Практика применения института снятия корпоративной вуали в зарубежных странах

    Санкт-Петербургский государственный университет
    Кафедра коммерческого права 
    
    
    

    
    
Институт снятия корпоративной вуали в российском и зарубежном праве
    
    
    
                                                       Выпускная квалификационная работа
                                                                 студента 2 курса магистратуры
                                                                 очной формы обучения
                                                                 Нетрусовой Екатерины Андреевны
    
                                                                              
                                                                Научный руководитель:
                                                                доцент, кандидат юридических наук
                                                                Лебедев Константин Константинович
    
    
    

    
    
    
    
    
    
                                               Санкт-Петербург
                                                         2016
    Оглавление
    Введение………………………………………………………………………..3
    Глава 1: Теории юридического лица и принцип ограниченной ответственности его учредителей…………………………………………………..5
    § 1 Основные теории юридического лица в гражданском праве……………5
    § 2 Принцип ограниченной ответственности учредителей (участников) юридического лица перед его кредиторами и исключения из него……………...7
    Глава 2: Практика применения института снятия корпоративной вуали в зарубежных странах………………………………………………………………..10
    § 1 Особенности снятия корпоративной вуали в Соединенных Штатах Америки……………………………………………………………………………..10
    § 2 Особенности снятия корпоративной вуали в Великобритании………..21
    § 3 Особенности снятия корпоративной вуали в Германии………………...28
    Глава 3: Практика применения института снятия корпоративной вуали в Российской Федерации……………………………………………………………..37
    § 1 Законодательные тенденции в Российской Федерации в области снятия корпоративной вуали..……………………………………………………………...37
    § 2 Практика российских судов в области снятия корпоративной вуали…44
    Заключение…………………………………………………………………...67
    Список литературы………………………………………………………….71
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    
    Введение
    Несмотря на отсутствие в законодательстве Российской Федерации общей нормы, закрепляющей возможность снятия корпоративной вуали, в юридическом сообществе уже давно ведутся дискуссии о необходимости введения данного института, а также обсуждаются вопросы, связанные с практикой применения названной конструкции. 
    В частности, по мнению бывшего председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А.А. Иванова, «внедрение этой доктрины в российское арбитражное судопроизводство станет еще одним шагом на пути к социальной ответственности бизнеса»1. Однако на данный момент в России использование доктрины снятия корпоративной вуали находится пока только в зачаточном состоянии2.  
    Данная тема дает дополнительную возможность проанализировать ряд злоупотреблений предпринимателей при ведении ими своего бизнеса, с которыми суды борются при помощи снятия корпоративной вуали. 
    При анализе этой темы поднимаются вопросы в области гражданского права и судопроизводства, в частности, вопрос исключительности принципа ограниченной ответственности учредителей, а также судейского усмотрения при попытке снятия корпоративной вуали. 
    Целью моего исследования является не только обзор зарубежной практики применения доктрины снятия корпоративной вуали, но также и последующий анализ данного института в российском законодательстве и судебной практики в рамках обеспечения необходимого баланса частных и публичных интересов. 
    В связи с этим можно выделить следующие задачи выпускной квалификационной работы: 
    - дать общую характеристику институту снятия корпоративной вуали и практике его применения в российском и зарубежном праве;
    - проанализировать основные проблемы, связанные с привлечением к ответственности контролирующих юридическое лицо участников, которые возникают как при изучении законодательных актов, так и в судебной практике. 
    Для решения поставленных задач мной использованы следующий метод исследования - анализ норм законодательства, имеющихся публикаций и судебной практики, в которых каким-либо образом освещена изучаемая проблема. 
    Исследование конструкции отказа от ограниченной ответственности является весьма значимым с точки зрения решения вопроса о возможном заимствовании ее элементов в будущем или напротив обоснования принципиальной невозможности функционирования на российской почве. 
    Тема моей выпускной квалификационной работы является весьма актуальной в связи с многогранностью ее применения и значимостью как в российском, так и в зарубежном корпоративном праве. Изучение проблемы снятия корпоративной вуали в условиях нынешней российской правовой системы является практически актуальным в свете реализуемого реформирования гражданского законодательства, а также недавно произошедшего слияния двух высших судебных инстанций. Снятие корпоративной вуали можно назвать одной из последних современных тенденций в мировом правовом сообществе, что делает эту тему такой интересной и практически значимой.
    
