тветственность за халатность по уголовному законодательству зарубежных стран

6









3



Министерство образования и науки Российской Федерации



Федеральное государственное автономное образовательное 

учреждение высшего образования 

«КРЫМСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ 

имени В.И. Вернадского»

(ФГАОУ ВО «КФУ им. В. И. Вернадского»)



ТАВРИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ 



ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

Кафедра уголовного права и криминологии



Эннанова Эльзара Синаверовна



УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

ЗА ХАЛАТНОСТЬ



Выпускная квалифицированная работа



 Обучающегося                                 3 курса



Направления подготовки                 40.04.01 Юриспруденция 



Форма обучения                               заочная





Научный руководитель

доцент кафедры уголовного права

и криминологии,

кандидат юридических наук, доцент                                          О. В. Скворцова



К ЗАЩИТЕ ДОПУСКАЮ:



Заведующий кафедрой

кандидат юридических наук, доцент                                          В. А. Бугаев

	









Симферополь, 2017 г.



СОДЕРЖАНИЕ



ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………….3

РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ ХАЛАТНОСТИ

		1.1.	Генезис ответственности за халатность в российском уголовном законодательстве	7

		1.2.	Понятие и правовая природа халатности	17

		1.3.	Ответственность за халатность по уголовному законодательству зарубежных стран	23

РАЗДЕЛ 2. КВАЛИФИКАЦИЯ ХАЛАТНОСТИ ПО ОБЪЕКТИВНЫМ И СУБЪЕКТИВНЫМ ПРИЗНАКАМ

		2.1. Объективные признаки халатности	33

2.2. Субъективные признаки халатности	56

РАЗДЕЛ 3. СПЕЦИАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХАЛАТНОСТЬ

		3.1. Квалифицированные и особо квалифицированные составы халатности: признаки, вопросы назначения наказания	63

		3.2. Отграничение халатности от смежных составов преступлений	75

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………...83

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ……..……………………89

	

ВВЕДЕНИЕ



Актуальность темы исследования обусловлена тем, что без сильной государственной власти невозможно говорить о гарантированности прав человека, о правопорядке и соблюдении законности. В XXI  веке вопрос о защите государственной власти  выступает как  приоритетная задача наряду с обеспечением прав  и свобод личности и не менее важным является обеспечение защиты государственной власти от преступных посягательств, в том числе, совершаемых лицами, непосредственно ее представляющим и подрывающим ее систему изнутри.

Халатность, определена ст. 293 УК РФ [2], как преступление, имеющее наименьшую общественную опасность среди преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 уголовного закона). 

Несмотря на небольшую общественную опасность отдельно взятого преступления данное деяние актуализируется в силу своей массовости в нашей стране, которая обусловлена вековым менталитетом и историей законодательства нашей страны.

Вышеназванное явление является одним из тормозов развития страны и не позволяет России успешно конкурировать с европейскими державами. Необходимость повышения личной ответственности должностных лиц, требует установления четкого механизма государственного воздействия на правонарушителей, одним из элементов которого является уголовно-правовая ответственность. Создать его получится лишь при наличии четкой материально-правовой основы, которая на данный момент времени имеет существенные проблемы.

Актуальность уголовно-правового исследования состава халатности обусловлена рядом причин:

- действующий УК РФ состав халатности рассматривается как новый, нетипичный для уголовного законодательства России подход к определению  форм вины и последствий, соответствующего посягательства, а также новую формулировку квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков, что требует теоретического осмысления;

- трудности в практике правоприменения в вопросах квалификации халатности, обусловленные коллизионным изложением диспозиции ч. 1 ст. 293 УК РФ;

- широкое распространение проявления халатности в востребованных сферах жизнедеятельности общества;

-  наблюдением нетипичной динамики данного преступления, в целом показывающей снижение уровня судимости по ст. 293 УК РФ.

Все вышеперечисленное определили выбор выпускной квалифицированной работы исследования, и как представляется, свидетельствует об ее актуальности и важном теоретическом и практическом значении.

Степень изученности темы исследования. Уголовно-правовое исследование должностных преступлений, в том числе и халатности традиционно находится в центре внимания отечественных авторов. Основы теории должностных (служебных) преступлений были заложены в трудах таких отечественных ученых, как А. Я. Аснис, Т. Б. Басовой, В. И. Боркова, Б. В. Волженкина, Л. Д. Гаухмана, И. С. Яни и других.

