Религиозно- философские идеи в учении архимандрита

Министерство образования и науки Российской Федерации



Федеральное государственное бюджетное образовательное 

учреждение высшего образования 

«Тульский государственный университет»

Кафедра теологии



БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА



Направление 48.03.01

Теология



Религиозно- философские идеи в учении архимандрита Киприана (Керна)

Студент группы 821021      ________________           Пименов С. А.

Руководитель работы           ________________         доцент, к.филос.н. 

                                                                                        Дружинин В. И.

Заведующий кафедрой        _________________        протоиерей 

                                                                                         Л.П. Махно



Тула 2017

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение………………………………………………………………………. 

Глава 1. Синтез философии и богословия в антропологии архимандрита Киприана (Керна)…………………………………………………………..

1.1. Философские мотивы в антропологии Киприана (Керна). Философия и богословие………………………………………………………………….. 

1.2. Метафизика тела в антропологии Киприана (Керна)……………… 

1.3. Необходимость аскезы в духовном воспитании личности………… 

Глава 2. Религиозно-философская и проблемы духовного совершенствования человека в антропологиии архимандрита Киприана (Керна) в контексте учения протоиерея В. В. Зеньковского ………………………………….

2.1.  Проблемы духовного воспитания в условиях эмиграции…………

2.2. Формирование антропологических взглядов и религиозно-философского мировоззрения архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского……… 

2.3. Религиозно-философская антропология протопресвитера В. В. Зеньковского и вопрос о софийности мира согласно антропологии архимандрита Киприана (Керна)…..

2.4. Единство религии, философии и науки как условие для воспитания целостной личности……………………………………………………………. 

Библиографический список…………………………………………. 

Список литературы………………………………………………………….. 















ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. В философской антропологии всё более назревает необходимость обращения к опыту религиозно-философской антропологии, представленной в её классических образцах.

С одной стороны, была оценена попытка Макса Шелера включить в проблематику философской антропологии теологический компонент, но, с другой, – практически обойдены вниманием с философских позиций классические труды архимандрита Киприана (Керна) – “Антропология св. Григория Паламы” и “Тема о человеке и современность”, и совсем не исследованы работы протопресвитера В. В. Зеньковского об индивидуальности, о христианской антропологии.

Но, тем не менее, актуальность данных  работ может рассматриваться не только в контексте расширения проблематики философской антропологии, но и в связи с задачами духовно-нравственного воспитания: у архимандрита Киприана (Керна), как будет показано в дипломной работе, особое внимание уделяется проблемам ''внутреннего человека'', свободы, творчества, а у протоиерея В. В. Зеньковского в антропологические исследования органически включены аспекты воспитания личности, 

   В тех условиях духовного кризиса, в котором вновь пребывает Россия, обращение к духовной антропологии, основанной на исторической традиции русской культуры, представляется весьма своевременным и необходимым.

Антропология архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского тесно сопряжена с традиций русской литературы: не случайно отец Василий Зеньковский тщательно исследовал творчество Николая Васильевича Гоголя и глубоко разобрал историю русской философии, а отец Киприан (Керн) проявлял живой интерес к духовным исканиям Константина Леонтьева и Бориса Зайцева.

Выявление истоков русской философско-религиозной антропологии также актуально для исследования преемственных связей философско-антропологической мысли.

Желание свободы, которое так проявилось в желаниях современного человека в последние годы, никак не избавляет его от ответственного отношения к жизни, от сознательного самоограничения, который в религиозной антропологии несет название аскезы, – все эти темы могут получить более современное понимаение в ходе исследования творчества архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского.

В данном исследовании, обращаясь к духовному наследию архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского, дипломник в первую очередь стремится раскрыть их главную антропологическую идею в религиозно-философском контексте: путь восстановления целостности личности человека, а также  целостности русской культуры, которое лежит через преемственность забытого нами опыта православной традиции, через осознание связи русской религиозно-философской и научной мысли с Православием, через воспитание такой интеллигенции, которая была бы посредницей в деле воссоединения культуры с духовной традицией.

