Промысловое хозяйство и мореходство Северной России в XV веке

  
  
Курсовая работа 
на тему:
  Промысловое хозяйство и мореходство Северной России в XV веке
  
  
  Студента I курса, дневного отделения
  Группы И01-1-01
  Емельянова  Павла  Ивановича
  Руководитель семинара:
  канд. ист. н., доц. свящ. Филипп Ильяшенко 
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Оглавление
  
  Введение03
  Характеристика источника04
  Обзор литературы07
  Морское промысловое хозяйство на Севере России012
  §1. Ловля рыбы и охота на зверя012
  Мореходство Поморья017
  §1. Мореходство: особенности и уровень развития017
    Заключение023
    Список литературы024
  
   
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Введение
  В течение XII—XVII веков формировалась севернорусская этнокультурная зона в европейской части России. В это время шло освоение северных земель пришлым населением (главным образом восточными славянами и карелами). Богатство Русского Севера рыбой, пушниной и морским зверем привлекало сюда множество людей, которые селились по берегам рек и Белого моря1. В этот край нередко заплывали новгородские купцы и промышленники. Они плавали по Белому морю, добывая рыбу и морского зверя или скупая товар у местных жителей2. Суровый климат делал местные земли практически непригодными для земледелия. Кормильцем поселившихся на побережье людей в значительной степени становилось само море. В тяжелых и опасных условиях поморы должны были заниматься рыбным промыслом и охотой на морского зверя3. В этом регионе складывался особый вид экономики, основанный на промыслах и торговле.
  Важнейшим этапом в колонизации Северного края стало основание в середине XV века Соловецкого монастыря. По мнению В. О. Ключевского, высокая роль Соловецкой обители в развитии Поморья заключалась в том, что в отличие от пришлых промышленных поселенцев, новый христианский центр являл собой тесное соединение материальной и нравственной деятельности. Монастырь «сблизил  и объединил рассеянные силы финского и русского населения и привлек туда новые»4. Монастырь становится центром культурный жизни и двигателем разнообразной деятельности в окружающем его Беломорском крае. Благодаря монастырю появляется различная инфраструктура, (в т.ч. торговля) развиваются промыслы, активно ведется торговля, происходит постоянный приток населения. 
  До основания монастыря в поморских деревнях практически не было церквей. Они начинают строиться только благодаря хозяйственной и миссионерской деятельности обители. Монастырем приобретались вотчины, в которых активно велась просветительская работа, складывалась система приходов5. 
  Цель работы: охарактеризовать промысловое хозяйство и мореходство Северной России в XV– начале XVI века.
  Задачи можно определить следующим образом:
1. Дать характеристику отраслям морского промыслового хозяйства, существовавшим в северной России в XV – начале XVI века.
2. Дать характеристику мореходству  Поморья  XV– начала XVI века.
  
  Характеристика источника
  Данная работа написана на основе одного источника: «Житие Зосимы и Савватия Соловецких»6. Авторами жития являются соловецкий игумен Досифей и бывший Киевский митрополит Спиридон. 
  Досифей был учеником преп. Зосимы и после его кончины жил с преп. Германом7. Он является создателем первоначальных записей об основателях монастыря (не сохранились), основанных на рассказах ближайших сподвижников старцев и инициатором написания жития. Об этом мы узнаем из произведения Досифея «Слово о сотворении Жития начальник Соловецких Зосимы и Савватия»8. Известно, что Досифей был игуменом Соловецкого монастыря с 1503 по 1507 год9, а также создателем монастырской библиотеки, вложившим в нее около 50 рукописей. В значительной степени благодаря Досифею Соловецкий монастырь в конце XV - начале XVI века стал обладателем одного из самых богатых книжных собраний в России10.
  В «Слове о сотворении Жития начальник Соловецких Зосимы и Савватия» Досифей сообщает, что заказчиком жития был Новгородский архиепископ Геннадий: «И придох к архиепископу Генадию благословится от него... Он же рече “Напиши ми, братие, о житии и о чудесех начальников монастыря…”»11. Для окончательной литературной обработки жития Досифей просит Спиридона-Савву отредактировать «свое грубое писание».