    
    
    
    
    
    
    Глава 1 Теории юридического лица и принцип ограниченной ответственности его учредителей 
    § 1 Основные теории юридического лица в гражданском праве
    Сущность юридического лица как субъекта права на протяжении веков анализировалась многими учеными, но до сих пор остается предметом дискуссий3. Объяснениям данной цивилистической конструкции посвящены различные теории, среди которых можно назвать теорию целевого имущества, автором которой был А. Бринц4, предполагающую, что права и обязанности могут как принадлежать конкретному лицу, так и служить лишь определенной цели, в связи с чем в последнем случае субъект права вообще не требуется, так как его роль выполняет обособленное с этой целью имущество; теорию интереса, выдвинутую крупнейшим немецким юристом Р. Иерингом5, который полагал, что деятельность юридического лица есть деятельность его членов, юридическое лицо не способно иметь самостоятельные интересы и цели, а предназначено только лишь для реализации прав его участников; теорию реальности юридического лица, рассматривавшую юридическое лицо как особый социальный организм или человеческий союз со своей собственной волей, не сводимой к совокупности воль составляющих его отдельных физических лиц (Г. Беселер, О. Гирке6, Н.Л. Дювернуа и И.А. Покровский7).
    В цивилистической науке советского периода также был выдвинут ряд теорий, объясняющих сущность категории юридического лица, прежде всего применительно к господствовавшим в тот период времени государственным организациям (предприятиям и учреждениям)8.
    В частности, согласно теории Д.М. Генкина9 юридическое лицо рассматривалось в качестве «социальной реальности», наделенной определенным имуществом для достижения общественно полезных целей или для решения социально-экономических задач государства и общества.
    Некоторые авторы утверждали, что за государственным юридическим лицом всегда стоит само государство, или «всенародный коллектив», являющийся действительным собственником его имущества (теория государства С.И. Аскназия10).
    Главенствующей теорией в советской доктрине стала теория коллектива, предложенная в работах А.В. Венедиктова и С.Н. Братуся11. В соответствии с данной теорией юридическое лицо является реально существующим социальным образованием, имеющим «людской субстрат» (сущность) в виде коллектива его работников, за которым стоит всенародный коллектив трудящихся. 
    Другие ученые подчеркивали также роль администрации (директора, руководителя) государственного юридического лица (теория директора                    Ю.К. Толстого, в определенной мере развивавшаяся В.П. Грибановым12). Согласно этим взглядам, поскольку воля руководителя признается волей самого юридического лица и именно через него юридическое лицо приобретает права и обязанности, то руководитель представляет собой сущность этого юридического лица.
    Вместе с тем господствующее место в юриспруденции занимает теория фикции (персонификации), согласно которой юридическое лицо есть искусственная конструкция, отвлеченное понятие. Корпорация определяется не просто как совокупность составляющих ее членов, а как единое целое, некое фиктивное лицо (persona ficta), не существующее в реальности. 
    Данная теория получила наибольшее развитие в немецкой цивилистической литературе XIX века. Наиболее видными ее представителями являются Ф. Савиньи, Б. Виндшайд13, Г. Пухта14, которые считали юридическое лицо искусственным субъектом. В качестве фиктивного образования рассматривали юридическое лицо Г.Ф. Шершеневич15, Д.И. Мейер и                   А.М. Гуляев16. В странах англо-американского права теория олицетворения получила широкое распространение как теория искусственного образования (artificial entity) или правовой фикции (legal fiction). 
    Такое понимание юридического лица оказалось пригодным для потребностей общественной жизни. В настоящее время без использования специальной, фиктивной правовой конструкции юридического лица сложно представить гражданский оборот и бизнес как таковой.
    Современный российский законодатель также рассматривает юридическое лицо преимущественно с позиций теории фикции как некую организацию, которая создается для достижения юридических, экономических, социальных и иных целей и приобретает правосубъектность вследствие государственной регистрации в установленном законом порядке.
    
