Нравственное положение правосудия в современном обществе

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение
Высшего профессионального образования
«волгоградский государственный университет»


Институт права
Кафедра предпринимательского права, арбитражного и гражданского процесса


Самостоятельная  работа (2 модуль)

по дисциплине «Профессиональная этика»

на тему:  «Нравственное положение правосудия в современном обществе»


















Выполнил: студент 1 курса заочного 
отделения группы ЮЗ-163
Лысоеваненко Д.Ю.
scarium@yandex.ru

Проверил: старший преподаватель
Боровков А.В.



Волгоград – 2016
Прежде чем проанализировать нравственный смысл принципов
правосудия, необходимо, на наш взгляд, определить этическое качество
самого судебного разбирательства как такового. Рассматривая
правосудие как публичную артикуляцию, подчиняющуюся условиям
гласности и открытости, необходимо констатировать в нем
наличие общих свойств диалога. Это диалог противостояния, который
в идеале может быть реализован через модель гражданского
процесса и завершиться таким процессуальным действием, как заключение
мирового соглашения. Такой диалог может привести и к
применению юридической ответственности в принятом судом решении.
Такая результативная форма выражения взаимодействия
установок и позиций сторон может свидетельствовать только о
том, что публичный диалог подчинен общим закономерностям
внутреннего диалога, характерного для человеческого сознания и
мышления. Какова же логика артикуляции в правосудии и что лежит
в ее основе? Является ли она выражением свободной речевой
активности сторон? Такая формулировка не может считаться окончательно
проясняющей суть вопроса без характеристики процессуальных
координат судоговорения. Какое значение для этого имеет
место и время? Если учесть, что современное правосудие, по сравнению
с его архаическими формами, находится в рамках перспективного
расчета на выигрыш дела, то отличие устоявшегося в Новое время судебного процесса состоит в обозримости процедуры и
возможности быть готовым к участию в деле.
Осуществление судебной защиты происходит путем реализации
сторонами процессуальных прав, набор которых можно оценивать
как гарантию готовности пройти процедуру судебного разбирательства.
Эта готовность предстать перед судом может быть
структурно определена в отстаивании права, свободы и интереса
путем ссылки на закон, т. е. на юридическое знание, соответствующие
обстоятельства по делу, подкрепленные представлением
доказательств. Это значит занять позицию по делу. В связи с этим
стороны могут строить тактические и стратегические расчеты,
включая в них и будущее решение по делу. При отсутствии должной
правовой осведомленности гражданин может прибегнуть к
квалифицированной юридической помощи (ст. 48 Конституции РФ
1993 г.), которую в рамках гражданского судопроизводства можно
трактовать достаточно широко, обеспечивая представительство в
суде не только за счет профессиональных юристов — адвокатов.
Относительно расчета необходимо отметить то парадоксальное
обстоятельство, что только в условиях процессуального порядка
возможно свободное, т. е. полное, с точки зрения обеспеченности
ожидаемого и возможного результата судоговорения, осуществление
процессуальных прав.
На наш взгляд, в рамках судебного разбирательства, как нигде
в мире социального взаимодействия, видна порождающая роль порядка
реализации свободы и права. Это еще раз свидетельствует о
том, что привычка, обычай, стандарт, образец в определенной последовательности
создают платформу для свободного применения
сил и способностей человека, в данном случае в отстаивании того,
что причитается гражданину. Отсюда судоговорение в качестве
внутренней содержательной основы такой социальной функции,
как отправление правосудия можно считать членораздельной артикуляцией
позиций сторон, публично воспроизводимой в локальном
пространстве судебного заседания.
Этот процесс делится на стадии, которые на основании юридических
норм устанавливаются судом как властным органом, осуществляющим
правосудие. Перечисление стадий процесса (Гл. 15
ГПК РСФСР ) дает нам отчетливую картину временной нормативной
логики судоговорения, которая должна привести к раскрытиююридически значимых обстоятельств по делу, формированию убеждения суда и принятию соответствующего решения. Эта логикаупорядоченного процесса пользования сторонами свободой
как процессуальным правом как раз и дает тот эффект, о котором
говорил Гегель в ?Философии права?, указывая на то, что индивид
должен предстать перед судом не только телесно, физически,
но и духовно.Если мы обратимся к архаическим формам публичного правосудия,то увидим, что его язык имел телесные признаки в таких