  В то время это была обычная практика создания житийной литературы. На первом этапе составлялись записи «памяти ради» ближайшими сподвижниками святого. На втором – писалось само житие, чаще всего профессиональными агиографами, основанное на этих записях и памяти очевидцев и современников.12
  О Спиридоне писал историк Русской Церкви Е. Е. Голубинский: «В 1474 году тверской монах Спиридон отправляется в Константинополь, где сумел снискать благосклонность у турецкого султана, который назначил его митрополитом в Литву, но когда Спиридон туда прибыл, был арестован. Из заточения он бежал ко двору Ивана III. В итоге, его отправили на покой в Ферапонтов монастырь, там он смог спокойно заниматься литературной деятельностью»13.
  Спиридон литературно обработал предоставленные Досифеем сведения и закончил свой труд в 1503 году, будучи заточенным в Ферапонтовом монастыре14.
  С момента написания, Житие Зосимы и Савватия, стало чрезвычайно популярным в читающей среде того времени. Об этом свидетельствует то, что С. В. Минеевой было выявлено 360 списков Жития, относящихся к  XVI – XVII векам 15. Географическим ареалом распространения жития в основном являлся Русский Север. Социально-культурной средой – крупные северные монастыри, имевшие свои рукописные традиции и связанные с Соловецким монастырем экономическими и культурными связями16.
  Характеризуя источник, особое внимание стоит обратить на части жития, повествующие о хозяйственной деятельности монастыря, а также на рассказы о посмертных чудесах преподобных. Из 23 чудес, вошедших в изучаемую нами редакцию, 9 относятся к морской тематике, что делает их очень ценными в контексте изучения судоходства и промыслового хозяйства того времени. Чудеса наполнены бытовыми деталями, описаниями бушующей природы, переживаний людей, находящихся на краю гибели. Все это свидетельствует о том, что чудеса представляют собой записи со слов участников конкретных событий, случившихся при разных реальных обстоятельствах, и служит подтверждением достоверности описываемых событий. Более того, по мнению В.О. Ключевского «Из всех частей жития описание посмертных чудес святого наиболее надежно по своим источникам. Как повесть о ежедневных явлениях монастырской жизни, … это описание – незаменимый материал во многих отношениях.»17.  Таким образом, в данной работе будет сделан особый акцент на изучение части жития, повествующей о посмертных морских чудесах Соловецких святых.  
  Подводя итог, следует добавить, что рассматриваемый нами источник имеет большое значение в изучении хозяйства и особенностей мореходства на Севере Росси в XV – начале XVI веков, так как является, по сути, древнейшим нарративом, проливающим свет на повседневность морской практики поморов. Житие, созданное в самом начале XVI века, передает многие реалии рассматриваемого нами промежутка времени.  Повествуя о том, как устраивался монастырь, агиограф поднимает тесно связанные с этим проблемы пропитания, ведения хозяйства на острове. Морские чудеса святых — это живые рассказы о морской практике Беломорья, содержащие множество информации о судоходстве, судостроении и промыслах. 
  
  Обзор литературы
  Промысловое хозяйство и мореходство Северной России в XV – XVI веках стало отдельной темой исследований ученых только в XIX – XXI столетиях. В связи с тесной связью этой темы с изучением торговых отношений  Новгородской земли XV – XVI веков, мы находим некоторые упоминания об экономических особенностях Русского севера в трудах великих отечественных историков.
  Великий ученый, создатель одного из первых обобщающих трудов по истории России Н. М. Карамзин (1766–1826) в своем труде «История государства Российского» писал о торговле следующее: «Некоторые места особенно славились своими произведениями для внутренней торговли: Муром - вкусною рыбою, Переславль - сельдями, а еще более Соловки, где находились лучшие соляные варницы»18. Карамзин также пишет и о мореходстве: «Многие судоходные реки облегчали перевоз товаров, но Россия еще не имела морей, кроме Северного океана, к коему она примыкала своими полунощными хладными пустынями. Иногда небольшие суда ходили от устья Двины Белым морем мимо Святого Носа, Семи островов и Шведской Лапландии в Норвегию и в Данию»19. Карамзин делает вывод, что на севере России в середине XV – первой трети XVI века уже сложился особый вид экономики, основанной на промысловом хозяйстве и торговле, которая  развивалась за счет активного мореходства и освоения новых земель. 
  Российский ученый и общественный деятель XIX века С. М. Соловьев (1820–1879) придерживался схожего мнения, указывая на важность промыслового хозяйства и торговли в жизни Северной России. Особенно ученый выделял ценность добычи и торговли солью, называя ее одной из первых в списке товаров поступавших из-за границы20. 
