Регионально-культурная специфика донбасса.

                                             СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………4
ГЛАВА 1. РЕГИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА ДОНБАССА. ИСТОРИЧЕСКОЕ ФОРМИРОВАНИЕ..................................8 
Выводы к главе 1………………………………………………………………...23
ГЛАВА 2. ИСКУССТВО ДОКУМЕНТАЛЬНОГО КИНО: ЖАНРЫ, ИСТОРИЯ, КИНОЯЗЫК
2.1. Понятие «документальное кино». Жанровая специфика………………...25
2.2. Истоки отечественного кинематографа: творчество А. А. Ханжонкова………………………………………………..…………………….36
2.3. Образ Донбасса в кино: художественные особенности………………….40
2.3.1. Донбасс индустриальный. Фильм Дзиги Вертова «Энтузиазм. Симфония Донбасса» (1930 г.)………………………………………................41
2.3.2. Донбасс архитектурный. Фильм Татьяны Орёл «Неприкасаемые» (2013 г.)………………………………………………………………………………….42
2.3.3. «По заповедным местам Донбасса» (1987) - выпуск «Клуба путешественников»………………………………………………..………….…43
432.3.4. «Донбасс в огне». Фильм Александра Рогаткина (2014 г.)………………………………………………………………………………….44
Выводы к главе 2………………………………………………….……………..44
ГЛАВА 3. ЛИЧНОСТИ ДОНБАССА В ДОКУМЕНТАЛИСТИКЕ
3.1. Наука Донбасса. Фильм 2017 года «ДонНУ – дважды рожденный»………………………………………………………………….......46
3.2. Фильмы-биографии: политические лидеры……………………………….50
3.2.1. Никита Хрущев……………………………………………………………50
3.2.2. Александр Захарченко……………………………………………………54
3.3. Медицина Донбасса: Эмиль Фисталь и Георгий Бондарь……………….56
3.4. Художники и творческие личности Донбасса: Евгений Халдей, Архип Куинджи, Иосиф Кобзон…………………..……………………………………57
3.5. Донбасс спортивный: фильм о Сергее Бубке……………………………..62
Выводы к главе 3…………………………………………….…………………..64
ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………...67
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ …………………………..70 


     ВВЕДЕНИЕ
     Актуальность темы «Кинематографический образ Донбасса: история, художественные тенденции, персоналии» обусловлена современными теоретическими дискуссиями о характере развития региональных культур как основе единой общенациональной культуры. Специфика Донбасса, неповторимость его духовного облика, истории и тенденций современного развития провоцируют не только обостренный геополитический интерес к данной территории, но и необходимость изучения всех составляющих культурной палитры донецкого края. Будучи полиэтническим пространством (на сегодняшний день на территории Донбасса проживает больше двадцати национальностей, обладающих собственным культурным профилем), Донбасс в то же время сформировался и как целостный культурный образ. Этот образ задан прежде всего ландшафтной спецификой, определившей индустриальную доминанту региона. Собственно, сочетание природного и человеческого факторов порождает представление о Донбассе как о земле шахтеров, людей одной самых тяжелых и в то же время самых неординарных, «сверхчеловеческих» профессий. В этом свете Донбасс мыслится как земля титанов, людей особой породы, проявляющейся и в труде, и в быте, и в творчестве. Этим определяется активный художественный интерес к Донбассу, актуализировавшийся уже в 20-годах прошлого столетия. Показательно, что молодой промышленный регион становится привлекателен для столь же молодого и «техногенного» вида искусства – кино. Исследование кинематографических образов Донбасса в этой связи оказывается актуальным и для изучения становления отечественного кинематографа. Донбасс здесь предстает не только «предметом» изображения, но и некой творческой матрицей обновления мира и человека, фантастического господства над временем и пространством. Проследить «донецкую тему» в кино на уровне образов, художников, технических приемов и новаций – в этом состоит историко-культурный аспект актуальности нашего исследования. 
