительные силы,  производственные отношения и т.д. Совсем наоборот, эти концепты употребляются одновременно, их находят как в ранних произведениях, так и в поздних»18. Развивая антропологическую проблематику работ Маркса и уравнивая в правах его ранние и поздние труды, Анри создает феноменологическую теорию идеологии. Обратимся к его концепции и рассмотрим ее более подробно.
     М. Анри оценивает Маркса как непревзойденного мыслителя, как философа в полном смысле слова, указывая на то, что часть его наследия была недооценена и даже вовсе проигнорирована. Точнее, она «была усвоена в более или менее сжатом виде, в том, которыи? необходим, чтобы сослужить службу революционнои? практике»19. Между тем, возвращение к исходным интуициям Маркса может многое дать для понимания статуса идеологии, а также позволит прояснить соотношение жизни индивидов и классовых отношений. Начать с реальных, живых индивидов – вот призыв, который, по мнению Анри, последователи Маркса не смогли расшифровать, подвергнув его идеи намеренному или случайному искажению. 
     Анри начинает философское переосмысление работ Маркса с того, что переворачивает последовательность отношений между социальным целым и индивидами как отдельными его частями. Индивид в его интерпретации и есть « “целое” бытия», и именно он в конечном итоге является «самой радикальной и самой особенной детерминацией20. Это означает, что определение индивида через социальные структуры, производственные отношения или классы не только невозможно – оно может привести к весьма плачевным последствиям в случае, если абстрактные сущности начинают подменять для индивида действительность. Тогда главный «эпистемологический разрыв», обнаруженный Марксом и вновь переоткрытый Анри – это разрыв между тем, кем индивид является, и его представлением о себе.
     По мнению Анри, борьба с отчуждением для Маркса «имеет свое? начало в реальном индивиде, в его конкретном существовании, в способе бытия, образе жизни; так что эта связь между живым индивидом и тем, что он думает, вовсе не является отношением в третьем лице, а есть отношение феноменологического плана»21. Так что отчуждение – это не идеологический и даже не мыслительный факт, а то, что определяется разрывом индивида с его фактическим существованием. Из этого следует еще один любопытный пункт интерпретации Анри, связанный с трактовкой понятия «материальное». Как настаивает Анри, материализм Маркса стоит понимать определенным образом, а именно – как самоопределение индивида, его соотнесение с действительностью. Другими словами, материальное - это «субъективное», в той мере, в какой идеология присутствует как феноменологическое основание в деи?ствительнои? жизни индивида. 
     Примечательно, что, как и Альтюссер, Анри констатирует уход Маркса с позиции гегельянства. Однако понимает его принципиально иначе, нежели Альтюссер – как уход от онтологического понимания класса и производственных отношений, образующих в-себе и для-себя подлинную, субстанциальную  реальность, и обращение к понятию индивида как основания «социального», «всеобщего», «коллективной практики» или даже «классовой борьбы». Те, кто сегодня называют себя марксистами «забывают о “нет”, которое Маркс сказал Гегелю», то есть забывают про «генеалогию этих [социальных] форм, их све?ртывание до основного принципа, которым, в итоге, является не что иное, как конкретная субъективность, не всеобщее или коллектив, а индивид»,22 - пишет М. Анри. 
     Гуманизм Маркса в его интерпретации Анри заключается в отрицании возможности истории без субъекта. Напротив, есть только исторические субъекты. Отсюда знаменитый тезис Анри: «Истории не существует, существуют только исторические индивиды»23. Возвращаясь к ответу на исходный вопрос об эпистемологическом статусе идеологии, можно сказать, что идеология внеисторична, поскольку всегда отсылает к отдельным индивидам, а не абстрактному историческому процессу. Можно также добавить, что идеология неизменна в своем структурном устройстве, поскольку является феноменологическим основанием их жизни, то есть, поскольку существуют общие для всех индивидов структуры сознания и способы соотнесения с действительностью.
     