В последние годы появилось достаточное количество диссертационных исследований, посвященных уголовной ответственности за халатность таких ученых-правоведов как И. Г. Минакова [44], С. Ю. Мелихов [43], Ю. Ю. Тищенко [45], М. А. Тыняная [46], Е. В. Царев [47]. Однако все исследования указанных авторов были подготовлены до внесения изменений в ст. 293 УК РФ в 2015 году. Кроме того, в них не проводился  комплексный – теоретико-прикладной анализ состава халатности, и они не  в полной мере решили дискуссионные аспекты исследуемой проблематики.

Объектом исследования выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере противодействия халатности уголовно-правовыми средствами.

Предметом исследования являются нормы уголовного законодательства, регламентирующие уголовную ответственность за халатность, а также положения уголовно-правовой доктрины относительно токования категории «халатность», понимания юридических признаков состава преступления, криминализованного в ст. 293 УК РФ и вопросов его квалификации.

Целью исследования является формирование совокупности теоретических положений о составе халатности на основе анализа и обобщения правоприменительной практики для дальнейшей ее оптимизации.

Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач:

- изучить генезис ответственности в российском уголовном законодательстве;

- дать понятие и уяснить правовую природу халатности;

- проанализировать ответственность за халатность в уголовном законодательстве в зарубежных странах;

-  квалифицировать халатность по объективным и субъективным признакам;

-  установить квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки халатности;

- изучить виды наказаний за халатность согласно действующего законодательства;

- определить критерии отграничения состава халатности от смежных составов преступлений;

- подвергнуть анализу ряд судебной практики по делам указанной категории;

- на основе проведенного исследования сделать соответствующие выводы.

Методологической основой исследования  выступил универсальный диалектический метод, а также совокупность как общенаучных, так и частно-научных методов исследования. Прежде всего, в диссертации нашли применение такие общенаучные методы, как формально-логический, системный, структурно-функциональный. Широко использовались в работе и частно-научные методы: историко-правовой, статистический.

Структура работы обусловлена целями и задачами исследования и состоит из введения, трех разделов, объединенных  в семь подразделов, заключения, списка использованных источников.




РАЗДЕЛ I

ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ ХАЛАТНОСТИ



Генезис ответственности за халатность в российском уголовном законодательстве



Халатность относится к наиболее распространенным преступлениям против государственной власти, а также против интересов государственной и муниципальной службы, но при этом характеризуется высокой степенью латентности, является сложным в плане сбора доказательств, выявления причин и условий, способствующих его совершению преступлением. Согласном данным, приводимых Ю. Ю. Тищенко,  более чем в 20% деяний наблюдается маскировка халатности под проявления ненадлежащего исполнения должностных обязанностей [45, с. 4]. Сказанное обусловливает необходимость серьезного исследования уголовно-правовых аспектов должностной халатности, в том числе и в историко-правовом аспекте.

В УК РФ 1996 г. предусмотрена ответственность за халатность, которая определяется как неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих служебных обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе. Надо сказать, что это преступление давно известно российскому уголовному праву. Анализ норм об уголовной ответственности за должностную халатность, существовавших в различные исторические периоды, позволяет выделить следующие этапы их развития. 

В силу объективных обстоятельств а также ввиду особенностей развитии правого обеспечения государственной службы, как института публично-властных отношений должностная халатность криминализируется в отечественном уголовном праве лишь в середине XVI в. Указанный период обуславливается становлением сословно-представительной монархии, что в свою очередь иллюстрирует процесс централизации государственной власти. Именно централизация, в свою очередь, потребовала установления более четкой правовой регламентации правового положения государственных служащих в лице должностных лиц, в том числе и посредством установления  ряда запретов уголовно-правового характера, которые ранее не были знакомы отечественному уголовному праву. Главным образом установление таких запретов коснулось государственной системы правосудия,  что в свою очередь объясняется, по нашему мнению,  восприятием судебной власти как оплота справедливости в государстве, а, следовательно, именно к представителям указанной ветви государственной власти целесообразно устанавливать более высокую степень ответственности,  в свою очередь следует рассматривать как обеспечение стабильности в государстве. Статья 2 Судебника 1550 г. впервые криминализирует вынесение неверного решения судьями, в случае если такое решение носит безхитростный характер, иным словами в вынесение такого решения вследствие добросовестного заблуждения, ошибки или неопытности судьи [84, с. 511]. Такое закрепление, как представляется, указывает, в частности, на то, что рассматриваемый период российского законодательства характеризуется появлением впервые положения о неосторожном преступлении, совершенного представителем власти. 