        Сплочение имён архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского в настоящей работе, вызвано тем, что в их творчестве, которое протекало в русле всеобщего духовного движения российского Зарубежья, особенно остро ставится проблема в потребности построения целостной духовно-общефилософской антропологии. В стремлении разрешить данную проблему, они взаимодополняли друг друга: если протоиерей В. В. Зеньковский акцентирует и серьёзно продумывает философский аспект, то архимандрит Киприан (Керн) в, сохраняя филосовскую связь, делает упор на ее богословском стороне. 

 Цель работы – на основании доступного нам наследия архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В.В. Зеньковского, выявить сущность выстраиваемой ими религиозно-философской антропологии как попытки раскрытия в свете современного знания целостного подхода к изучению человека, заложенного в восточной традиции христианства, для чего необходимо решить следующие задачи:

          1) раскрыть и провести анализ религиозно- философские и основные идейные принции концепции личности, представленной в трудах архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского;

2) рассмотреть принципы антропологии архимандрита Киприана (Керна) в контексте учения протоиерея В. В. Зеньковского;

3) изучить правило индивидуальности, выработанное протоиереем В. В. Зеньковским, и взаимосвязанность данного принципа (а кроме того и иных, им сформулированных) с софиологической темой и мыслью синтеза религии, философии и науки в области антропологии;

4) проанализировать вопрос о влиянии духовных исканий Н. В. Гоголя на антропологию протоиерея  В. В. Зеньковского;

5) раскрыть значение порекомендованного протоиереем В. В. Зеньковским решения проблемы о софийности мира и важность данного решения для антропологии;

6) выявить философский аспект в антропологии и богословии архимандрита Киприана (Керна);

7) в работах архимандрита Киприана (Керна) особо отметить и проанализировать проблемы метафизики тела, смысла аскетики и мистики, а кроме того о значимости интеллигенции в деле духовного воспитания.

Объектом исследования является религиозно-педагогическое и философское наследие архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В, Зеньковского.

Предмет исследования – религиозно-философская антропология архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского в контексте темы духовного становления человека.





Методологическая база. Дипломная работа построена на основании единой философско-антропологической методологии, т.к. это обуславливается междисциплинарным характером исследования. В работе применены такие методы как: метод историко-философского исследования,    сравнительный анализ и синтез, феноменологический метод (с особенностью христианского символизма), диалектический, методы систематизации и аналогии, системная методология, а также современная версия ката-апофатического метода, применявшегося христианскими мистиками.

Историко-философский способ дает возможность проследить формирование православной культуры мысли, а также развитие концепции личности;сравнительный анализ и синтез предоставляет возможность установить отличие и специфику западного и восточного методов философствования о человеке, изучать взаимосвязь принципов христианской антропологии, и затем прояснить пути целостной антропологии, что было затронуто в работах протоиерея В. В. Зеньковского и архимандрита Киприана (Керна). Диалектический и ката- апофатический способы предоставляют определенные возможности для формулирования "структуры" определений "личность", "индивидуальность", "индивидуум", "ипостась", а также их взаимоотношения и динамики.

Что же касается практического применения, то в этом случае мистика исихастских аскетов, является подлинным способом богопознания через самопознание.

Способ систематизации и аналогии упрощает нам восприятие и акцентирование единых принципов христианской антропологии, которые, в то же время, представлены и методологическими принципами. К примеру, принцип иерархии является универсальным методологическим принципом христианской антропологии, использование которого имеет возможность быть оправдано равно как с учено-познавательной, так и с практической точки зрения, т. к. несоблюдение данного принципа приводит к изменению целой структуры человека.

Способ аналогии дает возможность мыслить другие сферы сознания согласно аналогии с обычной для нас и освоенной. К примеру, процессы, совершающиеся в подсознании, аналогичны действиям, идущим в сознании.