     Степень разработанности проблемы. В зарубежной и отечественной науке интерес к региональной культуре постоянно растет. Так, в статье М. Китинга «Новый регионализм в Западной Европе» [35] исследуются особенности региональных явлений в контексте западноевропейской культуры. Различным аспектам региональной культуры посвящены работы российских исследователей: В. Л. Каганского [30], Н. В. Розенберг [55], Ю.М. Беспаловой [10]  и других Для нас особенно значимой работой является диссертационное исследование И. Я. Мурзиной «Феномен региональной культуры: бытие и самосознание» [47]. Исследование бытийных векторов представляется нам определяющим в понимании художественных тенденций воплощения культурного своеобразия донецкого края.
     Существенный вклад в разработку собственно донецкого регионоведения внесла А .А. Агаркова в исследовании «Мифопоэтика как способ создания образа региона: на материале Донбасса» [3], где изучены механизмы формирования мифологических структур, отраженных в песенном творчестве. 
     В то же время область отечественного кинематографа, проблематику которого в разные периоды рассматривали такие исследователи как С.А. Смагина, В.В. Туева, А.О. Сопин и другие, до настоящего времени является сферой, в которой многие проблемы еще не нашли своего должного глубокого осмысления (это касается в первую очередь работ, посвященных региональной документалистке). 
     Цель работы заключается в изучении культуры Донбасса сквозь призму искусства кино в его исторической динамике и творческой направленности. В связи с поставленной целью необходимым является решение таких задач:
     •	рассмотреть историко-культурную динамику донецкого региона;
     •	выявить жанровые особенности и технические приемы документального кино; 
     - изучить начальные этапы становления отечественного кинематографа, связанные с деятельностью А. А. Ханжонкова;
     •	проанализировать первый кинематографический «портрет» Донбасса – фильм Дзиги Вертова «Энтузиазм. Симфония Донбасса»; 
     •	показать тематическую палитру образов Донбасса в современном документальном кино;
     •	раскрыть особенности жанра документального портрета выдающихся личностей Донбасса. 
     Объектом исследования является региональная культура Донбасса. 
     Предмет исследования – кинематографические образы Донбасса, отражающие специфику истории и современности региона.
     Методологической основой является книга Н. А. Агафоновой «Общая теория кино и основы анализа фильма» [2], в которой рассматривается специфика кино как вида искусства, особенности его образной речи. На примере более чем двадцати кинопроизведений различных периодов, школ и течений автором апробируется целостный, компаративный и контекстуальный методы анализа фильма. Также важным для нашего исследования является статья И.А. Гиндера «Региональная культура: к определению понятия» [12], в которой раскрывается феномен современной региональной культуры в условиях глобализации. 
     Научная новизна заключается в исследовании кинематографических образов Донбасса в диапазоне от фильма 1930 года Дзиги Вертова «Энтузиазм. Симфония Донбасса» до фильма 2014 года Александра Рогаткина «Донбасс в огне». В этой перспективе раскрываются конститутивные черты самого региона и его художественных воплощений. 
     Научная и практическая значимость исследования заключается в том, что оно дает основания для дальнейшего исследования социокультурных проблем Донецкого региона, содержит в себе анализ городского пространства сквозь призму художественной культуры. Результаты исследования могут быть использованы в работе научных сотрудников городских музеев, библиотек, в учебно-педагогической деятельности, в разработке лекционных курсов по культурологии для студентов гуманитарных специальностей, учащихся общеобразовательных школ.
     Апробация результатов диссертации. Часть материалов исследования была представлена в докладе на Международной научной конференции студентов и молодых ученых «Донецкие чтения 2017: Русский мир как цивилизационная основа научно-образовательного и культурного развития Донбасса», посвященной 80-летию Донецкого национального университета, 2017 год.
     По материалам выступления была опубликована статья «Деятели культуры Донбасса. А. А. Ханжонков – отец отечественного кинематографа». Статья «Кинематографические новаторства Дзиги Вертова: Звуковая палитра фильма «Энтузиазм. Симфония Донбасса»» принята к публикации в научный журнал «Культура в фокусе научных парадигм», 2018 год. 
     Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, трёх глав с выводами к каждой из них, заключения и списка использованной литературы. 

ГЛАВА 1. РЕГИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА ДОНБАССА
     Термин «региональная культура» является новым для научного дискурса. Его появление связано с методологическим поворотом, начавшимся в последней четверти XX века в области гуманитарных наук. В этот период произошла переориентация с временного аспекта изучения культуры на пространственный. Культуролог И.Я. Мурзина определяет региональную культуру как составную часть национальной культуры. Формирование культурной специфики каждого региона обусловлено в первую очередь климатическими особенностями, подчёркивающими региональную уникальность [47, с. 54]. В то же время региональная культура является самодостаточной. Чтобы определить сущность понятия «региональная культура» следует рассмотреть его составляющие, а именно:  «регион» как обозначение территориальной единицы государства и «культура», имеющее многовековую традицию для обозначения различных видов человеческой деятельности. Российский географ В.Л. Каганский одним из первых проанализировал общепринятое значение терминов «регион» и «регионализация». Термин «регион» применяется им для обозначения «институционального района», который имеет официальный статус в системе пространственного устройства страны. Он применяет эти понятия для описания культурного пространства России и стран ближнего зарубежья [30, с. 12]. Этот вклад в развитие теоретической географии стал основанием для развития культурологической мысли, изучающей пространственную культуру. В отечественной культурологии и исторической науке в начале XXI века сложилось такое направление как «новая локальная история». Его представители внесли значительный вклад в теоретическое осмысление феномена региональной культуры. Н.В. Розенберг попыталась объединить разработки экономистов, географов, краеведов, религиоведов и культурологов в изучении понятия «регион». Регион – это устойчивая историко-географическая единица, обладающая рядом константных признаков, которые позволяют раскрыть ее своеобразие [10, с. 9]. На основе имеющегося спектра исследования феномена такого явления, как региональная культура, выделяется несколько типов: 
     1. Регион как культурный ареал. Понятие «культурный ареал» было предложено американским этнологом О. Мэйзоном в конце XIX века. Антрополог А. Крёбер считал термин «культурный ареал» не самым подходящимм и понимал его как «регионально индивидуализированный тип» [15, с. 115]. Он говорил о том, что все культуры «укорены в природе». Для разграничения культурных ареалов, учёный ввёл понятие «фокусного центра», под которым он понимает место, в котором модель культуры региона проявляется наиболее отчетливо. На сегодняшний день теория «культурных ареалов» приобрела широкое распространение  и используется для исследований пространственных явлений культуры, определения культурных взаимосвязей, эпицентров возникновения и временных рамок отдельных культур. Региональный фактор представляется проявлением специфических особенностей нормативных и регулятивных процессов того или иного общества в пределах определенной территории. 
     2. Регион как историко-краеведческая форма. В «обновленном» краеведении была разработана новая методологическая парадигма осмысления «края», который стал главным понятием краеведения. «Край» мыслился не как административно-территориальное образование, а  как расширяющийся ландшафт, комплекс природных и культурных свойств, черт и соединений как «индивидуальность», которая имеет свой «генетический код». Опыт исторического краеведения привнес в понимание сущности «региона» следующие аспекты: 
           - дихотомия четко обозначившихся стилей регионального мышления: цельного и «дробящего»;
           - историческое краеведение обогатило методологию изучения края/области/региона как полифоничного, полисферичного образования, сопрягая его изучение с методами иных наук;
           - принципы исторического краеведения с «неспешным» описанием «рядовой» жизни провинции оказались наиболее близки к сменившимся приоритетам в исторической методологии;
           - в разработанных на конкретном местном материале методах исторического краеведения определяющим было персонализирующее начало. 