процедурах, как судебный поединок и ордалии (божий суд). В текстах
?варварских правд? позиция сторон не подвергалась должной
о внутренней рациональной реконструкции, если отсутствовала очевидностьправа и факта.В этом случае правота устанавливалась за счет внешнего телеснознакового аргумента — через победу в физическом противоборстве
или процедуру испытания как очищения от вины водой, огнем,
железом. В обоих случаях суд устранялся от рационального обоснования
своей позиции по делу и в принятии по нему решения, приговор
выносился как бы с чужого указания, а не исходя из принципов
внутреннего убеждения. Легендарная премудрость Соломона также
не может считаться результатом рационального процесса в формировании внутреннего убеждения, поскольку построена на психологии испытаний и аргументации, исходящей от чувства и материнского инстинкта. Порядок судопроизводства, закрепленный в процессуальных нормах, обеспечивает реализцию прав сторон, однако он не находится в состоянии внешнего дефицита к ним со стороны суда, и эти права осуществляются свободно. Можно сказать, что суд и процессуальный закон создают в данном случае условия для свободной
демонстрации сторонами своей правоты по делу. Само заключение
спора в рамки гражданского или уголовного дела создает схему
нормативного процесса, т. е. определяет правомерные параметры
осуществления права в масштабах и динамическом начертании определенного локального порядка. Однако, кроме внешней упорядочивающей судебной власти, которая делит этот порядок на стадии, процессуальный закон говорит о наличии у сторон обязанности
пользоваться принадлежащими им процессуальными правами добросовестно (ст. 30 ГПК РСФСР). Смысл этой нормы может быть понят с должной степенью глубины путем отсылки к ст. 17 Конституции РФ, где содержится,
образно говоря, ?золотое правило? этики прав и свобод гражданина
РФ. Добросовестность в осуществлении процессуального права
как всякое выражение свободной активности гражданина следует
понимать в рамках ответственного отношения к совершаемым действиям как процессуального, так и внепроцессуального свойства.
Эта ответственность и делает судебное разбирательство действительным
воплощением процессуального порядка, которым и через'
который реализуется свобода как осуществление права на судебную
защиту. ^Добрая совесть заключается здесь в надлежащем
пользовании правом, когда отсутствует негативное, разрушительное
влияние на порядок судопроизводства. В контексте добросовестного
пользования процессуальными правами и следует рассматривать
судебное право как принуждающую власть, которая может
применить к сторонам процессуальную ответственность в отдельных
предусмотренных законом случаях. Таким образом, производство по конкретному делу делает суд субъектом процессуальной власти по отношению к участвующим в нем лицам. Применяемое в этом случае принуждение со стороны суда следует трактовать как сохранение внутренней нормативности судоговорения и соблюдения параметров чистоты его содержания. Объем этого содержания составляет юридическая значимость обстоятельств, которая не может искажаться, например, путем дачи ложных показаний. Все это позволяет сделать вывод о том, что суд является генерализующим центром публичного правосудия или судоговорения, а не внешним арбитром, присуждающим победу какой-либо из сторон по делу. Надлежащее осуществление правосудия составляет внутреннее содержание осуществления судебной
власти, а такое осуществление происходит при рассмотрении каждого
конкретного дела. Судоговорение прошло длительный исторический
путь, прежде чем утвердиться в трех конституирующих
составляющих: судебной системе, имеющей признаки судебной
власти, равноправной состязательности сторон и нормативной логике
судоговорения. Все это реализуется в целом в таком качественном
состоянии, как порядок судебного разбирательства. Именно
такая форма конституции публичного судоговорения создает
возможность и условия для независимого, беспристрастного и справедливого отправления правосудия. В рамках этой социальнонеобходимой функции государственной власти констатируется властное суждение, утверждающее справедливость и удовлетворяющее общественную потребность в ее существовании.
Процесс правосудия являет собой присутствие открытого и
справедливого рассуждения по поводу правого и неправого. Авторы,
анализирующие процессуальное право и принципы судопроизводства,
не относят речевой способ артикуляции к правообразующему
фактору и самостоятельному принципу правосудия,1 между
тем язык судопроизводства и судебная риторика как раз и являются
универсальным и общедоступным способом достижения истины