    § 2 Принцип ограниченной ответственности учредителей (участников) юридического лица перед его кредиторами и исключения из него
    В литературе указывается, что «принцип отделения», который, как отмечает Е.А. Суханов, составляет фундамент корпоративного права и заключается в «последовательном отделении юридической личности (самостоятельной правосубъектности) и имущества корпорации от личности и имущества ее участников»17, базируется именно на теории фикции.  
    Этот принцип ограничивает ответственность учредителей корпорации по ее долгам их вкладами в уставный капитал и имущество, составляющее смысл самой конструкции юридического лица как «корпоративного щита», защищающего личное имущество его участников от требований третьих лиц18.
    Принцип ограниченной ответственности в российском законодательстве закреплен в п. 2 ст. 56 ГК РФ19: «учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечают по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных данным Кодексом или другим законом».
    При таком подходе конструкция юридического лица позволила решить множество проблем, возникающих при регулировании общественных отношений. 
    В рассуждениях сторонников теории олицетворения фикция используется неоднократно. Во-первых, когда понятие естественного лица (персоны) переносится на социальное образование. Во-вторых, фикция применяется для признания за искусственным лицом возможности волеизъявления и дееспособности. Поскольку юридическое лицо действовать само не может, именно посредством фикции воля, а также фактические и юридически значимые действия физических лиц рассматриваются как воля и действия самого юридического лица.
    Отражением названного подхода служит норма п. 3 ст. 53 ГК РФ, согласно которой лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. При этом оно обязано по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, возместить убытки, причиненные по его вине юридическому лицу (п. 1 ст. 53.1 ГК РФ). Тем самым подчеркивается, что юридическое лицо и персона, осуществляющая функции его единоличного исполнительного органа, а также члены его коллегиальных органов являются разными субъектами, между которыми существуют гражданско-правовые (корпоративные) отношения.
    Однако появление института юридического лица не привело к решению всех задач, в частности это касается научной полемики о волеизъявлении юридического лица20 и связанных с ним злоупотреблениях его участников, подтверждением чему служат вышеприведенные положения ст. 53.1 ГК РФ.
    Таким образом, некогда выведенные принципы автономности и ограничения ответственности участников юридического лица, лежащие в основе самой концепции юридического лица, со временем стали служить средством для разного рода нарушений. В связи с этим современная доктрина выработала прием для борьбы с этим явлением — так называемую концепцию снятия корпоративной вуали.
    По моему мнению, для действительного понимания сущности юридического лица нужно снять с него все покровы, «поднять корпоративную вуаль», чтобы найти скрывающуюся под маской юридического лица субстанцию и выяснить реального субъекта, интересы которого представляет данное юридическое лицо. Высказываемые же некоторыми учеными опасения по поводу, того, что использование концепции снятия корпоративной вуали способно пошатнуть фундаментальный принцип ограниченной ответственности, на мой взгляд, беспочвенны, поскольку, как известно, существование исключений лишь подтверждает наличие общего правила.
    Глава 2 Практика применения института снятия корпоративной вуали в зарубежных странах
    § 1 Особенности снятия корпоративной вуали в Соединенных Штатах Америки
    Поскольку родиной доктрины снятия корпоративной вуали принято считать англо-американское право, рассмотрение основных аспектов данной доктрины и практики ее применения следует начать именно с этого правопорядка.
    В связи с тем, что на определенном этапе исторического развития персональные объединения перестали отвечать требованиям гражданского оборота, а усложнившиеся хозяйственные связи потребовали создания такого объединения, которое должно было быть достаточно обособлено как от состава участников, так и от их воли, вместо объединения лиц возник новый самостоятельный субъект права, созданный участниками в результате объединения капиталов, - корпорация21. 
    В решении Верховного суда США по делу «The Trustees of Dartmouth College v. Woodward», вынесенному в начале ХIХ в., было дано следующее определение корпорации: «Корпорация - это искусственное образование, невидимое, неосязаемое и существующее только с точки зрения закона». 
    Хотелось бы отметить, что современное определение корпорации в праве США также исходит из ее фиктивного характера, в частности, корпорацию называют искусственным образованием, юридической личностью, созданной в соответствии с законом штата или федеральным законом США и представляющей собой соединение нескольких индивидуумов.
    В США понятием корпорация охватывается самый широкий круг юридических лиц. При этом основными признаками американской предпринимательской корпорации являются: ограниченная ответственность участников корпорации по ее долгам; свободное отчуждение ими своих акций; наличие централизованного управления в виде внутренних органов, а также внешняя независимость корпорации от состава ее участников.
    Следствием формирования таких атрибутов корпорации, как самостоятельность и независимость, в результате чего последняя стала рассматриваться в качестве полноценного существующего отдельно субъекта права22, и стало возникновение доктрины снятия корпоративной вуали.