На сегодняшний день краеведческая деятельность находится на стадии подъема, который обусловлен процессами демократизации общества, ростом национального самосознания, признанием прироста общечеловеческих начал. Краеведение является способом освоения и сохранения исторического опыта и памяти, на основе которой определяются конкретные пути движения в будущее. Создание человеком обжитого культурного пространства вокруг себя – одна из важнейших задач культуры. Способы ее решения многообразны и представлены в интерпретациях разных форм общественного сознания: мифологическом, религиозном, философском, эстетическом. Обустраивание культурного пространства наиболее наглядно проявляется в малых территориально-культурных масштабах, в которых человек самым непосредственным образом ощущает свою духовную связь с географической точкой, которая становится «региональным домом», имеющим особое значение для его населения[46, с. 79]. 
      3. Регион как воплощение «духа места». Одним из продуктивных вариантов теории «культурных ареалов» является понятие «дух места». «Дух места» – это коллективный продукт. С ростом духовного потенциала населения региона, его индивидуальных характеристик и культурных особенностей, «дух места» эволюционирует. На эволюцию «духа места» влияет не только население, но и значимые культурные и исторические события, которые несут в себе высокую духовную нагрузку. В разных культурно-богатых территориях  существуют священные места, сыгравшие существенную роль в формировании не только регионального, но и национального самосознания, т.е. культурной идентичности. 
     4. Регион как историко-культурная зона. В связи со спецификой понятия «регион» в культурно-историческом аспекте петербургские учёные А.С. Гердом и Г.С. Лебедевым предложили понятие «историко-культурная зона». Концепция «историко-культурных зон» привнесла в осмысление понятия «регион» следующие аспекты: 
           - в качестве алгоритма регионального исследования выдвигаются принципиально новые понятия – «историко-культурная зона» и «топохрон»;
           - в соответствии с указанными операциональными понятиями учёными сформулирована матрица регионообразующих факторов.
Региональная парадигма занимает прочную позицию в историко-культурологических исследованиях [10, с. 44].. 
     5. Культурогенез и исследование региона. Теория культурогенеза привнесла в понимание сущности «региона» следующее: 
           - культурогенез – это вид культурной динамики, представляющий собой процесс культуротворческой деятельности субъектов любого таксономического уровня общественной организации, в том числе регионального сообществ;
           - сложносоставность культурогенеза прослеживается в любой форме, в том числе и регионального сообщества;
           - категория творчества, сочетающая в себе как инновационные импульсы, так и культурные традиции. 
     Анализ историко- и культурогенетических теорий показывает, что преодолено существовавшее в науке на протяжении долгого времени представление о единстве исторического процесса, исключавшее рассмотрение регионализации в качестве глобального явления. Современные тенденции историософской мысли ведут к диалектическому единству двух противоположных подходов, благодаря чему появилось представление о единстве и не единстве исторического процесса одновременно за счет существования в нем разных уровней – макро- и микроистории. Проблема взаимоотношений между этими уровнями порождает одну из интереснейших интриг современной методологии исследования регионального культурогенеза, поскольку именно регион является местом происхождения и превращения как большого в малое, так и наоборот. Историческое регионоведение, в известной степени снимая дихотомию макро- и микромиров, призвано сделать историю более сбалансированной и гармоничной [12, с.108].