Степень  разработанности проблемы. Заявленная  проблема, к сожалению,  исследована. Философский  в антропологии архимандрита  (Керна) до  пор не раскрыт. Вступительная  С. И. Сидорова к  изданию его  диссертации “Антропология Св. Григория  в целом даёт  оценку работы,  с позиций только богословских. То  самое можно  и о материалах о архимандрите иане (Керне),  можно найти в  митрополита Волокаламского  (Алфеева).

Статьи, заметки и рецензии представителей российского Зарубежья, в свою очередь никак не предоставляют конкретного материала по религиозной философско-антропологической проблематике у архимандрита Киприана (Керна), говоря о нём, главном образом, как о богослове, патрологе и литургисте.

Цикл современных заметок и публикаций обращается к наследию архимандрита Киприана (Керна), касательно проблем пастырского служения ихристианской психологии, когда как религиозно- философская проблематика антропологии никак не затрагивается.

Заслуживают  внимания исследования  российских авторов  проблеме философско-антропологического  традиции просвещения: А.Я. Кожурина, И.Б. Романенко, а  работы А.А. Ермичева, А.Ф. Замалеева, К.Г. Исупова, В.В. Сербиенко, В.А. Щученко.

В  с обсуждением более  круга вопросов  философии, в работах А. А. Королькова  находим попытку  философско-антропологическое наследие  Киприана (Керна)  с ценнейшими выписками  его архивных  нигде ещё  опубликованных в России  исповедничество"), но  материалов явно недостаточно.

Творчество  В.В. Зеньковского,  в свою очередь  исследовано. В работах  Зарубежья: С. И. Гессена, Н. О. Лосского, К. А  К. Я. Андронникова, Л. А. Зандера, С. С. Верховского, Б. В. Яковенко и др. рассматривалась  образом религиозно-богословская  протоиерея В. В. Зеньковского,  философский её  почти не раскрывался.

Исследование Е. В. Петровой  человека в философско-педагогической  протоиерея В. В. Зеньковского",  и объёмно, но  не затрагивает  аспект.

Определенный  для осмысления  протоиерея В. Зеньковского  во вводной  О. Т. Ермишина  к идейному синтезу и  к двухтомному собранию  сочинений, однако  в целом обзорная, и в  случае если  и срдержатся какие-  обобщения, то  осмотрительные и "нейтральные". Автор  не желает  тот или  аспект, стараясь  показать всю  мозаику" В. Зеньковского. Собственно у религиозно-философская идея,  и сама антропологическая  в творчестве Зеньковского  не отражена.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

– в антропологии архимандрита Киприана (Керна), выделен аскетический момент во внутреннем (духовном) становлении личности, т.е. подчёркнута значимость и потребность аскезы для ее целостного формирования;

– реализована попытка выявления “философских мотивов” в антропологии и богословии;

– исследована проблема метафизики тела в антропологии архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В. В. Зеньковского.

– в работе проанализированы идейные истоки концепции личности в антропологии архимандрита Киприана (Керна) и протоиерея В.В. Зеньковского;

– отмечены некоторые основы антропологии и педагогики протоиерея В. В. Зеньковского, в частности: правило индивидуальности, правило иерархии и правило рецепции, сделан их сопоставительный анализ и представлена их роль в выработке им целой концепции личности;

– рассмотрен навык употребления протоиереем В. В. Зеньковским собственных преподавательских идей, созданных на основании христианской антропологии, к деятельности процесса движения РСХД в Европе и Америке и подтверждена значимость данного опыта для современной российской педагогики;

– изучена вероятность применения “принципа индивидуальности”, созданного протоиереем В. В. Зеньковским, в практической психологии и педагогике, в том числе и в формировании концепции личности;

– выявлен новоявленный подход протоиерея В. В. Зеньковского к решению проблемы о софийности мира и его роль для целостной антропологии.

Теоретическая значимость исследования.  Данное исследование содействует наиболее полному осознанию того, что разработки религиозно- философской идеи российского Зарубежья первой половины XX столетия, очень актуальны для нынешней российской антропологии и педагогики и являются весьма востребованными.