Дальнейшее законодательное развитие, установленного Судебником 1550 года происходит уже в рамках  гл. Х «О суде» Соборного уложения 1649 г., которая в пункте 7 содержит указание на  ответственность, возникающую вследствие недобросовестного исполнения судьями своих должностных обязанностей, вне зависимости от социально-правового статуса, в результате которых причинен ущерб не только конкретному лицу, истцу или ответчику, но и самой идее правосудия, как справедливого механизма разрешения конфликта. 

Поступательное развитие норм об уголовной ответственности за должностную халатность происходит в условиях становления абсолютной монархии в период правления Петра I. Новые реалии времени потребовали еще большего укрепления государственной власти, что привело к расширению не только прав, но и обязанностей ее представителей. Иллюстрацией указанного является принятие в 1714 году Указа «О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное», в рамках которого устанавливалась ответственность за  неосторожные преступления  не только должностных лиц – представителей судебной власти, но иных должностных лиц, в том числе представителей государственной военной службы и иных. При этом под понятие неосторожности подпадали в том числе, преступления, совершенные по небрежности, в силу лености, по глупости, либо медлительности и неосмотрительности. 

Период законодательного закрепления ответственности должностных лиц за неосторожные преступления по службе приходится на  1715 – 1832 годы. Уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за бездействие власти (халатность), берут свое начало из законодательных актов Петра I. Воинский артикул Петра I (1715 г.) содержал раздел, предусматривающий ответственность за преступления должностных лиц, к которым помимо прочих относились также неповиновение начальству и отказ от выполнения служебных обязанностей [49, с. 330]. В первой четверти ХVIII в. была создана полицейская канцелярия, полномочная проводить дознание по всем обнаруженным полицией преступлениям, а также предварительное следствие и суд в отношении лиц, подведомственных полиции [51, с. 41]. 

Так, указ 1720 г. (№ 3534) устанавливал ответственность за противоправные деяния, совершенные в результате халатности (оплошки) или умышленные деяния [100, с. 101]. Генеральный регламент Петра I устанавливал наказание тем, также не соблюдает требования законодательства по причине халатности, небрежного отношения в своим обязанностям, взяточничества и т.п. [85, с. 370]. 

При Екатерине II Устав благочиния, или полицейский, 1782 г. устанавливал ответственность за злоупотребление должностным положением, неисполнение или не надлежащее исполнение своих обязанностей [69, с. 600]. Наказание за бездействие власти для министров содержало и Общее учреждение министерств 1811 г.  Свод законов уголовных 1832 г. в разделе «О преступлениях чиновников по службе» определял, что к таким преступлениям относится в том числе неисполнение должности и злоупотребление власти; а также ущерб казенному имуществу через небрежение, незаконное пользование, расточение и утрату. Свод законов предусматривал наказание виновного за медленность и нерадение по службе; за неисполнение указов по слабости, лености, пренебрежению своих обязанностей; бездействие, когда чиновник, «оставив власть, ему данную, небрежением своим попустит важное злоупотребление или государственный ущерб» [90, с. 85].

Основным нормативным документом периода дифференциации ответственности за халатность в различных сферах деятельности (1833 – 1917 гг.), предусматривающим ответственность за халатность, было Уложение «О наказаниях уголовных и исправительных» (1845 г.), устанавливающее в ст. 441 гл. 10 - «медленность и нерадение, несоблюдение установленного порядка отправления должности» [101, с. 188]. 

В Уложении 1845 г. раздел «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной» начинался с главы, предусматривающей ответственность за неисполнение отдельных указов (именных или высочайших указов, указов Правительствующего Сената, других присутственных мест, предписаний или предложений надлежащих начальств) по легкомыслию и недостатку внимания. Противозаконное бездействие власти Уложение 1845 г. определяло как неупотребление должностным лицом в надлежащее время всех указанных или дозволенных законами средств, коими он имел возможность предупредить или остановить какое-либо злоупотребление или беспорядок. Аналогичные положения содержались в Уложениях редакции 1866, 1885 гг. В ст. 442 Уложения содержался квалифицированный вид нерадения. В случаях важных упущений, когда от нерадения и медлительности в отправлении должности происходили «видимые беспорядки или запущения в делах», должностное лицо предавалось суду, который мог приговорить к выговору с внесением в послужной список, вычету из времени службы от 3 месяцев до 1 года, удалению от должности. Также предусматривались наказания за неявку на службу без уважительных причин, несоблюдение установленного порядка отправления дел, неполное или неверное составление рапорта (ст. 443 - 448). 