     В современной культурологии особое место занимают исследования, которые связаны с осмыслением специфического характера культуры, её противоречивого единства. Воссоздавая образ мировой культуры, исследователи сталкиваются с противоречивыми явлениями, которые находятся в сложном взаимодействии. На протяжении XIX-XX вв. учёными предпринимались множественные попытки осмысления логики развития мировой истории культуры: линейных, «теории прогресса», «циклических», опирающихся на представление о замкнутости и непроницаемости культур, синергетических, связанных с представлением о культуре как о саморазвивающейся системе и т.д. Интерес представляют исследования, обращающиеся к типологии культур. С этой точки зрения мировая культура рассматривается одновременно как единство и дискретность. Исследования такого рода опираются на множественность культур, присутствующих в едином  мировом пространстве. Это разнообразие форм, видов и типов культур обусловлено различными факторами: географическими, историческими, этническими, религиозными, социально-экономическими, политическими [9, с. 92]. Сложность описания и исследования феномена мировой культуры заключается в его двойственности: быть одновременно формой существования отдельных этносов, народностей, социумов и создавать поле для их взаимного сосуществования. Мега-уровень, под которым понимается мировая культура, спроецированный на уровень развития национальной культуры, т.е. мезо-уровень, не упрощает ситуацию. Обращаясь к национальной культуре, происходит столкговение с единством многообразия, которое связано с социокультурными различиями, возникающими на разных исторических ступенях развития. Если обратиться к географическим и историческим факторам, то можно обнаружить, как на одной и той же территории в различные исторические эпохи возникают разные культуры, иногда имеющие между собой генетическую связь. В рамках одного политического и социально-экономического целого сосуществуют различные культурные миры. Говоря о национальной культуре, следует отметить дифференциацию на уровне индивидов, которая обусловлена социальным опытом, системами воспитания, способами самореализации и другими факторами личностного развития. Создание моделей функционирования национальной культуры вступает в противоречие с практикой конкретного бытия, обусловленной наличием сложных взаимосвязей между отдельными социальными или этническими группами, их общностью и различием исторических судеб, разнообразием ценностных ориентации и т.д. Для осознания собственной культурной идентичности необходимо понимание единого символического ядра, которое служит объединяющим началом для жителей той или иной социальной общности. Символы, которые репрезентируют определенное сообщество являются те человеческие типы, которые объединяют в себе характерные черты личности, воспитанной в определённых исторических условиях, на определённой территории, к которой можно отнести и различную культурную символику. При этом эти типы символических явлений не всегда совпадают. Современная культура хроноцентрична. Используя пространство как ресурс, она не видит в нём ценности. Примером тому служат проявления империализма как пространственной экспансии культуры, переустройство обитаемого пространства, культурного ландшафта в несравненно большей степени, нежели в любой иной сфере и игнорирование обществом и элитой рофессиональных знаний о пространстве [31, с. 35]. В представлении культуролога А. Моля культура является пространством, которое можно изучить подобно картам в атласе. Во многих примерах понимания культуры как пространства общей константой является не обращение к пространству, а произвольное обращение с ним. При необходимости развернуть картину культурного пространства с ним обращаются как с периферией, на которой возможен произвол, т.е. насилие над материалом, которое приводит к отрицанию у него собственных форм и смыслов. С этой точки зрения пространство является сферой, которая лишена собственной ценности. В культурном ландшафте так или иначе живут все люди, но для общества и принятой в нём культуры – это отдалённая и неприметная периферия, невидимая изнанка. Представление о культурном ландшафте дает возможность для понимания и «прочтения» пространства обыденности на определенном фоне, помещение его в концептуальную рамку и видения смыслового контекста. Это пространство обыденности – не только безобразная среда; оно не бесформенно и не хаотично: формы незаметны – они привычны, а фон невидим. Пространство это вполне определенное и закономерное, по-своему функциональное и целесообразное. Оно организовано жесткой и мощной структурой, которая находится под влиянием государства и пронизывает буквально все, как обыденность, так и само «государство» [30, с. 61]. Ландшафт оформлен и в той сфере его существования, которая сейчас носит называние «ментальность». Образы ландшафта, в том числе образы концептуальные, его самоописания, «автопрезентации», образы-и-мифы – это является его компонентом, особой частью, не менее важной и не менее прочной, нежели все остальные. Это не придаток и довесок к телесности ландшафта. Большинство людей живет именно и прежде всего в этой реальности образа, мифа; для большинства людей фазовое пространство жизненнее ландшафтного. 
     Территория является важнейшим элементом политической и социальной жизни. Она определяет рамки политики и социального взаимодействия, поддерживает системы власти в государстве на 3 уровнях:
          - национальном; 
          - субнациональном; 
          - наднациональном.