  Дореволюционный историк, почетный академик Петербургской Академии Наук В. О. Ключевский (1841–1911) в исследовании «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в беломорском крае»21 утверждает что, процесс колонизации русским населением новых земель, был обусловлен не деятельностью государства, а христианизацией края Соловецким монастырем. Ученый проследил историю присоединения вотчин к обители и доказал исключительную важность хозяйственной деятельности монастыря в развитии Северной России.
  Советский историк С. Ф. Платонов (1860–1933) в книге «Прошлое русского Севера: очерки по истории колонизации Поморья»22 пишет, что самые первые поселения новгородцев в Поморье «носили промысловый характер», а их назначение заключалось в поставке местных продуктов промыслов и охоты на новгородский рынок 23. По мнению историка к XVI веку рыбные промыслы были развиты «сравнительно сильно» и давали новгородцам «не только пищу, но и дорогие товары, питавшие новгородские рынки»24.
  Советский ученый, специалист в области истории географических исследований, доктор исторических наук М. И. Белов (1916–1981), в своей статье «Севернорусские жития как источник по истории древнего поморского мореплавания» пишет, что жития являются очень ценным материалом в изучении поморского мореплавания 25. Белов утверждает, что «житийная литература рисует картину развитого судостроения и судоходства Поморья»26 XVI века. Описанные в житиях хождения поморов не только по чистой воде, но и среди льдов, по мнению ученого, свидетельствуют о высокой развитости поморского судоходства и судостроения XV–XVI веков.
  Советский и российский этнограф, этнолог и фольклорист, доктор исторических наук Т. А. Бернштам (1935–2008) в своей работе  «Поморы. Формирование группы и система хозяйства»27 рассматривает происхождение поморов, их культуру, основы промыслового хозяйства и судостроения, а также географические и природные ресурсы Беломорья. Она утверждает, что количество рыбы и морских животных было таково, что позволяло организовывать их массовый лов в различных частях Белого и Баренцева морей, «который не только представлял для поморских жителей важнейший и почти единственный источник существования, но и давал значительную часть продуктов для русского экспорта, а также для вывоза в северные и центральные губернии России»28.
  Изучая роль монастырей в развитии Поморья,  Т. А. Бернштам приходит к выводу, что деятельность монастырей на берегах Белого моря способствовала увеличению количества жителей в существовавших поселениях и превращению промысловых становищ в небольшие постоянные поселения29.
  Современный историк, автор нескольких десятков работ по истории Русского Севера и Соловецкого монастыря С. В. Морозов (1951–2001) в статье «Морские чудеса соловецких святых»30анализирует посмертные морские чудеса Зосимы и Савватия Соловецких, отраженные в редакции жития 1503 года. Ученый  рассматривает чудеса не только как источник по религиозным, социально-экономическим, бытовым и морским вопросам, но и как свидетельства о морской культуре поморов на рубеже XV – XVI вв31. Ученый приходит к выводу, что в это время «не все мореплаватели отправлялись в море, имея необходимый опыт и навыки»32.  
Современный историк, научный руководитель Соловецкого морского музея А. В. Лаушкин подробно изучил весновальный промысел поморов на зверя.33 Ученый  не соглашается с Бернштам, считавшей, что охота на морского зверя оформляется в промысел лишь «в течении XVII века34. В своем исследовании А. В. Лаушкин утверждает, что организационная и технологическая составляющая весновальной охоты формировались уже с начала XVI века35. 
  В работе «Культура русских поморов. Историко-культурологический анализ»36 проведено подробное исследование происхождения, истории, жизни и быта поморов. Авторы работы (В. В. Ануфриев, Э. Л. Базарова, Н. В. Бицадзе, Н. Н. Гончарова, Е. Н. Селезнева П. Ю. Черносвитов) считают, что создание нового типа хозяйства, основанного на мореходстве и морских промыслах, стало той базой, на которой формировалась этнокультурная группа поморов.37
  Подводя итог, следует сказать, что основная масса исследований о промысловом хозяйстве и мореходстве приходится на XX век, и наше время. Историки сходятся во мнении, что Северная Россия, в XV - начале XVI века была изобильным, активно развивающимся краем. В колонизации Русского Севера очень важную роль играли монастыри, которые становились не только духовными, но и экономическими центрами Поморья.