Заключение
     Революция, совершенная Альтюссером в марксистской теории, заключалась в «антигуманистического» прочтении работ Маркса – в рассмотрении социальных структур как целого и абстрагировании от отдельных субъектов как полноправных участников истории. Альтюссер начинает с принципиального разделения мысли Маркса на два этапа, отмеченного как «эпистемологический разрыв», и игнорирует первую, антропологическую составляющую его наследия, которая прослеживается в ранних текстах (работах Маркса, написанных до 1845 года). Но, как мы показали в данном эссе, такая исследовательская стратегия в результате оказывается проигрышной, и для обоснования тотальности идеологии необходимо обратиться к ее феноменологическому определению. 
     Подведем итоги проделанной работы. Мы начали эссе с анализа понятий сверхдетерминации и идеологии в концепции Альтюссера. Пытаясь противостоять с одной стороны, линейному пониманию истории, а с другой - изменчивости социальных структур, Альтюссер вводит понятие сверхдетерминации. Сверхдетерминированность является результатом рассмотрения социальной структуры в качестве целого, которое постоянно самовоспроизводится и (пред)определяет противоречие. Тем самым понятие сверхдетерминации подчеркивает неизбежность влияния социальных структур и степень их автономии. 
     Одним из следствий функционирования социальных структур как целого является идеология. Субъект всегда уже конституирован в качестве идеологического и не обладает свободой действий в полном смысле слова: идеология предпосылается ему как элемент структуры. Главная же проблема существования идеологии заключается в ее внеисторичности и том способе видения, который она предполагает в качестве объекта изучения. Благодаря чему исследователь оказывается способен анализировать надындивидуальные структур, сокрытые от своих носителей? Откуда нам известно, что идеология неизменна в своем структурном устройстве? Иными словами, как возможен анализ идеологии, если она выведена за пределы истории? Эти вопросы Альтюссер оставляет без ответа. 
     Решение проблемы эпистемологического статуса идеологии становится возможным в рамках феноменологической программы. Переопределяя материальное как субъективное, Анри утверждает идеологию как феноменологическое основание индивида в его деи?ствительнои? жизни. В то время как история признается несуществующей, исторические индивиды обладают статусом конечной реальности. Таким образом, идеология внеисторична, поскольку она не относится к абстрактному историческому процессу, а к отдельным индивидам в их действительной жизни, и идеология неизменна в своем структурном устройстве, так как существуют общие для всех индивидов структуры сознания и, соответственно, единство способов соотнесения с действительностью. 
     Однако с феноменологическим способом ответа на вопрос возникает другая проблема. Поскольку эпистемологический статус идеологии обосновывается через общность структур сознания, под вопросом теперь оказывается утверждение единства феноменологических структур отдельных (монадологически понятых) индивидов. Но это уже проблема трансцендентальной феноменологии и тема совсем другого эссе.
Список литературы
Callinicos A. Althusser's Marism. L.: Pluto Press, 1976.
Eagleton T. Ideology: An Introduction. L./N.Y.: Verso, 1991.
Elliott G. Althusser. The Detour of Theory. Leiden / Boston: Brill, 2006.
Herny M. Marx: A Phi?losophy of Human Reality / Tr. by K.B. McLaughlin. Bloomington: Indiana University Press, 1983.
Poster M. Althusser on History without Man // Political Theory, Vol. 2, No. 4. 1974. Pp. 393-409.
Альтюссер Л. О связи между Марксом и Гегелем // Скепсис [URL: http://scepsis.net/library/id_1926.html] (Дата обращения: 29.01.2017).
Альтюссер Л. Предисловие: Сегодня // Альтюссер Л. За Маркса / Пер. с фр. А.В. Денежкина. М.: Праксис, 2006. С. 31-62.
Альтюссер Л. Преобразование философии // Неприкосновенный запас. 2012. №5 (85) [URL: http://www.nlobooks.ru/node/2799] (Дата обращения: 29.01.2017).
Альтюссер Л. Противоречие и сверхдетерминация // Альтюссер Л. За Маркса / Пер. с фр. А.В. Денежкина. М.: Праксис, 2006. С. 129-169.