    Само понятие «снятие корпоративной вуали» получило широкую огласку после публикации в юридическом журнале Колумбийского университета в 1912 году23 статьи М. Уормсера, который выступал за снятие корпоративной вуали в случаях, когда корпорация является альтер эго своих участников, то есть их вторым я.
    Прежде всего следует отметить, что институт снятия корпоративной вуали предусматривает, как правило, возможность возложения в интересах кредиторов ответственности по обязательствам компании непосредственно на контролирующих ее лиц, в роли которых могут выступать как сами участники общества, так и отдельная материнская компания. 
    Помимо этого в литературе также выделяют иные проявления данной доктрины: игнорирование самостоятельности юридического лица в интересах самих участников общества, а не его кредиторов, а также так называемое «обратное» снятие корпоративной вуали, предполагающее распространение ответственности участника в отношении юридического лица, а не наоборот24. 
    Обращаясь к американской практике, следует отметить, что изначально основополагающей идеей снятия корпоративной вуали, которая получила закрепление в делах Booth v. Bunch25 и Laya v. Erin Homes, Inc.26, стала идея о том, что самостоятельность корпорации может быть проигнорирована в случае, если она используется в противоречии с целями, выдвигаемыми правопорядком. Так, в решениях судов по упомянутым делам было указано, что корпорация является правовой фикцией, введенной для целей удобства и содействия экономическому обороту, которой можно пренебречь, если она используется как инструмент, прикрывающий мошенничество сторон, посредством которого они получают необоснованную выгоду. 
    Практическое применение доктрины снятия корпоративной вуали или, как ее еще иногда называют: «срывание корпоративной маски», «проникновение под корпоративный покров», «прокалывание корпоративной завесы»27, различается не только в странах англосаксонского права, но и в разных штатах Америки, что связано с отсутствием единых четких критериев, которыми могли бы руководствоваться суды в правоприменительной деятельности для определения возможности отказа в конкретном случае от принципа ограниченной ответственности учредителей (участников) компании. Как указывал в свое время судья Б. Кардозо, эта доктрина «окутана туманом метафор»28. Однако в целом толкование положений данной доктрины примерно одинаково.
    Вследствие этого в США по сравнению с другими правопорядками применение рассматриваемой доктрины отличается исключительной гибкостью, решение по тому или иному делу зависит зачастую от конкретных обстоятельств, что означает широкое усмотрение суда на практике и влечет отсутствие единообразия и последовательности судов при разрешении споров по вопросу о снятии корпоративной вуали29.
    Первым судебным актом, в котором были отчетливо сформулированы основания снятия корпоративной вуали, стало принятое в 1905 году решение по делу United States v. Milwaukee Refrigeration Transit Co.30, в котором суд указал на необходимость рассмотрения корпорации как ассоциации лиц в ситуациях, при которых категория юридического лица используется для нарушения публичных интересов, оправдания правонарушения, сокрытия мошенничества или защиты преступления31. Таким образом, при подобных условиях корпорация в названных случаях лишается статуса самостоятельного субъекта права для целей разрешения конкретного спора.
    Проблема размытости оснований применения доктрины на законодательном уровне и чрезмерная зависимость от контекста со временем была решена судебной практикой, выработавшей различные теории снятия корпоративной вуали, в частности теорию «Alter ego» и теорию «Instrumentality», а также непосредственно связанный с данными теориями тест Ф.Дж. Пауэлла, который, как отмечают К. Крэндл и Дж. Крэндл, на практике помогает судам в поиске ответа на вопрос о том, в каких случаях следует игнорировать наличие корпоративной вуали в отношениях между материнской и дочерней организациями, чтобы привлечь первую к ответственности по долгам последней.
    Теория «Alter ego» используется, когда подконтрольное лицо является частью или вторым я контролирующего лица, иначе говоря, корпорация и ее владельцы существуют как единое целое, и корпорация перестает быть самостоятельной, вследствие чего для достижения справедливости необходимо снять «вуаль» и привлечь к ответственности не только корпорацию, но и ее владельцев, которые становятся неразличимы32. Юридическое лицо в данном случае выступает в качестве «альтернативной личности» его владельцев33.
    Ярким примером использования данной теории является дело G.E.J. Corp. v. Uranium Air, Inc.34, в котором суд отметил, что если дочерняя организация является alter ego материнской организации, наличие обособленного статуса компаний не учитывается. Суд также указал, что дочерняя корпорация не просто находилась под влиянием и управлением материнской компании, но между ними существовало такое единство имущества и интересов, в результате которого их обособленность была утрачена, а дальнейшее соблюдение принципа самостоятельности и независимости юридического лица было бы недопустимо.
    Теория «Instrumentality» применяется при исследовании корпорации на предмет ее использования учредителями в качестве инструмента для достижения различных целей в интересах последних35.
    Между тем на практике, применяя обе теории, суды при рассмотрении дел прибегают к использованию предложенного Ф.Дж. Пауэллом трехфакторного теста, состоящего из трех критериев, позволяющих определить обоснованность снятия корпоративной вуали в той или иной ситуации, к которым следует отнести: контроль, предполагающий полное доминирование над корпорацией со стороны лица, в отношении которого требуется снять вуаль, или обособленность (control or separateness); противоправную цель и неправомерные действия по ее достижению (wrongful conduct), а также причинение убытков кредиторам корпорации в результате оказываемого влияния и противоправного поведения, иначе говоря, причинно-следственную связь. 