На сегодняшний день, когда русская гуманитарная идея находится в поисках духовного возрождения России, когда российская интеллигенция ощущает потребность в возрождении религиозных основ культуры, обращение к мысли православной культуры, к мысли о построении целостного мировоззрения и учения о человеке в основании христианской антропологии, созданные архимандритом Киприаном (Керном) и протоиереем Василием Васильевичем Зеньковским в трудных условиях эмиграции, может являться весьма плодотворным.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения материалов исследования с целью последующих разработок педагогических моделей; в общеобразовательном процессе, исследование может найти свое применение для чтения курсов касательных области религиозно- философской антропологии. В практическом значении материалы дипломной работы могут быть применены для формирования стратегии современного культурного становления.









ГЛАВА 1. СИНТЕЗ ФИЛОСОФИИ И БОГОСЛОВИЯ В АНТРОПОЛОГИИ КИПРИАНА (КЕРНА).

Архимандрит Киприан (Керн), согласно своей антропологии, подчёркивает необходимость взращивания прослойки учёного монашества и священства (церковной "интеллигенции") для связи Церкви с миром, иначе необразованность, ограниченность, узость и невежество пастырей могут оттолкнуть интеллигенцию от Церкви.

Конечно, стоит оговориться, что здесь мы не сужаем, не сводим всю широту философско-антропологической проблематики к одному этому аспекту, но лишь выделяем его важность в нашем исследовании.

Таким образом, антропологические идеи этих двух религиозных мыслителей являются сферой, объединяющей не только вопросы воспитания и образования, но также неразрывно связывающей богословие, философию и науку в одно целое.

Протоиерей Василий Зеньковский и архимандрит Киприан (Керн) решают одну и ту же задачу построения целостной антропологии, но смотрят на неё с разных сторон. Сравнительное изучение этих дополняющих друг друга позиций может оказаться для нас очень плодотворным, поэтому, переходя к рассмотрению главных положений антропологии архимандрита Киприана (Керна), мы постараемся по мере возможности соотносить их с теми созвучными им идеями прот. В.В. Зеньковского, которые способствовали бы более полному раскрытию проблематики рассматриваемой темы.

1.1. Философские мотивы в антропологии архимандрита Киприана (Керна). Философия и богословие.

Архимандрит Киприан (Керн) жил литургией, она для него была жизненной философией Православия. 202. Осмысление литургии как живого действа, как общего дела, вживание в метафизику бытия человека хотя по внешней форме выражения и не выходили у него за рамки богословия, но почти всегда приобретали философское и даже поэтическое 203 звучание. Он и сам отмечал свою склонность к религиозной философии. Например, в "Воспоминаниях" он так описывает свою преподавательскую работу в сербской семинарии: "...отделался от "моралки", как звали ученики нравственное богословие, а остался при апологетике, которую я всё больше и больше сводил к религиозной философии..." 204. Изучая литургистику, он в то же время тяготел к религиозной философии и патристике, но всё же литургический подход ко всему преобладал в нём: "... для нас, православных, надо определить отношение к литургистике именно так" 205.

Архимандрит Киприан (Керн) и прот. В. В. Зеньковский, подобно многим русским религиозным мыслителям, оказавшимся в эмиграции, стояли перед непростой задачей сохранения русской православной традиции в условиях чуждой православию западной цивилизации. Но именно они были в числе тех немногих, которые смогли увидеть в воспитании личности в духе традиции восточных отцов Церкви залог спасения от "западного пленения", которому подвержена в большей мере всё та же интеллигенция, от искажений католицизма 206 и особенно с их “въедливым” рационализмом.

Архимандрит Киприан (Керн) предупреждает о бесплодности кабинетного, абстрактного, чрезмерно рационального умствования о Боге, проводя принцип: всё должно поверяться евхаристической жизнью.