Андерсон П. На путях исторического материализма // Размышления о западном марксизме. М.: Интер-Версо, 1991. 
Анри М. Проникновение в мысль Маркса / Пер. с фр. и прим. Т.Г. Гущинои? // Историко-философскии? ежегодник. Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2010. С. 229-245. 
Деррида Ж. Призраки Маркса. Государство долга, работа скорби и новый интернационал / Пер. с фр. Б. Скуратова. М: Logos-altera, 2006.
Долар М. По ту сторону интерпелляции / пер. с англ. К. Саркисова // Неприкосновенный запас. 2012. №5 (85). [URL: http://www.intelros.ru/readroom/nz/n5-2012/16909-po-tu-storonu-interpellyacii.html] (Дата обращения: 29.01.2017).
Лиотар Ж.-Ф. Феноменология. СПб.: Алетейя, 2001.
Петерс Б. Деррида / Пер. с фр. Д. Кралечкина. М.: Издательский дом «Дело», 2017 (В печати).
1 «Надо ли еще спрашивать разрешения у Маркса, чтобы сказать: “Я не марксист”? По каким признакам следует узнавать марксистские высказывания? Да и кто теперь может сказать: “Я марксист”?» (Деррида Ж. Призраки Маркса. Государство долга, работа скорби и новый интернационал / Пер. с фр. Б. Скуратова. М: Logos-altera, 2006.С. 130)
2 Там же. 
3 Альтюссер Л. О связи между Марксом и Гегелем // Скепсис [URL: http://scepsis.net/library/id_1926.html] (Дата обращения: 29.01.2017). 
4 «С этого момента Маркс больше уже ничем не обязан Гегелю, для ключевой проблемы он находит новое решение: 
Процесс существует только в виде отношений: производственных отношений (“Капитал” рассматривает только их) и всех прочих (политических, идеологических)» (Альтюссер Л. Там же). 
5 Здесь Альтюссер подчеркивает, что марксистская философия была произведена как «новая практика философии», а не философская доктрина в собственном смысле слова (Альтюссер Л. Преобразование философии // Неприкосновенный запас. 2012. №5 (85) [URL: http://www.nlobooks.ru/node/2799]) (Дата обращения: 29.01.2017).
6 Альтюссер Л. Противоречие и сверхдетерминация // Альтюссер Л. За Маркса / Пер. с фр. А.В. Денежкина. М.: Праксис, 2006. С. 164.
7 Там же.
8 Poster M. Althusser on History without Man // Political Theory, Vol. 2, No. 4. 1974. P. 402.
9 Андерсон П. На путях исторического материализма // Размышления о западном марксизме. М.: Интер-Версо, 1991. С. 183.
10 Elliott G. Althusser. The Detour of Theory. Leiden / Boston: Brill, 2006. P. 140. 
11 Альтюссер Л. Противоречие и сверхдетерминация // Альтюссер Л. За Маркса / Пер. с фр. А.В. Денежкина. М.: Праксис, 2006. С. 146. 
12Долар М. По ту сторону интерпелляции / пер. с англ. К. Саркисова // Неприкосновенный запас. 2012. №5 (85). [URL: http://www.intelros.ru/readroom/nz/n5-2012/16909-po-tu-storonu-interpellyacii.html] (Дата обращения: 29.01.2017).
13 Callinicos A. Althusser's Marism. L.: Pluto Press, 1976. P. 69.
14 Eagleton T. Ideology: An Introduction. L./N.Y.: Verso, 1991. P. 150.
15  Письмо Деррида Луи Альтюссеру, 1 сентября 1964 г. (Цит. по: Петерс Б. Деррида / Пер. с фр. Д. Кралечкина. Издательский дом «Дело», 2017 (в печати)). 
16 Альтюссер Л. Предисловие: Сегодня // Альтюссер Л. За Маркса / Пер. с фр. А.В. Денежкина. М.: Праксис, 2006. С. 51.
17Анри М. Проникновение в мысль Маркса / Пер. с фр. и прим. Т.Г. Гущинои? // Историко-философскии? ежегодник. Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2010. С. 236.
18 Анри М. Проникновение в мысль Маркса / Пер. с фр. и прим. Т.Г. Гущинои? // Историко-философскии? ежегодник. Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2010. С. 237. 
Более подробный анализ философской концепции Маркса см. в его книге: Herny M. Marx: A Phi?losophy of Human Reality / Tr. by K.B. McLaughlin. Bloomington: Indiana University Press, 1983.
19 Там же. С. 229, 238.
20 Там же. С. 244.
21 Анри М. Проникновение в мысль Маркса / Пер. с фр. и прим. Т.Г. Гущинои? // Историко-философскии? ежегодник. Ин-т философии РАН. М.: Наука, 2010. С. 
22 Там же. С. 242.
23 Там же. С. 232.
---------------

------------------------------------------------------------

---------------

------------------------------------------------------------




2


.......................