    Данный тест Ф.Дж. Пауэлла получил широкое развитие в судебной практике почти всех штатов. Однако значение факторов в отдельных штатах неодинаково. При этом каждый из факторов теста предполагает набор второстепенных субфакторов36.
    При оценке фактора контроля суды определяют, имело ли место обособленное существование дочерней корпорации и чрезмерное господство над ее повседневными операциями и решениями со стороны контролирующего лица, предполагающее значительное влияние на стратегию и коммерческую деятельность подконтрольного юридического лица. При этом суды учитывают: какая часть уставного капитала дочерней корпорации принадлежит материнской организации; наличие общих директоров или должностных лиц; выплату материнской корпорацией заработной платы и компенсацию убытков и иных расходов дочерней корпорации; недостаточность капитализация дочерней корпорации с учетом фактических коммерческих рисков; несоблюдение корпоративных формальностей и процедур; наличие общих адреса, офиса, номера телефона; степень собственного коммерческого усмотрения подконтрольного лица при совершении тех или иных сделок37.  
    Фактор противоправных действий предполагает, что контролирующее лицо использует имеющийся у него контроль над корпорацией для совершения противоправных и недобросовестных действий в ущерб подконтрольному лицу, к которым суды относят: нарушение устава подконтрольной корпорации, мошенничество или введение в заблуждение кредиторов относительно финансового положения корпорации, лишение подконтрольной корпорации ее активов, иначе говоря, перекачивание денежных средств, и иные случаи злоупотреблений и обмана со стороны контролирующего лица38.
     Что касается причинно-следственной связи, то традиционно для снятия корпоративной вуали требуется, чтобы контроль и противоправные действия выступали непосредственными предпосылками убытков, составляющих предмет заявленного иска39. Однако поскольку наличие данного фактора, как правило, предполагается судами в отсутствие опровержения со стороны контролирующего лица, данный тест принято считать двухкомпонентным (two-prong test). 
    Примером использования данного теста служит решение по делу American Fuel Corp. v. Utah Energy Development Co., Inc.40, в котором Апелляционный суд США по второму округу приводит следующие элементы, подлежащие доказыванию в целях дальнейшего снятия корпоративной вуали: 
    - полное доминирование владельца над корпорацией в отношении конкретной сделки (exercised complete domination);
    - использование доминирования в целях обмана или совершения правонарушения (fraud or wrong), последствиями которых стало причинение ущерба стороне, требующей снять вуаль.
    В этом же деле помимо уже перечисленных выше указываются следующие факторы, совокупность которых может быть использована судами для установления факта доминирования:
    - для каких целей используются средства корпорации (личных или корпоративных);
    - имеются ли пересечения, если речь идет о двух организациях, в части собственников, директоров или работников (штата сотрудников);
    - оплачивают ли другие лица долги подконтрольной организации;
    - имеется ли у корпорации какое-либо имущество, которое используется контролирующей организацией как ее собственное;
    В добавление к названным факторам судья McHugh в упомянутом ранее деле Laya v. Erin Homes, Inc.41 также привел перечень некоторых типичных критериев, которые используются в практике, когда речь идет о допустимости снятия корпоративной вуали:
    - смешано ли имущество компании с частным имуществом участника;
    - протоколировались ли надлежащим образом собрания участников и совета директоров, велась ли внутренняя документация;
    - использовалась ли компания только как оболочка (shell, conduct) для ведения дел;
    - находятся ли все доли участия под контролем одного лица или семьи;
    - использовалась ли компания исключительно как канал для приобретения товаров, работ и услуг для другого лица;
    - использовалась ли компания как инструмент для совершения незаконных сделок;
    - была ли компания изначально создана для того, чтобы возложить на нее существующие обязательства другого лица;
    - были ли выведены активы корпорации в пользу ее участника или иного лица в ущерб кредиторам и были ли активы и пассивы распределены таким образом, что одни концентрировались на стороне контролирующей организации, а другие – на стороне подконтрольной42.
    Следует отметить, что традиционно как в США, так и в Великобритании признается недостаточность лишь одного из компонентов рассмотренного теста, в частности контроля в отсутствие каких-либо злоупотреблений со стороны контролирующего лица. 
    Примером тому служит решение по делу North v. Higbee, в котором Верховный суд штата Огайо, указав, что для снятия корпоративной вуали необходимо установить не только существование чрезмерного контроля над дочерней организацией, но также и то, что потерпевший был обманут или введен в заблуждение, не признал материнскую организацию ответственной по долгам дочерней43.
    Аналогичный вывод о недостаточности одного лишь факта контроля был сделан также в деле Belvedere Condominium Unit Owners’ Ass’n v. R.E. Roark Cos.44, в котором суд указал на необходимость доказывания двух элементов – того, что корпорация создана в целях мошенничества и что контроль над ней участников осуществляется с целью обмана контрагента.
    Подобное строгое следование выработанному тесту основано на том, что суд не может беспрепятственно игнорировать правовой принцип, согласно которому компания является самостоятельным юридическим лицом, а ее акционер не отвечает за долги компании, лишь потому, что полагает, что этого требует справедливость. 