     Глава 1. Морское промысловое хозяйство на Севере России
  §1. Ловля рыбы и охота на зверя
  Уже в начале жития, в описании Соловецкого острова, упоминается о богатстве этого места рыбой. При этом автор выделяет, что примечательно это место тем, что здесь можно ловить как пресноводную рыбу в озерах, так и морскую, если рыбачить вокруг острова. «Имяше же посреди себе езера многи и рыбы разны образы множества в них беху породом их, а не морьскыя. А иже в море округ его ловитвы рыб, то беху морьская рыбы»38. Хотя постоянной жизни на самом острове до прихода святых не было, известно, что остров являлся популярным местом для рыбной ловли среди местного населения. «Переплываху же с берега морьскаго населеници ловитвы ради рыбныя и … каждо их с добытки отхождаху в дом своя»39.
  Местные карелы, живущие на материке по берегу моря, захотели изгнать поселившихся там монахов. «И населеници … начаща завидети им и восхотеста изгнати их со острова»40. «И пакости многы творяще»41. То, что местные карелы боялись потерять эту землю,  также свидетельствует о ее ценности, а именно о изобилии острова рыбой. 
  О том, что Савватий и Герман, придя на остров, стали ловить рыбу, в житие ничего не говорится. Известно только, что Савватий «тружахуся с подругом своим Германом землю копающее мотыками и тем питахуся»42.Таким образом можно предположить, что морская рыбная ловля была непростым занятием, и требовала больших  физических сил, специальных знаний, умений и снаряжения. Находясь на острове вдвоем, подвижники не могли заниматься в больших масштабах морской рыбной ловлей, а выживали, занимаясь земледелием. Озерная рыбная ловля в то время также не играет большой роли в жизни монахов, так как в малых масштабах ее было не достаточно для выживания. 
  После смерти преп. Савватия, с приходом на  Соловки преп. Зосимы, видно, что рыбный промысел, играет уже значительную роль в жизни монахов. Обратимся к эпизоду, описывающему поиски места строительства монастыря преп. Зосимой. Автор жития указывает, что место, выбранное святым, действительно подходящее: просторное, «зело изрядное и прекрасное», близко расположены озеро и море, и последнее - «тихо и невлаемо». И добавляет: «Ту бо бе и ловитва рыбам морьским»43. На основании этого эпизода можно утверждать, что жизнь монастыря уже с самого его основания была тесно связанна с морским рыбным промыслом. 
  Следующее упоминание, доказывающее, что рыбная ловля была неотъемлемой частью жизни, зарождавшейся на острове, встречается в сюжете, повествующем о возвращениина остров Германас неким мужем Марком, который был «хитр на рыбную ловитву, имыи с собою морскаго рыбного запасу много»44.
  С дальнейшим развитием монастыря, когда монастырь уже возрос и братия достигла 22 человек, развивалась и рыбная ловля. «Тако же и рыбную ловитву творяху в мори и по езером. … И тако от своих трудов и потов питаахуся»45. Это первое прямое упоминание в житии о ловле рыбы насельниками монастыря. Очевидно, что рыбный промысел становиться послушанием монахов, необходимым для пропитания братии. 
  Соловецкие монахи сами плели сети. Об этом нам сообщает отрывок из посмертного чуда «О неком черньци, Елисеи имянем»: «Посла нас игумен на службу рыб ловити  на реце Выгу <…> Начахом по обычаю нашему платити ветхыя сети»46. 
  Девять посмертных морских чудес, записанных в рассматриваемой нами редакции жития, связанны с рыболовством. Из этих текстов видно, что насельники монастыря и поморы добывали рыбу не только рядом с местом своего проживания, но и промышляли  на реках и далеко отстоящих островах. Вероятно, в это время рыбный промысел ведется не только с целью обеспечить себя пропитанием, но и ради продажи и получения прибыли. 
  В одном из чудес повествуется о том, как в зимнее время в монастыре случился пожар, в котором сгорели церковь Успения, трапеза и «в подклетех всякыя запасы монастырская»47. Монахи остались без запасов пропитания, что было смертельно опасно в условия соловецкой зимы, так как до весны помощь с материка прийти не могла. 