А также территория является определяющим фактором в широком спектре негосударственных структур: религиозных, социальных и экономических. Таким образом следует отметить, что для современного государства территория играет важную роль во многих ключевых отношениях [54, с. 38].
     Система образных представлений о своем «региональном доме» формируется с точкой опоры на выразительные ресурсы различных видов искусств и разных художественных поэтик. В равной степени в этом процессе принимают участие многие пласты культуры, профессионально-академические и самодеятельные традиции, которые создают некое подобие краеведческого фонда, которое направлено на сохранение культурной и исторической памяти. Образы малых региональных миров, как правило, опираются на региональные мифопоэтические системы, которые складываются параллельно с историческим развитием и освоением регионального пространства. Образ регионального дома – мифопоэтичен в своей основе и представляет собой переплетение реальныхт и воображаемых характеристик, достраиваемых сознанием региональных субъектов [46, с. 12]. 
     Одной из универсальных особенностей социокультурной динамики является одновременное сосуществование в едином общемировом поле разномасштабных культурных целостностей в диапазоне от цивилизационных «сверхсистем», согласно терминологии П. Сорокина [30, с. 463], до сравнительно небольших – региональных культурных образований, которые заключаются в местных административно-территориальных государственных границах, что является одним из факторов, формирующих общий регионально-культурный образ. Культурный колорит региона в большинстве своём обладает рядом стереотипных представлений о соотношении центра и периферии, центра и провинций. Малые региональные целостности изначально локализованы особенностями местного географического ландшафта, в тесной связи с которым исторически оформляются индивидуальные черты социокультурного образа региона. «Культура растет на почве строго отмежеванного ландшафта, к которой она и остается привязанной, наподобие растения, – отмечал в своем «Закате Европы» О. Шпенглер, – каждая культура обнаруживает глубоко символическую и почти мистическую связь с протяженностью, с пространством, в котором и через которое она стремится самоосуществиться» [30, с. 264]. Эта мысль ученого вполне проецируема не только на макрокультурные феномены. Поскольку их исторически складывающееся освоение и возникающие на его основе образы региона во многом обусловлены в основном природными условиями. Хрестоматийное определение культуры как «второй природы» человека понимается так же с точки зрения влияния конкретной природной среды на формирование культурного регионального образа. Общий регионально-культурный колорит края имеет возможность распространения не только в рамках своей территории, но и пересекаться с культурными полями других регионов, одним из ярких примеров которого Донбасс. В северных районах данного региона культурные традиции Украины всегда были выражены наиболее ярче, чем на территории индустриально-промышленного центра, в свзи с чем формируется универсальная оппозиция «свой-чужой». Категория «своего» подразумевает и определяет необходимость консолидации и культурной идентификации среди населения региона, а через проникновение в «чужое», культурное поле происходит формирование самосознания индивида. Концепция «свой-чужой» обладает широким спектром различных научных контекстов и интерпретаций, в том числе и регионально-культурном аспекте. В первобытные времена оппозиция «свой-чужой» обладала чертами, присущими мифологическому мышлению и, согласно концепции М. Элиаде, предполагала возникновение пространственных «разломов», символических точек отсчёта и границ, предполагающее семантическое структурирование пространства и выделение его «сильных», сакрально-значимых сегментов изнутри своего, географически ещё предельно малого, жизненного мира [3, с. 22]. А обладающее аморфными чертами «ничьё» пространство разделялось на множественность «своих мест», что способствовало расширению пространства, которое осваивал человек. 