    Вместе с тем несмотря на то, что базовые правила снятия корпоративного покрова применяются абсолютным большинством американских судов, в судебной практике все же встречаются решения, в которых суды не всегда строго придерживаются указанного трехфакторного теста, а судьи не требуют доказательств по каждому из факторов. В определенных случаях решение может быть вынесено только лишь на основании одного фактора45.
    В целом для таких дел характерны ссылки на предельно убедительные фактические обстоятельства, которые вне всяких сомнений свидетельствуют о необходимости привлечения контролирующей корпорации к ответственности по обязательствам подконтрольной. Наличие таких дел, с моей точки зрения, в судебной практике демонстрирует гибкость доктрины снятия корпоративной вуали, позволяющей принять решение на основании только одного фактора, тогда как иное решение привело бы к несправедливому результату и поощрению недобросовестности в отношениях с контрагентами.
    Так, в решении по делу Wallersteiner v. Moir (№ 2)46 судья Деннинг счел возможным снять корпоративную вуаль в целях воплощения интересов справедливости (the justice of the case), вследствие чего корпорация и ее участник были рассмотрены как единое целое в аспекте ответственности перед кредитором.
    В этой связи следует вспомнить, что изначальной предпосылкой для снятия корпоративной вуали помимо отсутствия фактического разделения между корпорацией и ее участником служило то, что сохранение самостоятельности юридического лица привело бы в конечном итоге к несправедливому результату, на что было указано в решении по делу Platt v. Billingsley47.
    Хотелось бы отметить, что ответ на вопрос о том, достаточно ли использование одного из факторов при принятии решения о снятии корпоративной вуали и привлечении материнской компании к ответственности по долгам дочерней, составляет во многом то самое различие между используемыми тестами и в целом судебной практикой различных штатов Америки. 
    При этом иногда указанный принцип справедливости может вступать в противоречие с такими однопорядковыми ценностями, как принцип добросовестности. Так, в деле Ord v. Belhavens Pubs Ltd.48, суд оправдал уменьшение активов компании в связи с ухудшением ситуации на рынке несмотря на возникшую в связи с этим несправедливость по отношению к кредиторам компании, усмотрев в ее действиях наличие добросовестности. 
    На мой взгляд, превалирование одного принципа над другим недопустимо в силу их взаимосвязанности и взаимозависимости. Иначе говоря, справедливость невозможна без добросовестности, и наоборот, добросовестность немыслима без справедливости.
    В целом же следует признать, что вывод о том, что для снятия корпоративной вуали хватит лишь одного фактора, к примеру, факта недостаточной капитализации, единогласно не поддержан судами США.
    В качестве неординарного примера снятия корпоративного покрова следует привести дело Bridas v. Government of Turkmenistan49, в котором суд не только возложил ответственность по долгам компании на контролирующее ее публично-правовое образование в лице правительства Туркменистана, но и допустил возможность перехода договорных обязательств контролируемого лица на его учредителя вопреки существующему в англо-американском праве принципу частного характера договора, согласно которому ни у кого, кроме сторон договора, не возникает прав или обязанностей по этому договору50, что с моей точки зрения, верно, поскольку наличие договорной связи не должно являться препятствием для установления баланса в правоотношениях в случае злоупотребления правилом об ограниченной ответственности учредителей (участников) юридического лица перед его кредиторами.
    В качестве еще одного примера столкновения доктрины снятия корпоративной вуали с иными выработанными судебной практикой концепциями необходимо обратиться к обстоятельствам дела JSC Foreign Economic Association Technostroyexport v. International Development and Trade Services, Inc.51, в котором суд, отвергнув ссылку американской корпорации на отсутствие у российского контрагента права требовать снятия корпоративной вуали по причине получения им взяток со стороны американской организации, пришел к выводу о том, что доктрина «нечистых рук», согласно которой недобросовестная сторона не может требовать судебной защиты по праву справедливости, не подлежит применению в делах о взыскании убытков и не имеет значения при решении вопроса о том, является ли американская корпорация «alter ego» контролирующих ее физических лиц в целях привлечения последних к ответственности52.
    Подводя итог анализу американского опыта, следует отметить, что существующие правила снятия корпоративной вуали неоптимальны. Суть предложений по реформированию этой доктрины как правило сводится к повышению определенности отдельных формулировок и попыткам сделать ее использование более однородным. 
    В то же время излишний формализм, на мой взгляд, будет неоправданно ограничивать суды. Было бы заблуждением пытаться исчерпывающим образом описать в законе все возможные случаи и условия ответственности контролирующего лица по обязательствам подконтрольного. 
    По моему мнению, существование неопределенности в практике применения доктрины снятия корпоративной вуали обосновывается тем, что осуществление правосудия требует наличия гибких правовых норм, которые бы допускали достаточное пространство для необходимого учета соображений справедливости. Иначе говоря, некоторая свобода в использовании данной доктрины является ее неотъемлемым и присущим ей свойством, которое не должно оцениваться исключительно как недостаток.
    