по каждому конкретному делу. Не анализируя подробно соотношение
положений ст. 195 ГПК РСФСР и ст. 9 ГК РФ, которые, казалось
бы, определяют параметры судебного разбирательства и ставят
под сомнение2 принцип истины по делу и его теоретикопознавательный
статус как элемента социального знания, отметим, что само представление о справедливом имеет характер определения
меры восстановления нарушенного права. Отсюда в разумном
усмотрении стороны и сосредоточено данное представление о мере
причитающегося в счет возмещения причиненного вреда. Принцип
истины представляет собой законное публичное усмотрение суда о
такой мере при вынесении судебного постановления и никак не
противоречит усмотрению истца, определяющего объем заявленного
требования, или мировому соглашению сторон, условия которого
инспектируются судом в соответствии со ст. 34 ГПК РСФСР.
Нравственный смысл судоговорения раскрывается в локализованном
пространстве судебного заседания и завершается судебным постановлением. Такой способ правосудия предполагает определенную
суверенность суда по отношению к окружающим его социальным
процессам. В этом отношении судопроизводство имеет сходство
с производством научного знания, которое в ходе развития естествознания пришло к локализации ?светоносного? и ?плодоносного ? опыта (Ф. Бэкон) в исследовательской лаборатории и интеллектуальных приемах его селекции через гипотезу и эксперимент.
Правосудие осуществляется в ритуализированном пространстве,
начиная с символов судебной власти на здании суда и в зале
судебного заседания; рассмотрение дела осуществляется судьями,
облаченными в мантию (ст. 21 Закона РФ ?О статусе судей в РФ? ). Внешняя символика, порядок судебного заседания с точки зрения
надлежащих условий организации правосудия, определение места
расположения сторон в зале судебного заседания являются способами,
которые создают визуализацию и живое чувственное восприятие
действующей справедливости и ее присутствие в обществе.
Древняя Греция обожествила дух присутствия справедливости в
образе богини Фемиды, тем самым придав правосудию священный
характер и авторитет. Ритуальная и символическая обрядность публичного правосудия насыщается торжественностью, чувством дистанции по отношению к суду, которые приводят к пониманию  значимости и возвышенности происходящего, разрывая тем самым
ткань обыденности и повседневности, перемещая чувство и сознание
человека в необычное, экстраординарное состояние и настроенность.
Обычно на эту сторону публичного правосудия не обращается
должного внимания, но она имеет глубокие исторические корни и
связана с религиозным чувством, ее нравственный аспект заключается
в зримом факте единообразного законопослушания и подчинения
правящему авторитету суда. Только такая локальная правосудная риторика, находящая выражение в линейном (ритуальном, жестикуляционном) и разговорном языках, может выявить существо разбираемого дела в виде его юридически значимых обстоятельств. Она заключается в рациональной технике исследования и реального применения юридического знания. Такой тип убеждающей риторики в корне отличается от архаических форм правосудия, таких, как ордалии, судебный поединок, обвинение, использующее пытку, где отсутствовала должная или истинная демонстрация справедливости судопроизводства.
В основе таких способов артикуляции в праве лежало ненадлежащее
определение способов состязания в форме телесного испытания.
Это испытание происходило на уровне природного и физиоло-
гически-витального, т. е. иррациональными способами, а не с помощью
равной для всех устной речи, соединяющей в единое целое
мысль и слово. В ордалиях и судебном поединке такое соединение
отсутствует, и в одном случае используется аргумент физической
силы, а в другом творение истины по делу происходит за счет
магии природного взаимодействия. Другой аспект такого рода правосудия — человеком признаков самосущего субъекта, который не облечен довернем со стороны общества. Необходимо отметить, что пытка как способ дознания в следствии также представляет собой факт радикального недоверия к человеку как к существу, находящемуся под
подозрением публичной власти. Мысль и слово являются в такой их
оценке факторами сокрытия истины, а не ее демонстрацией. Доверие
к человеку как рациональному существу сформировалось только
в Новое время, когда была выдвинута и закреплена в праве презумпция
невиновности в качестве принципа правосудия. Доказывание
вины в совершении преступления стало процедурой, осуществляемой
в контексте этой регулятивной идеи. Был установлен запрет на