 Многие из его современников отмечали, что даже ещё до пострижения в монахи он уже был по своему складу характера иноком в миру: тихая, поэтическая грусть по прошлому, неприятие современности – всё эти черты усилились в нём особенно после разрыва с Родиной. Эту незаживающую рану тоски по старой России он пронёс через всю жизнь, она определила тональность всех его работ. Даже во вступительном слове к диссертации на степень доктора богословия, главный пафос которого направлен на выделение радостного, возвышенного отношения св. Отцов восточной мистической традиции христианства к человеческой личности, чувствуется эта глубинная тоска. Личность архимандрита Киприана (Керна) парадоксальна, противоречива: комментируя отцов Церкви, он писал о радостном, возвышенном видении человека, но в жизни был пессимистом 208. Живя в настоящем с душевной травмой невосполнимой утраты старой России, разрушенной революцией, мыслями своими он жил в прошлом и старался не думать о послереволюционной России.

Но не только состояние современной ему России было причиной его пессимизма: у него вообще были сложные отношения с духом современности 209. В письме к М. Феннелл от 17. 10. 1954 г. он писал: "Вкуса к сегодняшнему дню и ко всему, что вокруг творится давно нет... Я утратил вкус к тому, что вокруг меня... И никто меня так не утомляет, как теперешняя молодёжь. Она вся от сегодняшнего дня, даже более, от завтрашнего. А я весь от вчерашнего и от позавчерашнего..." 210.

И всё же несмотря на неприятие современности он не был равнодушен к её судьбам. В своём индивидуальном творчестве отец Киприан выражал общий дух и направленность Русского Свято-Сергиевского Православного Института в Париже на сохранение и продолжение традиции именно Русской Православной Церкви и её сердца – литургии. Он остро чувствовал необходимость раскрытия для ищущей души современного человека потерянного смысла богослужения, в котором "...сокрыто всё наше богатство, вся ризница наших духовных сокровищ" 211.

Переживание отрыва современности от прошлого и особенно восприятия "мудрецами мира сего" (которые почитают себя "чем-нибудь, будучи ничто" (Гал. 6:3)), истинной духовной культурности как мрака и грубого невежества из-за отсутствия в ней склонности к прогрессу и цивилизации, постоянно присутствует в его размышлениях о современном человеке и человечестве.

В приобщении России к чуждой европейской культуре он видит постепенный процесс отравления народной души, процесс отделения неверующей интеллигенции от ещё верующего народа и как результат – блуждание впотьмах без веры и Бога. "А теперь, после десятилетий горьких разочарований, кровавого кошмара революции, мучительного отрезвления от пьяного угара неверия и европейского материализма, изломанные, больные, искалеченные душой, мы вернулись к Богу и Церкви" 212.

Мы возвращаемся в Храм, чтобы найти спасение, но мы разучились понимать что же происходит на литургии. "Пришедшая к вере и Церкви интеллигенция пытливо ищет, жаждет и требует разъяснения того, что происходит в храме, толкования благодатной жизни церковной, раскрытия нашего богослужения как источника боговедения" 213.

Чтобы восполнить образовавшийся разрыв, по мнению отца Киприана, нужно воспитать такую прослойку учёного монашества и священства (своеобразной интеллигенции), которая была бы способна, переработав всё многообразие философского и научного знания (включая язык и методы), быть связующим звеном между Церковью и светской культурой.

Мы можем видеть, что попытки сближения Церкви и культуры, предпринятые ещё Гоголем и славянофилами в России, нашли своё продолжение и переосмысление в условиях русского зарубежья в работах В. В. Зеньковского и Киприана (Керна).

Архимандрит Киприан (Керн) называет внешние и внутренние причины, побудившие его заниматься антропологией.

Одна из внешних – это встреча с отцом Сергием (Булгаковым), который предложил ему заняться переводами св. Григория Паламы и обратить внимание на его учение о человеке. 214

К главным же внутренним причинам он относит осознание им "ереси самой жизни", "ереси бесчеловечности". Она не выявляется эмпирическими признаками, но только философским и богословским размышлением 215. На основании этих причин появилась потребность обратить внимание современности на истинную ценность человеческой личности, которая была раскрыта св. Отцами восточной Церкви в понятии "обожение" (??????).