Разновидностью должностных преступлений признавались преступления чиновников, производящих следствие (ст. 456 - 463), и сотрудников полиции (ст. 475- 488), совершенные последними как по нерадению, так и умышленно.

Мы согласны с мнением В. С. Ершова о том, что «законодательная конструкция, формулирующая понятие конкретного преступления, существенно сокращает возможные неоднозначные толкования и является удобной для правоприменения» [67, с. 35] .

Проведение реформы полиции (1862 г.) и судебной реформы (1864 г.) оказало влияние на развитие предварительного расследования. Формальное следствие было переименовано в предварительное, напротив, предварительное следствие стало именоваться «дознанием» [102, с. 73] .

Предпринимались попытки разрешить проблему качества полицейского дознания организационными мерами, в частности усилением надзора со стороны прокуратуры. Судам строго предписывалось ревизовать полноту и правильность произведенных полициями дознаний, обо всех выявленных упущениях немедленно сообщать в губернские правления, а последним строжайше взыскивать с оказавшихся виновными чинов полиции. 

Известно, что в конце XIX в. в Российской империи была сформирована редакционная комиссия, которая разработала проект нового Уголовного уложения. Проект не содержал общей нормы о бездействии власти, а предусматривал лишь отдельные его виды (отказ в правосудии, небрежное исполнение своих обязанностей, попущение преступных деяний). Редакционная комиссия исходила из того, что само по себе бездействие власти является только способом для совершения преступлений, и потому указание на него равносильно указанию лишь способа, без указания самого преступного деяния. Однако это предложение не было принято законодателем, поскольку никакой перечень деяний не в состоянии был исчерпать всех видов вредоносного бездействия власти, как бы он тщательно не был составлен [96, с. 36]. Уложение, утвержденное Николаем II 22 марта 1903 г., содержало общую норму о бездействии и определяло его как непринятие служащим вопреки своей служебной обязанности мер и неученение действий, коими такой вред мог быть предупрежден или пресечен. В отдельных статьях Уложения приводились самостоятельные виды бездействия власти. Размеры наказаний за эти преступления варьировались в зависимости от вины и размера вреда, причиненного преступлением.

В гл. 37 «О преступных деяниях по службе государственной и общественной» уголовного Уложения 1903 г. утверждалась ответственность за совершение должностных преступлений [108]. Была установлена уголовная ответственность за непринятие действий, направленных на предупреждение и пресечение преступлений (ст. 643); недонесение начальству о совершении тяжкого преступления (ст. 644), непринятие мер к задержанию преступника (ст. 645); незаконное лишение свободы по незнанию своих обязанностей или вследствие небрежности (ст. 649), небрежный надзор за арестантом, повлекший его побег (ст. 652) и др.

Таким образом, в ходе реформ 1860–1870-х гг. участие полиции в предварительном расследовании было ограничено проведением дознания. Полицейское дознание по уголовным преступлениям заключалось в осмотре, обыске, освидетельствовании, задержании, допросе подозреваемых, пострадавших, свидетелей и имело целью зафиксировать следы преступления, а также создать базу для принятия мер к выявлению преступления и преступника. Однако министерство внутренних дел Российской империи в начале XX столетия помимо производства дознания продолжало выполнять обширные и универсальные функции. Влияние министерства распространялось не только на государственное управление, но и на экономику и культуру страны. Прошедшая реформа полицейских органов не оправдала возложенных на нее надежд и усложнила работу полиции, что в свою очередь привело к накоплению дел с непринятыми решениями. 

Период ухода от дифференциации норм и формулирования общей универсальной нормы о халатности (1918 - 1996 гг.), характеризуется тем, что первым законодательным актом, кодифицировавшим советское законодательство, был УК РСФСР 1922 г. В. А. Кочерга, указывает, что «советский период развития законодательства об уголовной ответственности за халатность характеризуется поиском новых подходов к решению указанной проблемы. В этот период в уголовном законе закрепляется дефиниция собственно халатности, которая сохраняется в российском законодательство до настоящего времени» [75, с. 305]. 