  В этом рассказе мы встречаем упоминание о рыбной ловле зимой. Монахи, находившиеся в это время на Вирме-реке, «начаша нарежати лыжи и кережи48 и поидоша ловити рыбы»49 на озера.  Чудесным образом улов был огромным. Только одним рассказчиком было пойманно «с пять тысящь лещей»50. И тут появилась другая проблема: «соли нет, чим рыба солити»51. Но вновь молитвами святых Зосимы и Савватия монахи обрели помощь в виде местных жителей, которые «привизоша на корежахови соль, инии хлебы. И так устроихом ловитву свою»52.
  Из этого отрывка видно что зимняя ловля на озерах также практиковалась. В основном местным населением, а монахами только в особых, экстренных случаях, когда не хватало запасов. Рыбу обязательно засаливали, чтобы она не портилась. 
  Улов в «пять тысящь лещей» описывается агиографом с особым восторгом, что свидетельствует об этом событии как о великой милости Божьей, настоящем чуде, о чем-то сверхъестественном. Очевидно, что в обычной ситуации такой улов был просто невозможен. Одной лишь озерной ловлей прокормить всю братию монастыря было невозможно.
  Белое море славится не только изобилием рыбы, но и как место обитания тюленей и моржей. Агиограф, описывая Соловецкий остров, отмечает: «Переплываху же с берега морьскаго населеници ловитвы ради рыбныя и звери морьскаго ловци, каждо их с добытки отхождаху в домы своя»53.
  О промысле зверя, в используемой нами редакции жития, говориться совсем немного. В «Чюде» о юноше Анфиме встречаются следующие упоминания об этом промысле: «Приспе же тогда вешнее время. Люди с места того хотяху идти на добыткы на море на веснование. <…> достигоша до онех мест, идеже имать обычай зверь восходити. Они же вельми много яша звери добытка, каждо на свою часть»54.  Из отрывка видно, что поморы ходили на звериный промысел весной, когда для такой охоты было самое удобное время и охотились в определенных местах. Промысел велся группой из нескольких человек, и добыча разделялась между участниками сразу после охоты. Никаких других подробностей о зверином промысле в изучаемом источнике мы не находим. Можно утверждать, что к моменту написания рассматриваемого чуда, уже сложилась определенная традиция, обычай  и техника ведения охоты на морского зверя. 
  На основе выявленных из источника данных, можно сделать вывод, что рыбный и звериный промысел в XV-XVI веках на Севере России являлись неотъемлемой частью жизни людей. Видно, что эти промыслы активно развивались и требовали больших, коллективных усилий. Рыболовство и охота на зверя были необходимы для выживания в суровом северном климате и составляли основу жизни поморов как главные источники дохода и пищи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2. Мореходство Поморья
  Житель  Русского Севера в XV - XVI веках не представлял свою жизнь без моря. Море соединяло города и населенные пункты, по нему проходили торговые пути, но самое главное - оно являлось основным источником пищи и дохода от разных промыслов. Таким образом, мореходство и судостроение также составляли неотъемлемую часть жизни поморов. На основе жития и рассказов о посмертных чудесах Зосимы и Савватия Соловецких, вошедших в редакцию, мы постараемся охарактеризовать особенности и уровень развитости практики мореходства Поморья.
  
  §1. Мореходство: особенности и уровень развития
  Важнейшим фактором, определяющими характер севернорусской морской практики, была опасность хождения по Северным морям, связанная с природными условиями беломорского края. Одно только изобилие историй о чудесных спасениях на море, отраженных в данном источнике,  может свидетельствовать, о больших рисках погибнуть во время мореплавания. Каждый рассказ о морском чуде сопряжен с особенностями стихии в этом крае и наполнен описаниями штормов и бурь: «И прииде буря ветреняя велика зело, и в мори трус велий, волны лютее устремляхуся. Мы же отчаяхомся своего спасения от нахождения волнъ, покрывають бо лодью нашу волны морскыя»55; «беду приемлюще от буря волнъ»56; «и по малем времени бысть буря велиа, и громи, и молния, и трус велик бысть в мори и в реце через всю нощь»57; «И абиа веста буря велиа…»58 и т.д. Благоприятная погода на море также особо отмечается автором Жития и воспринимается, как Божья милость или заступничество святых: «Седши в малу ладиицу, иже глаголется карбас, и по божию смотрению плаванию бывшу благополучну…»59; «Бывшу же стройну плаванию, бысть в мори тишина велиа, ветру тонко дыхающу. И тако сохроняем Божьею благодатию, вскоре преплу пучину морскую»60; «и благостройно ему бящше путное шествие по морю и по рекам и по езером молитвами преподобного Зосимы»61; «и благодатию Божиею стройнее достизает манастыря»62 и т.д. 