    § 2 Особенности снятия корпоративной вуали в Великобритании
    В Великобритании концепция акционерной компании, являющейся самостоятельным от ее акционеров субъектом права, была впервые введена законом в 1844 году. Ограниченную же ответственность компании получили несколько позднее – в 1855 году, а в 1862 году был принят первый закон о компаниях, к которому восходит и ныне действующий закон 2006 года53.
    Изучая английский правопорядок, наряду с уже упомянутыми и выработанными американской судебной практикой теориями снятия корпоративного покрова, следует также выделить теорию «фасада». Речь в данном случае идет об определенных обстоятельствах, указывающих на то, что компания служит лишь фасадом для деятельности ее участников. Так, в деле Jones v. Lipman54 участник компании – Mr. Lipman договорился о продаже принадлежащего ему земельного участка Mr. Jones, однако впоследствии передумал и отказался от исполнения сделки, передав участок полностью контролируемой им компании с целью избежать понуждения его к исполнению обязанности по договору в натуре. При таких обстоятельствах суд обязал обоих соответчиков – Mr. Lipman и подконтрольную ему компанию к передаче земельного участка истцу, признав, компанию фасадом ее участника.
    Существенным и даже иногда решающим значением при решении вопроса о допустимости снятия корпоративного покрова обладает соблюдение организацией корпоративных формальностей. В частности, речь идет о том, что создание компании не было до конца завершено, доли в уставном капитале оплачены лишь частично либо не оплачены вовсе, акции не были эмитированы, учредительное собрание или выборы совета директоров не были проведены, отсутствует формальное одобрение или надлежащее документирование сделок между контролирующей организацией и подконтрольным лицом, отсутствует делопроизводство или документооборот, частные дела участника смешаны с делами компании, не веде.......................