Состав халатности содержался в ст. 108 УК РСФСР 1922 г. «Халатное отношение к службе», под которым понималось невнимательное, небрежное или явно недобросовестное исполнение служебных обязанностей, возложенных по службе [59, с. 129]. 

Также в систему должностных преступлений по УК РСФСР 1922 г. были включены и составы специальных преступлений по службе, которые впоследствии (УК РСФСР 1960 г.) были выделены как преступления против правосудия: незаконное задержание, незаконный привод, заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо корыстных видов и др. УК РСФСР 1922 г. не содержал развернутой системы норм об ответственности, был лаконичным по объему за счет обобщения, укрупнения норм, конструирующих санкции за нарушение многочисленных нормативных предписаний. Этот прием отражал одновременно несколько взаимосвязанных тенденций в законодательном и доктринальном понимании преступления: усиление материального начала (вреда) в ряду критериев криминализации, замещение формальной противоправности признаком уголовной наказуемости, а также изменение подходов к определению объекта преступного посягательства, каковым стали признаваться не нарушенные виновным правовые нормы, а отношения, которым в результате содеянного был причинен вред [78, с. 36] .

Статья 111 УК РСФСР 1926 г. устанавливала ответственность за бездействие власти, невыполнение должностным лицом действий, которые необходимо было выполнить, при наличии признаков ст. 109 УК РСФСР (явное нарушение работы учреждения или предприятия, или причинение ему имущественного вреда, или повлекшее за собой нарушение общественного порядка и (или) охраняемых государством прав и интересов граждан), а также за халатное отношение к службе, небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям, повлекшие волокиту, медлительность в производстве дел и отчетности или иные упущения по службе [64].

 Таким образом, ст. 111 УК РСФСР содержала в себе два состава преступления: бездействие власти и халатность. Законодатель увеличил наказание с 1 года до 3 лет, а также четко определил, что субъективная сторона халатности выражена неосторожной формой вины.

Однако, несмотря на бесспорный прогресс в  генезисе уголовной ответственности за должностную халатность, в первых советских кодексах наблюдается  избыток  некоторых оценочных категорий в их диспозициях, которые вызывали существенные проблемы в процессе квалификации указанных деяний. Попытка  преодоления  данной  проблемы  была предпринята законодателем в УК РСФСР 1960 г.

Статья 172 УК РСФСР 1960 г. не выделяла бездействие власти в самостоятельный состав преступления по примеру УК РСФСР 1926 г., и с учетом субъективных признаков относила его к составу злоупотребления властью или служебным положением либо к халатности. Законодательным критерием разграничения халатности и дисциплинарного проступка стало наличие существенного вреда государственным или общественным интересам, охраняемым законом правам и интересам граждан.

Существенный вред определялся исходя не только из размера и значимости материального ущерба, но и степени ущемления личных неимущественных прав и интересов граждан, числа потерпевших и т. п. [36]. Однако, как следует из приведенной диспозиции, произошел обратный эффект. В отличие от устоявшегося в отечественной правовой доктрине понимания халатности как сугубо неосторожного преступления, в УК РСФСР 1960 г. субъективная сторона данного состава преступления была существенно расширена, поскольку появилась формулировка «недобросовестное отношение», которая предполагает умышленное отношение виновного к преступному деянию. К сожалению, этот вектор развития уголовной ответственности за халатность нашел еще большую реализацию в УК РФ 1996 г.

Дознание в советском уголовно-процессуальном законодательстве стало формой расследования уголовных дел, практически не отличающейся от предварительного следствия, и перестало выполнять свое назначение – раскрывать преступления. 

Период вступления в законную силу современного УК РФ и ст. 293 УК РФ, с выделением квалифицированного и особо квалифицированного признаков халатности (с 1997 г. по настоящее время). Сравнивая диспозиции ст. 293 УК РФ 1991 г. и ст. 172 УК РСФСР 1960 г., можно выделить добавление квалифицирующего признака – смерть человека или иные тяжкие последствия, а также указание в современном кодексе на причину неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей. В качестве таковой выступает недобросовестное или небрежное отношение к службе. В связи с тем, что расследование уголовных дел в предшествующие исторические периоды нередко поручалось некомпетентным сотрудникам милиции, что приводило к многочисленным нарушениям законности, Приказом МВД РФ от 16.10.1992 г. № 368 в структуре органов внутренних дел были созданы специализированные подразделения дознания [37]. Современные тенденции развития уголовной политики России выводят дознание в число основных служб, определяющих результативность борьбы с преступностью, так как удельный вес уголовных дел, относящихся к компетенции органов дознания, составляет 86 % от общего числа уголовных дел, 78,5 % из которых относятся к компетенции органов дознания органов внутренних дел [38].