  Все это говорит о том, что выход в море всегда был связан с большим риском погибнуть или потерпеть крушение. Агиограф постоянно отмечает погодные условия, в которых происходило плавание, так как в основном именно от стихии зависело на сколько благополучным будет морское путешествие. 
  Еще одна особенность мореплавания – его сезонность. Об этом мы узнаем читая историю о том, как Герман отъехал на материк и «тамо отшед, умедли»63. А когда захотел вернуться, то «пришедшу на осень к брегу морьскому, и невозможе творити шествия на остров Соловецкый, бе бо воздух хладен, и ветри противен, и снегов мнози, и бяше в мори велико волнение»64. Таким образом, лето являлось самым благоприятным и самым безопасным временем для передвижения по морю. Тем не менее, из источника мы узнаем, что моряки выходили в море не только летом. Конец зимы – начало весны время, когда поморы совершали плавания, ведя опасный весновальный промысел – охоту на морского зверя среди дрейфующих льдов. Об этом повествуется в  чуде о юноше Анфиме: «Приспе же тогда вешнее время. Люди с места того хотяху идти на добыткы на море на веснование»65, и в чуде рассказанном старцем Митрофаном: «и некогда плавающу ми по морю на весновании»66. Еще одно свидетельство о весеннем мореплавании и о высокой опасности его совершения мы находим в чуде рассказанным старцем Савватием «о двою человеку стражущих»: «В время великого поста» (т.е. весной) игумен Исаиа обратился к монахом с просьбой  отправиться на отстоящий «верст яко шестьдесят» остров за спасением потерпевших крушение поморов. Братия восприняла его просьбу без энтузиазма, прекрасно понимая, чем может обернуться это плавание: «Понеже море не учистилося, ледове зело мнозии велиции по морю, и всем отрицающимся таковыя службы»67. Тем не менее, двое монахов Савватий (рассказчик) и Феропонт согласились и «отпустихомся на море гребью меж ледов», но только чудом смогли они добраться до острова, и вернуться в монастырь: «точию начать лед расплыватися пред нами. Нам же яко река довольно на прохождение посреди ледов, такоже и воды по нас устремишася»68. 
  Другой случай зимнего мореплавания описан в еще одном чуде, записанном со слов Савватия. Старец рассказывает, как сгорели зимой Успенская церковь и трапезная со всеми запасами, и было решено отправить несколько монахов в Новгород за милостыней на новое строительство. «Обаче же единако скорбни есмы, понеже ледов мнози по морю плаваху и пути несть»69. Но все же чудесным образом монахом удалось выполнить поручение и вернуться в монастырь.  
  Итак, мы можем сделать вывод, что мореходство на севере России очень сильно зависело от погодных условий и времени года, так как в этом регионе очень часты внезапные бури и штормы. Основным, самым безопасным временем для мореходства было лето. Зимой из-за большого количества льда в море совершать плавание было очень сложно или практически невозможно. В периоды межсезонья выход в море практиковался, но был очень рискованным и опасным, и совершался только в экстренных случаях или с целью охоты на морского зверя.
  Придя к выводу о высокой зависимости мореходства от природных и погодных условий, возникает вопрос об уровне развития поморского мореплавания в XV – начале XVI веках. 
  В житии и в описании посмертных чудес мы нигде не встречаем прямых упоминаний об уровне мастерства, талантах или особых умениях моряков. Дело в том, что людьми того времени любое благополучное или неблагополучное мореплавание воспринималось  как «благоволение Божье» или Его гнев, а не как успех или неудача самих моряков. Тем не менее, по некоторым косвенным данным, мы может представить уровень развития мореходства в XV – начале XVI веках. Эти данные наталкивают нас на крайне неоднозначные выводы.
  Многое в рассказах о морских чудесах заставляет думать, что далеко не все моряки, отправляясь в море, имели достаточно знаний и опыта. Например, из чуда, рассказанного судовладельцем Федором Парфеневым, мы узнаем, что кормщик не знает базовых приемов управления лодкой в бурю. И только чудом появившиеся святые старцы Зосима и Савватий спасают людей от гибели, «глаголюща кормнику: Вороти лодию носом к ветру и стройно будет»70.  