     Эмоционально-образное представление субъекта о пространственных масштабах «своего» мира не является абсолютно статичным: оно пребывает в постоянном движении и охватывает общегосударственный, общецивилизационный и общепланетарный уровни, т.е. концентрическая система,  исходной точкой которых остаётся природно-родовая, локально-региональная среда обитания человека. Образ «своего», «малого мира» становится одной из форм пространственной ориентации субъекта в мире: представление о существовании места, куда можно вернуться, т.е. дома. В данном контексте М. Элиаде отмечал, что «…в сугубо мирском восприятии пространства продолжают оставаться некие величины, какие-то особые места, качественно отличные от других и сохраняющие даже для человека искренно нерелигиозного особое качество – быть единственными» [58, с. 141]. «Свой мир» является средоточием житейской укоренённости. Этот мир оказывается наиболее «правдив» для человека, поскольку именно в его границах формируется социальный ритм жизни и практическое включение человека в культурном пространстве, в нём же формируется и начальный комплекс представления о мире. Парадигмой нового цивилизационного витка истории культуры на современном этапе становится актуализация регионального сознания. «Пальма Мерцалова» – основной элемент герба современного Донбасса. Произведение кузнечного ремесла, созданного А. Мерцаловым на Юзовском заводе, является ярким примером примирения с прошлым, возвращения к культурному наследию региона. Человеком осуществляется исторически новое «переосвоение» Мира. Умудренный истоическим опытом, разочарованный гигантизмом прежних устремлений, он, как никогда, стремится закрепиться на осязаемо-«своём» жизненном плацдарме существования, окружённый узнаваемо-«своими» природными и культурными знаками. В совершенном виде индивидуальные региональные миры, которые объединяются в едином национальном лике культуры, способствуют диалогу: большого и малого, целого и его части [8, с. 202].
     В начале XXI века в условиях глобализации и динамики нового международного регионального строительства актуальной становится проблема формирования мирового порядка, который основан на политике гарантированной всеобщей безопасности, оптимального соотношения национальных и общечеловеческих интересов. Главным содержанием процесса глобализации являются изменения, инициирующие выход властных полномочий, действий и интересов за пределы существующих государственных территориальных границ, а основным результатом этих изменений – увеличивающаяся политическая и экономическая взаимозависимость регионов. В процессе разработки концепций внешнего позиционирования региональной и городской культуры, их символических мест и персон-первооткрывателей, повлиявших на формирование собственного образа стал Донбасс [8, с. 212]. С историей данного региона связаны судьбы многих деятелей культуры, искусства и спорта, в частности композиторов С. Прокофьева и Н. Леонтовича, писателя В. Гаршина, поэта Н. Чернявского, исследователя Г. Седова, художника А. Куинджи, певца А. Соловьяненко и многих других. Известными земляками современных горожан стали спортсмены С. Бубка и Л. Подкопаева. Также, на территории Донецкого края расположены такие уникальные места, как Каменные Могилы, Саур-Могила и Святогорский монастырь, которые являются символами самобытности и культурными достопримечательностями региона. Все эти элементы формируют восприятие Донбасса, как регионально-культурного центра. Выделяются пять главных специфических характеристик культуры Донецка и региона: 
      - отсутствие стойких исторически сложившихся народных и профессиональных художественных традиций, обусловленное исторической, социальной и демографической спецификой края;
      - относительная молодость профессионального художественного образования, что в значительной мере тормозило процесс становления местной творческой интеллигенции; 
      - этническая пестрота, что проявляется в различных формах народного и профессионального творчества; 
      - в социальной структуре Донбасса доминирующим общественным сословием является рабочий класс со своим кругом культурно-эстетических запросов, которые существенно отличаются от потребностей населения других регионов; 
      - подавляющее большинство населения Донецка и региона направлено на восприятие образцов русской культуры, а его предвзятое отношение к украинскому языку распространяется на украинскую культуру в целом. 