Необходимо извлекать уроки из истории, без обращения к элементам которой невозможно сформулировать значимых положений. Обращение к законодательным актам, действовавшим в России в различные периоды истории, как прошедших испытание временем, так и утраченных безвозвратно, не только представляет познавательный интерес, но и позволяет прогнозировать направления совершенствования законодательных конструкций с учетом конкретного исторического опыта. 



Выводы к разделу 1.1



 Таким образом,   процесс становления законодательства об уголовной ответственности за должностную халатность происходил в России  одновременно  с формированием  и укреплением отечественной государственности. Отдельная  ее криминализация впервые  произошла в период укрепления сословно-представительной монархии и централизации государственной власти и имела цель  регламентировать  профессиональную деятельность судей. Впоследствии  круг субъектов уголовной ответственности за должностную халатность значительно расширился. 

При этом, несмотря на то, что длительный период времени наказуема  была и служебная и должностная халатность,  Уголовным законом Российской Федерации круг субъектов уголовной ответственности за халатность ограничивается  только должностными лицами. УК РФ  кардинально изменил  и подход к регламентации субъективной стороны данного преступления. Так, предусмотрена умышленная и неосторожная форма вины.   Однако, полагаем, что необходимо обратиться к позитивному опыту предыдущих лет и, основываясь на доктринальных  положениях российской уголовно-правовой науки,  провести ревизию состава халатности в УК РФ.





Понятие и правовая природа халатности



Понятие «халатности» появилось в обиходе примерно полторы сотни лет назад и изначально обозначало в литературе неряшливое, ленивое отношение человека по отношению к своим обязанностям, выполнению работы и тому подобное. Такое понятие появилось благодаря халату, который являлся типично домашней одеждой у русских помещиков и чиновников, и в дворянской среде символизировал русское барство с его необязательностью и леностью. Значительное влияние в придании слову «халатный» негативного оттенка оказала литература того времени. В частности Н. В. Гоголь, в своих «Мертвых душах», описывая своих персонажей, подчеркнул их отрицательные черты употреблением оборота со словом «халатный», обозначавший бесцельное, умозрительное существование. 

С течением времени понятие халатности вошло в повседневный обиход и его отрицательное смысловое значение значительно усилилось. Причем употребляемость понятия стало настолько большой, что оно было использовано законодателями для обозначения должностного преступления. 

Одним из способов познания сущности любого преступления можно считать установление его объекта, то есть то на что собственно совершенное преступление посягает. Указанное объясняется тем, что объект преступления по своей сути раскрывает подлинную антисоциальную природу определенной категории преступлений, либо конкретного преступления. С точки зрения теории уголовного права в качестве объекта преступления принято рассматривать социально-правовое явление, на которое оказывает  воздействие совершенное деяние, подпадающее под действия уголовного закона.  При этом в качестве результата совершенного деяния следует рассматривать деформация состояния стабильности и порядка сложившегося в обществе, вследствие причинения вреда благам личным либо общественным. А, следовательно следует говорить, что формирование объекта преступления напрямую связывается лишь с таким благом, которое несет в себе общественную ценность в рамках реализации общественных отношений определенного типа или вида [55, с. 116].

Для советской уголовно-правовой мысли характерно было рассмотрение в качестве объекта должностного преступления – нормальную деятельность государственного аппарата. Вероятно по этому, современные теории об объекте преступления, изложенные многими авторами, в качестве видового объекта должностных преступлений рассматривают через призму деятельности аппарата государственной службы. Б. В. Волженкин определяя объект халатности, например, указывал, что в его качестве следует рассматривать  посягательство на нормальную деятельность публичного аппарата управления в лице государственных органов ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной власти,  а также деятельности органов управления муниципальных образований, аппарата управления в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ по выполнению стоящих перед ними задач [58, с. 240]. 