В Ветхом Завете понятие личности заменялось идеей "кооперативного персонализма" 216 и только в христианстве под воздействием богословских споров, вызванных ересями, стало вырабатываться понимание личности в её Божественном значении: не раннеантичное ???????? ("маска", "личина"), не плотиновское ??????? ("отдельный человек", "индивидуум"), или ????????? как синоним ????? "сущность", "существование"), а понятие ?????????, выражающее личность, в которой соединяются Божественная и человеческая природы.

Архимандрит Киприан (Керн) постоянно возвращается к этой теме: власть природы человека, а также власть коллектива над личностью – вот что может погубить высшее начало в нём. Лишь христианская антропология затронула эту тему во всей её глубине. "Человек, в его философском и богословском понимании, нуждается в наши дни в особой защите... от коллектива" 217, ибо личность в человеке в первую очередь принадлежит Богу. Но как и кто способен осуществить эту защиту? Как преодолеть эту пропасть между коллективизмом и соборностью?

Именно христианская антропология в лице учёного монашества, не чуждающегося научного и философского знания, утверждает отец Киприан, должно сказать своё веское слово о человеке. Монашество, по его мнению, "является максимальным осуществлением персоналистического идеала" 218. Важно показать истину Православия, свидетельствовать самой жизнью её спасительное воздействие на Западный Мир 219.

И здесь мы продолжаем ту же мысль: вопрос раскрытия личности, который прот. В.В. Зеньковский пытается решить посредством религиозного воспитания "в миру", для отца Киприана – это главным образом вопрос монашеской аскезы и мистики (которые, по его словам, будучи неотделимы друг от друга, различаются, однако, тем, что мистические прозрения будущего "обожения" по своей глубине и дальности превосходят аскетическое видение лишь своих грехов и процесса морального очищения; аскеза не может быть целью, но лишь средством, путём к "обожению" подвижника). И если пришествие Слова во плоти имеет для подвижника нравственно-педагогическое значение 220, то и сам подвижник является воспитателем для мира.

Будучи исследователем антропологии св. Григория Паламы, отец Киприан (Керн) особенно выделял значение мистики исихастов как метода богопознания (через самопознание), отличающегося от методов других отцов Церкви и особенно от метода схоластического. 221(рационализм). Ведь благодать даётся не по заслугам, а по восприимчивости, по достоинству каждого: ???? ??? ????????? ??????? ??? ???? 222, по иерархии светов и мистического роста. Поэтому откровение – это не всецело односторонний акт, но в нём также и человек активно участвует, вмещая столько, сколько может. Путь, метод (???????) познания здесь выступает как обоюдный процесс (????????).

Не трудно уследить здесь параллели между методом богопознания у исихастских мистиков, как его передаёт отец Киприан, и той диалектикой  общего и индивидуального, которую применяет Зеньковский в своём "принципе индивидуальности".

То, что заложили исихастские мистики в основу христианской антропологии, Зеньковский пытается оформить в принципы и методы, выработанные философским и научным знанием, но он не просто переносит их в свои построения, а подвергает рецепции, соотнося с догматами, выражающими откровение о человеке. Прот. В. В. Зеньковский строит не просто систему, а, как он сам выражается, "опыт христианской философии" в систематическом изложении, ибо любая философская система, не опирающаяся на Откровение, как показывает история философии, стремится к автономии, к самозамкнутости и самодостаточности, а такая философия не способна выйти за границы собственной системы. Даже трансцендентализм, будь то трансцендентальный реализм (Бергсон) или трансцендентальный идеализм (Коген), есть скрытая (утончённая) форма имманентизма. 223. Религиозно-философская антропология Зеньковского – это мировоззрение "светлого космизма", т. е. открытость трагического сознания человека Божественному Свету.

У архимандрита Киприана (Керна) мы находим то же самое мировоззрение, но внешне, опять повторяем, оно выражается в основном в терминах богословия. Здесь можно говорить лишь о философских мотивах. Его богословие философично. Раскроем эту тему подробнее.

Тема человека лежит в основе богословия архимандрита Киприана (Керна), но очень часто – и мы это выделяли выше – там, где он говорит о богословии, он говорит и о философии. Здесь дело не только в терминах, но в самом принципе неразрывности этих сфер знания: для выражения христианского откровения о человеке одного богословия недостаточно.