     Развивая идеи Хайдеггера, В. Личковах объясняет понятие «Дом» как место родовой, семейной укоренённости, место встречи поколений, дом этнического духа. «Поле» – это не просто окружающая среда, а «поле жизни», тот «родной мир», в котором разворачивается экзистенция человека в пространстве культуры. «Храм» – это топос Sacrum, хранение духовных ценностей» [54, с. 67]. Адаптируя эти положения, необходимо указать на символику определения «Дикое Поле», к географическим границам которого относится и территория современного Донецкого края. Определение «Дикое Поле» возникает в связи с монголо-татарскими завоеваниями в Восточной Европе. После покорения ханом Батыем восточноевропейских степей их население было включено в состав Золотой Орды. Археологи и историки, изучающие данный период говорят о том, что в XII–XIV вв. в донецких степях, в районе рек Северский Донец и Кальмиус, существовали развитые поселения, в быту которых торговля и ремесленничество были представлены довольно пространно. Археологические раскопки свидетельствуют о том, что в этих поселениях проживали и мусульмане, и православные, предметы которых были найдены во время экспедиций в 1980-2000-е гг. Э. Кравченко отмечает, что эти поселения проживали на территории Славянского, Тельмановского, Старобешевского и Мариупольского районов Донбасса [64]. Правители Золотой Орды направляли усилия на развитие торговых путей на территории Донецкого края, о чём свидетельствуют многочисленные находки предметов североевропейского и западноевропейского происхождения. По результатам археологических исследований можно прийти к выводу, что абсолютное большинство поселений на территории Донецкого края «не пережило трагических событий конца XIV – начала XV вв., а именно походов Тамерлана 1391–1395 гг. и распад Золотой Орды. Их исчезновение ознаменовало новый этап в формировании и развитии донецких степей. Этот этап, продолжавшийся до конца XVI в. и характеризовавшийся отсутствием на этой территории оседлости и преобладанием кочевого быта» [54, с. 38]. С этого времени за территорией нынешнего Донбасса надолго закрепилось название «Дикое Поле». «Донбасс по сей день воплощает черты Дикого Поля – свободолюбие, воинственность, даже жесткость, независимость. Политическая история Донбасса определялась этими чертами даже после того, как в Дикое Поле пришла «современность»» [9, с. 33]. 
     В культурном сознании Дикое поле выступает символом постоянного взаимодействия и борьбы между кочевниками и цивилизацией. Поле воспринимается символом степной сельской и кочевой культуры, которая противопоставляет себя культуре городской. Такое понимание Дикого Поля указывает на «пограничность» культуры региона. В процессе дальнейшего развития образа региональной культуры её специфика проявляется в извечном противостоянии элитарной, отвечающей запросам небольшой прослойки населения края, культуры и культуры массовой, которая направлена на удовлетворение непритязательных потребностей преобладающей социальной группы работников промышленных предприятий и шахт Донбасса. Второй тип в современном трансформированном виде представляет идеи кочевой культуры с ее приоритетом обыденно-материальных ценностей. Идеологическим заданием власти СССР было превращение образа «Дикого Поля» в образ «Всесоюзной кочегарки», на что были направлены различные мероприятия по созданию новой «пролетарской культуры». Однако в новом канонизированном образе промышленного края «черного золота» на генетическом уровне остались идеи Дикого Поля и неприхотливые запросы трансформированной кочевой культуры. Это противостояние двух типов культур становится одной из важных проблем и специфических признаков современной культурно-художественной жизни Донецкого края. Наидревнейшими символами образа региональной культуры Донбасса служат культовые сооружения, оставшиеся на территории края от древних кочевых племен, – загадочные кимерийские, скифские, сарматские, половецкие каменные бабы, которые издревле были окутаны легендами. Как правило, каменным бабам приписывались необычайные свойства – защита или наказание поселения. Жители с. Триполье, расположенного на территории Артемовского района, верили в исполнение каменными бабами функций защиты благосостояния села, а легенды с. Гранитное, расположенного в Тельмановском районе, связывают каменные статуи «со сказочными змеями, которые нападали на путешественников и убивали их хвостами» [45, с. 28]. Для обмана и избавления от прожорливых змей люди ставили каменных баб, чтобы о них змеи разрушали свои хвосты и таким образом погибали. Д. Кравец озвучивает гипотезу некоторых исследователей, считавших, что змеи-великаны являются аллегорическим олицетворен.......................