Т. Б. Басова считает, что сущность  определения видового объекта должностных преступлений должен составлять государственный аппарат, представляющий собой «систему органов государственной власти или органов государства» [54, с. 11]. Видовой объект преступлений, предусмотренных гл. 30 УК РФ, по мнению указанного автора, необходимо определить как деятельность аппарата публичной власти, которая является нормальной, регламентирована законом и отвечает интересам развития общества.

Изложенное понимание объекта посягательства при халатности,  по нашему мнению, является несколько узким, вследствие чего не отражает тех  элементов  общественных отношений, которым наносится ущерб, в результате совершения рассматриваемого преступления. Рассмотрение объекта должностных преступлений через призму деятельности государственного аппарата приводит к подтверждению, что в результате ненадлежащего исполнения должными лица своих обязанностей или вовсе их неисполнение наносит ущерб лишь технической процедуре реализации органами  государственной власти и органами местного самоуправления своих полномочий.  

Однако, указанное не является в полной мере объективным, поскольку неисполнение должностным лицом своих обязанностей как правило влечет нарушение прав и интересов субъектов правоотношений, права и интересы которых органы государственной власти должны защищать и создавать условия для их полноценной реализации при осуществлении своих непосредственных полномочий. 

По мнению, С. М. Зубарева, видовой объект преступлений, предусмотренных нормами Главы 30 УК РФ представляет собой интересы службы. При этом и сущность проявляется в установлении: 

а) социального предназначения института государственной службы и  муниципальной службы; 

б) основных обязанностей государственного служащего и муниципального служащего; 

в) обязанностей конкретной государственной должности и муниципальной должности. 

Проблемы определения объекта посягательства при должностных преступлениях в случае рассмотрения их через призму интереса проявляется в том, что рассмотрение интереса (блага) как объекта охраны уголовно-правовой нормы невозможно без установления взаимосвязи с общественными отношениями. Благо в качестве объекта преступного деяния может рассматриваться лишь в случаях, когда оно, с одной стороны находит свое выражение как социально полезное общественное отношение, либо выступает в качестве объекта социально-полезного общественного отношения. При этом и в первом и во втором случае противоправное преступное деяние, которое причиняет вред соответствующему благу, должно приводить к нарушению социально полезного общественного отношения.

Несмотря на то, что категория интереса связана с общественными отношениями, ее нельзя рассматривать как абсолютную, определяющую сущность границ преступных последствий, что объясняется в первую очередь тем, что преступление посягает на большой объем интересов, зачастую индифферентных для норм уголовного права.  Границы объема интересов, имеющих значение для уголовного закона ограничивается теми общественными отношениями, которые подлежат охране путем закрепления их  в качестве объекта в конкретной норме Уголовного кодекса. При этом, даже тогда, когда норма права содержит прямое указание на вред интересам, в качестве последствия преступления, не исключает необходимость анализа тех общественных отношений, которые нарушаются вследствие деяния. Несмотря на указанное, отметим, что в качестве составляющей содержания объекта должностных преступлений выявление общественных отношений, на которые соответствующее деяние посягает, является достаточно затруднительным. При этом понимание и установление интересов как государственной, так и муниципальной службы позволяет упростить этот процесс. В свою очередь установление последнего возможно в рамках определения в чем заключается сущность как государственной службы, так и службы муниципальной. 

 Определяя сущность государственной службы, Н. М. Коркунов полагал, что государственная служба представляет собой любую деятельность, осуществляемую на пользу государства, и указывал, что ее следует рассматривать в качестве  особого публично-правового отношения служащего к государству, которое основывается на принципе подчинения и имеет в  своем содержании обязательную деятельность, которая совершается должностным лицом от имени и во благо государства и общества с целью реализации конкретной задачи  государственной деятельности. При этом в качестве главной функции государственной службы, автор рассматривал служение  обществу, обеспечение  устойчивой  связи государства и общества, а также связи государства и его граждан [66, с. 17].

В качестве основного свойства государства, выступающего в роли института государственного управления, а также его производных  субинститутов, которые обозначаются как «государственные», в том числе государственной службы, жизненно важных универсальных для всех граждан ценностей: безопасность, как внутригосударственную, так и внегосударственную, обеспечение правопорядка, охрана окружающей среды, прав и свобод человека, спокойствия и благополучия  общества.

Систему государственной службы в общем виде, можно рассматривать как определенную совокупность компонентов, которые находятся во взаимодействии друг с другом для достижения определенных целей. При этом в зависимости от своего содержания .......................