Н. П. Ильин отмечает, что Новый Завет и святоотеческое Предание не могут заменить философского учения о человеке и цитирует в подтверждение своей мысли слова архимандрита Киприана (Керна): "...в области антропологии святоотеческая мысль не дала ясного синтеза и мало-мальски удовлетворительного аппарата формулировок и понятий" 224. Но архимандрит Киприан (Керн) также говорит и о трудности и даже невозможности перевода понятий того времени на современный научный язык, требующий точных формулировок. Неясность формальных определений древних философов, по словам отец Киприана, нисколько их не смущала и они не страдали от этого. Это качество унаследовали от них и христианские писатели, особенно в области антропологии. Поэтому здесь можно говорить о тесном взаимодействии философии и богословия в смысле выражения истин откровения о человеке для мира, для современности.

К этому можно добавить, что чтение ареопагитик вообще требует философской подготовки. И если Симеон Новый Богослов и говорит о не полезности занятий эллинскими учениями, то он тем самым не исключает истинную философию, понимая под ней нечто такое, что и св. Василий понимал, т. е., что "освобождает от страстей при посредстве философии" 225.

Сводя вместе богословие и философию при суждениях о человеке, отец Киприан не нарушает традиции мистического богословия. Например, Никита Стифат говорил о подвиге как о "деятельной философии"; этот же термин употребляли и св. Максим Исповедник, св. Григорий Богослов, преп. Исихий 226.

Св. Василий Великий был знаком с древней языческой философией и с философией Плотина. Можно найти многие параллели между его догматическими мыслями и этой философией. Но всё же его интересовала не сама философия, а её язык и метод исследования. Касаясь его "Шестоднева", архимандрит Киприан (Керн) пишет: "Согласовать повествование религиозного откровения с возможными возникающими философскими мыслями очень не легко... Задача проповедника состояла в доступном мирянам объяснении... углубляться в превыспренние спекуляции мысли значило бы превратить амвон проповедника в кафедру профессора философии" 227. Поэтому, продолжает он, необходимо было доработать греческую и латинскую лексику, уточнить значение терминов "сущность", "ипостась", выработать новое значение понятий "тождественности", "подобия" и др. И каппадокийские отцы успешно проделали эту работу, преодолев боязнь внести нечто новое, чего нет в догматических текстах. Те же, кто побоялся это сделать, впали в монофизитство, докетизм, адопционизм 228. Смелость мысли – вот важное качество каппадокийцев.

Здесь интересно также отметить, что архимандрит Киприан (Керн) обращает внимание на психологию еретического сознания и на то, в чём она проявляется. Да, гордость, непризнание смирения перед Догматом – это важно, но это вторично. Первична же в данной психологии, по его мнению, – робость мысли, недостаток интеллектуальной смелости, которые не позволяют ей осознать и воспринять всю глубину догматической мысли Церкви. Он пишет очень важную фразу: "Трусливость мысли запрещает огромному большинству средних людей, благочестивейших простецов не только "попросту" верить но и думать... т. к. рассуждение опасно... он  забывает также, что словесная формула Символа не выражает всего и не может исчерпать внутреннего содержания Догмата – идеи... и что эти слова могут и не быть последними" 229. Поэтому, заключает он, примитивизм мысли, духовная трусость еретика делают его нечувствительным к богословским дерзаниям.

Архимандрит Киприан (Керн) всюду повторяет одну и ту же идею, что верность Преданию не подавляет собою религиозной мысли, способной перерабатывать его, делать постоянно новым; что религиозная мысль не может быть полностью оторвана от мира, от культуры: "Разве смирение и молитва исключают науку? ... Если я говорю о культуре и науке, то только основанных на молитве, выходящих из монастыря" 230 

Чтобы внести в мир, а особенно в наш, современный мир, высокие нравственные образцы воспитания, выработанные монашеством, архимандрит Киприан (Керн) настаивает на необходимости создания условий для подготовки учёного монашества и священства, способного это осуществить.