  В чуде, повествующем о пожаре в монастыре и плавание монахов в Новгород, мы видим, что кормщик Савватий сталкивается с невозможностью поддержать порядок на судне. Непослушание капитану ставит под угрозу жизнь всех членов команды. Савватий рассказывает: «… поставихом карбас при брезе. Мне же хотящу выше възвлещи, онем же не хотящим и совоеволне поставиша, весла же и дрова, еже имехом с собою за настоящую зиму, туто же, близ судна, положиша. Аз же умолчах ради прекословия и почихом. Въставше же заутра, судно едва удержахом, весла же и дрова — все вода отнесе. И начахом скорбетивелми, в манастыр леды не пустят, а на море не с чим пуститися...»71. Но с другой стороны мы видим, что Савватий наблюдательный, знающий кормщик. Ему было поручено командование столь опасным и важным мореплаванием, что наталкивает нас на мысль о его большом опыте в управлении судном зимой. 
  Кроме того в тексте Жития и посмертных чудес мы не раз встречаем упоминания о том как моряки в одиночку преодолевали большие расстояния по морю, что может так же свидетельствовать о высоком уровне мореплавательского мастерства. Старец Герман несколько раз в одиночку переправлялся с острова на материк «некыя ради потребы» 72,73; преподобный Саватий, предвидя свою скорую кончину «седе в карбас, поиде шествие творя по морю, … и вскоре переплу пучину морскую»74; решив бежать из монастыря боярский сын Василий, в прошлом разбойник, украл карбас и «един плыв и по морю»75.
  Другими свидетельствами в пользу развитости мореходства являются многочисленные упоминания о купцах: «Некый юноша именем Анфим прииде из Новаграда с некым купцем в Поморие купля ради»76; «В то же время прииде некий купец из Новограда именем Иван»77; «и даяше торжником на куплю»78 и т.д. Мы видим, что Русский Север в XV – начале XVI веках являлся регионом активной морской торговли, что в свою очередь говорит нам о достаточно высоком развитии мореходства в то время. 
  Судить об особенностях, уровне развития поморском судостроении XV – начала XVI веков на основе рассматриваемого источника достаточно сложно. Мы нигде не встречаем прямого описания судов, повествования об их устройстве и внешнем облике. Если агиограф и называет судно, то все равно не всегда становится понятно, какой именно тип судна подразумевается под этим названием. Лишь некоторые косвенные указания и детали дают нам возможность судить о судостроительной практике поморов. 
  Из чуда о спасении судовладельца Феодора мы узнаем, что судна, называемые агиографом «лодией» имели палубу (т.е. были достаточно большими), помещение для отлива воды – «лояло», якорь, паруса79. Команда ладьи состояла из нескольких человек (не менее 3-х), работающих по найму, а владелец и кормщик  не всегда выступали в одном лице 80. 
  Кроме того ладьей автор жития называет судно, на котором Митрофан (рассказчик одного из чудес) «плавати по морю на весновании»81. В другом чуде весновальные поморские суда агиограф называет  «насадами»82. 
  Очевидно, что весновальный промысел велся на судах особого типа имеющих специальную конструкцию и позволявших успешно осуществлять охоту на морского зверя. Скорее всего, эти промысловые суда  назывались насадами, а в случае с чудом, рассказанном Митрофаном, агиограф решил не вдаваясь в детали употребить общее название поморских судов - ладья. Действительно, в тексте источника ладья употребляется в качестве общего названия судов различного применения: торговых83, промысловых84, хозяйственных85.  
  Нередко в житие и в чудесах фигурирует судно называемое карбасом.  Как и в случае с ладьей это название является общим для обозначения определенной группы судов разного типа. Тем не менее агиограф четко разделяет ладью и карбас. В чуде, рассказывающем о побеге из монастыря новгородца Василия, автор пишет: «И послаша по него с малым карбасом и привезоша и к себе в ладию»86. Этот  и некоторые другие фрагменты текста («седши в малу ладиицу, иже глаголемую карбас»87) позволяют нам сделать вывод, что карбасами называли более мелкие, судна.  Они имели парус, весла и руль88; про наличие палубы нигде  в источнике не говориться. Вероятно, это было беспалубное судно. Карбас использовался для передвижения на сравнительно небольшие расстояния: с Соловков на материк89 и на ближайшие острова90, в Новгород91 и т.д.