пытку и насилие. По свидетельству исторических источников процессуального права, использование ордалий и судебного поединка происходило в тех случаях, когда отсутствовала очевидность совершенного преступления или факта причинения вреда со стороны того или иного лица. Отсутствие у правосудия собственных ресурсов и его исчерпанность фактом совершения преступления и фактом наличия вреда приводили к своеобразной публично-ментальной ?судороге? и остановке в судоговорении, делая его невозможным на уровне мысли и слова в перспективе действительного разрешения дела, т. е. в способности принять по нему какое-либо решение, исходя из рациональных соображений. Это интеллектуальное препятствие, возникшее в публично-рассуждающем субъекте судебного права, приводило к обходу такого препятствия в виде уклонения правосудия либо в частное русло кулачного права либо в мистический поток вселенского правосудия. Такое уклонение напоминает соответствующую модификацию действия бессознательного в психоанализе Фрейда, будучи охарактеризованнымв терминах замещения, сублимации, оговорки. Оно свидетельствует о неразвитом состоянии публичного правосудия. Однако ни внешняя символика, ни внутренняя процессуальная обрядность правосудия или возможность присутствия любого и каждого гражданина в зале судебного заседания еще не могут создать конкретного представления о том, что разрешение дела происходит действительно справедливо. Справедливость только тогда является реальной нравственной основой правосудия, когда получает свое  адекватное выражение в приговоре или решении суда.
Конкретное представление народа, общества о творящей правосудной
справедливости может возникнуть тогда, когда происходит участие населения в этом процессе в различных формах. Речь идет о
конституционном принципе участия граждан в осуществлении правосудия (п. 5 ст. 32, п. 2 ст. 47 Конституции РФ). В работе В.М. Лебедева данное положение, как и другие принципы правосудия, отнесено к процессуальным гарантиям справедливого правосудия в
контексте проявления суверенности народа. Однако нравственный
смысл участия народа в осуществлении правосудия традиционно не
раскрывается. В классической работе А.Ф. Кони, которая до сих пор
является эталоном характеристики судебной этики и ее структурного
построения, участие народа в правосудии квалифицируется как
реальное воздействие на судопроизводство общественной совести,
которая понимается выдающимся судебным деятелем России как
православное христианское чувство милосердия, сострадания, а
также нетерпимости к злу и несправедливости: ?Те, кто разделит
трудные судейские обязанности с присяжными, знают, что последние
служат не представителями мимолетного мнения плохо осведомленной
массы, а являются выразителями общественной совести,
веления которой коренятся в правовом миросозерцании народа и в
каждом данном случае применяются к оценке совокупности всех
обстоятельств дела? Второй акцент, который присутствует в этом рассуждении, состоит в том, что присяжные заседатели обладают целостным и живым восприятием обстоятельств дела, которое может отсутствовать у судьи —профессионала. Это связано с тем, что существование судьи, в отличие от субстанциального и разнообразного бытия народа, является фрагментарным, обособленным, а это может повлечь за собой односторонность и неполноту в оценке обстоятельств по делу. С нашей точки зрения, участие народа в осуществлении правосудия является нравственно-необходимым в плане укоренения судоговорения в повседневной, обычной совместной жизни людей в государстве. Для А.Ф. Кони, писавшего во времена, когда в России
отсутствовала независимая судебная власть, единственным нравственным практическим обоснованием участия народа в осуществлении правосудия являлось достижение оптимально-универсальной оценки обстоятельств по делу. В современных российских условиях укоренение судебной власти в обществе как раз и реализуется через суд присяжных, народных и арбитражных заседателей. Участие народа в судоговорении является продолжением его голоса, который был им выражен при принятии Конституции РФ 1993 г. Такой способ укоренения служит препятствием для непомерно большой дистанции между населением и судебной властью, исключая возможность превращения ее в замкнутое бюрократическое образование. Суть вопроса в данном случае по-прежнему заключается в беспрепятственном осуществлении права на судебную защиту и максимальной доступности правосудия для граждан РФ.
Действительно, авторитетная и уважаемая власть создается через
связующее дистанцирование, т. е. определение должного оптимального
расстояния до судебной власти. Оптимальное состояние
дистанции достигается через участие народа в осуществлении правосудия.
.......................