Мысли архимандрита Киприана (Керна) в этом отношении созвучны с общим духом исихазма. Почти все выдающиеся представители этой традиции уважительно относились к богословскому образованию и учёности. Вот что пишет иеромонах (ныне митрополит) Иларион (Алфеев) об архимандрите Сафронии (Сахарове): "Ему вообще было свойственно уважительное отношение к богословскому образованию: всех своих монахов он посылал в различные богословские учебные заведения. Отец Софроний считал, что в наше время всякий монах и священнослужитель должен быть высокообразованным человеком" 231.

Возникает вопрос- в чём же причина такого отношения к учёности? Архимандрит Киприан (Керн) отвечает, что причина в предрассудке, будто бы для спасения учёность не нужна, что она несовместима с монашеским аскетическим деланием. Стоит добавить также, что под учёностью он подразумевает не только знание Библии и Предания, но и начитанность в светских науках. Подтвердим примером: "Помимо богословского обоснования и образования пастырю свойственно быть начитанным и во всех областях общей культуры, т. е. быть осведомлённым в философии, в истории, в литературе, искусстве, дабы он мог понимать интересы своей паствы, руководить ими, облагораживать их, исправлять, влиять на своих духовных детей" 234

Обобщая сказанное выше, мы можем увидеть два полюса: с одной стороны, научное и философское мировоззрение, не приемлющее, религии, с другой – отрыв религиозного сознания от светской образованности.

Религиозно-философская антропология архимандрита Киприана (Керна) направлена на преодоление этой разделённости посредством религиозного воспитания в миру, с одной стороны, и повышения уровня образования священников и монахов – с другой, причём роль философии в этом процессе оказывается исключительно важной и незаменимой, ибо философское знание исторически оказалось связующим звеном между религией и наукой 235. Если наука родилась в недрах философского знания (и не в Новое время, а ещё в античности 236), то и утверждению и развитию богословия во многом оно способствовало 237.

В антропологии архимандрита Киприана (Керна) мистическая интуиция является той сферой постижения, в которой сходятся философский и религиозный опыт. Силу философии он видит не в форме изложения, не в методах и понятиях, не в систематических разработках, хотя и это важно, но, как он утверждает, "... м. б. и другой подход к философскому ведению, а именно, восприятие его, как дела жизни. Оно может стать задачею жизни, чтобы не сказать драмой жизни. Философия может черпать не из одних Платонов и Аристотелей, но, не отметая, конечно, и их, и из самого бытия, из интуиции жизни, из переживаний." 238. Такое отношение к философскому опыту даёт нам основание видеть в его антропологии не пессимистические (как в европейском экзистенциализме), но трагические нотки. Вот ещё цитата, подтверждающая это: "Творчески-познавательный акт философии м. б. направлен на внутреннее созерцание своих сокровенных драм, потрясений, откровений. Самоуглубление в смерть, любовь, ревность, испуг, отчаяние, восторг, во все вообще невысказанные и таинственные переживания человека даёт истинный материал для своего философского опыта" 239.

А вот и важное для нас определение философии: "... философия не есть наука, не есть умственная дисциплина, а дело жизни, жизненная задача. Такое платоновское восприятие философии, а это восприятие почти совпадает с нашим теперешним пониманием экзистенциальной философии, очень близко к тому именно значению философии, которое ему придавали отцы и писатели церковные" 240.

По мнению архимандрита Киприана (Керна), византийцам не хватало систематичности в занятиях философией, систематического философского образования. Но в то же время он утверждает, что философских методов недостаточно было для разрешения паламистского спора, ибо многие богословские проблемы требовали мистической интуиции 242.

И ещё одну важную проблему поднимает отец Киприан (Керн): приводя в пример Византию, он отмечает, что религиозно-философская мысль там подчинялась цензуре церковного авторитета, а это сдерживало свободу философских поисков и построений. Что же было делать ищущей философской мысли, если она не находила у св. Отцов ответа на ту или иную проблему? .......................