  Очевидно, что суда различались по своему устройству в зависимости от их предназначения (для зимнего/летнего мореплавания, рыбного промысла, весновального промысла, торговли  и т.д.)  и все имели разные названия 92. Однако в тексте это практически не отраженно, что обусловлено особенностью жанра житийной литературы, призванной восхвалять святых и рассказывать об их духовных подвигах, а не описывать особенности хозяйственной жизни. Автор жития не считает необходимым акцентировать внимание читателя на таких деталях и в тексте практически не различает особые типы судов, чаще всего давая им общие названия: ладья и карбас.
  Итак, проанализировав источник, мы приходит к следующим выводам. Характерной чертой северного мореходства в XV – начале XVI веках являлась его высокая зависимость от погодных условий и времени года. Частые бури и штормы, опасные дрейфующие льды с осени по весну – все это делало мореходство очень опасным занятием. 
  Выводы об уровне развития мореходство крайне неоднозначны. С одной стороны мы видим, что не всем мореплавателям хватает опыта и знаний, а отношение моряков к стихии наполнено страхом и ужасом перед ней. Но в то же время поморы ведут активную торговлю, промышляют рыбной ловлей и охотой на морского зверя. Они выходят в море в самый опасный, зимний период, способны преодолевать большие расстояния в одиночку. 
  Говорить об особенностях судостроительной практики Поморья XV – начала XVI веков на основе данного источника непросто. Хотя автор жития и не считает необходимым различать и называть отдельные типы судов, мы все же можем предположить, что существовало достаточно большое разнообразие видов мореплавательных средств. Для весновального промысла строились насады, для торговли, промыслов и передвижения по морю в разное время года строились различные виды судов. Особенности устройства и названия этих судов в тексте практически не отраженны. Но все они имели общие названия: более крупные суда назывались ладьями, а суда поменьше – карбасами.
  
  
















Заключение
  Подводя итог нашей работе, следует сказать, что промысловое хозяйство и тесно связанное с ним мореходство составляло основу экономической жизни Поморья в XV – начале XVI веков.
  Промысловое хозяйство в первую очередь включало в себя рыбную ловлю и охоту на морского зверя. Эти промыслы были необходимы для выживания в суровом северном климате, где ведение аграрного хозяйства практически невозможно. Таким образом, они составляли основу жизни поморов, являясь основными источниками пищи и дохода.
  Северное мореходство, поставленное во взаимную зависимость с промысловым хозяйством и торговлей, в XV –начале XVI веков находится на стадии активного развития. Погодные условия и время года сильно влияют на успешность мореплавания. Не всегда моряки обладают достаточными знаниями, им не всегда удается поддержать порядок на судне. Но в то же время поморами строятся различные типы судов, позволяющие успешно практиковать крайне опасные, и требующие большого опыта зимнее мореплавание и весновальный промысел. 
  Источник ярко отражает отношение поморов к морской стихии. Это одновременно и страх, и готовность бороться с ней. В XV – начале XVI веков у поморов еще не сложился морской менталитет, отличавший их в последующие времена.  
  Таким образом, мы видим, что экономическая жизнь Севера России в XV –начале XVI века обусловлена суровыми климатическими условиями края.  Активная христианизация, способствовавшая притоку в этот дикий край множества людей, хорошо налаженная торговля, ведение промыслового хозяйства, а вместе с этим и развивающееся мореходство и судостроение, давали возможность не просто существовать и выживать в тяжелых условиях, но и процветать. 
  Список  литературы
  Источник: 
1. Дмитриева Р.П.Житие Зосимы и СавватияСоловецких // Книжные центры Древней Руси. XI – XVI вв. Разные аспекты исследования. СПб., 1991
  Список литературы:
2. Ануфриев В.В., Базарова Э.Л., Бицадзе Н.В., Гончарова Н.Н., Селезнева Е.Н., Черносвитов П.Ю. Культура русских поморов. Историко-культурологический анализ. М., 2013
3. Белов М. И.Севернорусские жития как источник по истории древнего поморского мореплавания //ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14
4. Бернштам Т. А. Поморы: Формирование группы и система хозяйства. Л., 1978
5. Бобров А.Г.Досифей // Православная энциклопедия. М. 2007. Т. 16
6. Голубинский Е. Е. .......................