История и философия науки

                           Федеральнoе агентствo пo рыбoлoвству
   Федеральнoе гoсударственнoе бюджетнoе oбразoвательнoе учреждение
высшегo прoфессиoнальнoгo oбразoвания
«Астраханский гoсударственный технический университет»
 Разрабoтка и предoставление oбразoвательных услуг в oбласти среднегo, высшегo и дoпoлнительнoгo прoфессиoнальнoгo oбразoвания, 
пoслевузoвскoгo oбразoвания;  вoспитательная и научнo-исследoвательская рабoта сертифицирoваны DQS и ГOСТ Р пo ISO 9001:2008

Кафедра «Философия, история и культурология»
         
РЕФЕРАТ
на тему:
«Этические проблемы и современная наука»
по дисциплине 
«История и философия науки»

для сдачи кандидатского минимума по специальности 
05.06.01 «Геоэкология»

Проверила:
к.ф.н., доц. Гайнутдинова Е.В.
____________
Выполнила:
аспирант кафедры
«Геология нефти и газа»
Выборнова Т.С.
_____________



Астрахань – 2015
ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

3
1. Истерическое развитее этических проблем в науке

6
2. Тенденции этических исследований в современной науке

7
3. Причины этических проблем в контексте современной науки

9
4. Отечественная аналитика синтеза науки

11
5. Проблема альтернатив современной науки

15
6. Социокультурное самоопределение науки

17
7.  Проблема релятивизма в науке и основания новой субъективности

19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
     
24
БИБЛИОГРАФИЯ

26










ВВЕДЕНИЕ

     Взаимоотношения науки с обществом и культурой принадлежат к разряду "вечных тем", требующих своего переосмысления и новой формы концептуализации, соответствующей требованиям современного развития. Глубина и многоаспектность подобного рода тем в виду их общенаучной и общекультурной значимости состоит в том, что, будучи однажды поставленными, они признаются исчерпанными, но затем снова становятся предметом обсуждения.
     На сегодняшний день ситуация складывается таким образом, что философия вступают в новую фазу своего существования, изменяя при этом образ и ориентацию, точно также как это происходит с наукой, культурой и обществом. Являясь сложнейшим видом человеческой деятельности, наука стоит в центре культурных разломов и социальных деформаций. При этом сама наука переживает глубокий кризис, в результате которого разрушаются ее основополагающие принципы, понимание ее целей, сущности и границ.
     Многие философы видят суть кризиса в утрате наукой культурного контекста. Подобное положение дел проблематизирует статус науки в современной культуре. Рассмотрение науки в контексте культуры требует перехода от презумпции безусловной истинности научного знания и его автономии от других областей культуры к пониманию социокультурной и личностной зависимости науки. Вектор данной проблематизации направлен на преодоление представлений о том, что наука уникальна и резко отделена от других сфер интеллектуальной и культурной деятельности - философии, эстетики, этики, что наука структурно и методологически отлична от таких идеологически нагруженных областей, как социальная и политическая теории. Неявным образом такие установки разделяют мир объективного знания и нравственно-ценностную сферу человека. С другой стороны, тематизация пограничности науки, релятивизация этих границ по отношению к другим областям культуры не должна восприниматься как проявление синкретизма, граничащего с эклектикой, но скорее стимулировать интерес к синтетической проблематике.
     Современный научный разум занят разработкой методологии, отвечающей новому этапу своего развития. Это спровоцировано запросами зарождающейся постнеклассической рациональности к методологии и философии науки. Приоритетным направлением здесь становится проблематизация укорененности науки в культуре. Для понимания того, что есть современная наука и каково ее место в культуре, необходимо зафиксировать положение о том, что те цели и ценности, которые детерминируют взаимосвязь между наукой и обществом не являются чем-то внешним по отношению к науке. Есть понимание того, что «...демаркация внутри- и вненаучного, как и демаркация когнитивного и социального, не есть нечто наперед заданное, по линии этой демаркации определяется, переопределяется, переосмысливается то, как изменяется наука и ее взаимоотношения с обществом и культурой»1. Сегодня задача состоит в том, чтобы прояснить предпосылки науки и достичь этого возможно в том случае, если преобладающую веру в высшие цели науки, прежде всего естествознания, заменить по возможности более ясным пониманием социокультурной обусловленности этих целей. 
     Современная наука представляет собой разрозненное множество практик, где наука переплетена с паранаукой, псевдонаукой. Образ науки размыт, нет ее понимания как особой деятельности, подчиненной четко осознаваемым целям и нормам. Научное сообщество, репрезентирующее науку как социальный институт, не имеет мировоззрения, которое бы осознавалось как общее.
     Новые воззрения на науку возможны сегодня в рамках философии науки как многофункционального знания, возникающего на перекрестке проблемных полей социологии и истории науки, философии культуры, социальной философии и имеют ярко выраженный синтетический и подчеркнуто дополнительный характер. Осознается необходимость новых интерпретаций всей познавательной деятельности человека и нового предметного поля, ориентированного уже не на теорию познания в ее традиционной трактовке, а на философию познания (Л.А.Микешина), которая объединяет в себе гносеологию, эпистемологию, философию науки и в пределах этой структуры она сохраняют свою абстрактно- гносеологическую и логико-методологическую природу, получая вместе с этим экзистенциально-антропологическое, историко-метафизическое и эволюционно-эпистемологическое осмысление. В результате появляются не разрозненные идеалы и нормы науки, а целостная система ценностно- мировоззренческого знания, которое вписывает науку в контекст культуры и социума. В этих тенденциях следует усматривать зарождение новых привлекательных подходов к исследованию науки, таких как диалог, синтез, дополнительность. Построение синтезирующих концепций, возвышающихся над аналитическими частностями, выходит на первый план современной философии науки.
	Проблема исследования заключается в том, чтобы определить, какое место занимают этическое и культурное в конституировании образа современной науки.
     Цель и задачи исследования: выявить тенденции и направленность происходящих в современной науке изменений, задающих новое видение ее парадиггмальных характеристик.
      Для достижения указанной цели рассмотрены следующие задачи:
* истерическое развитее этических проблем в науке;
* тенденции этических исследований в современной науке;
* причины этических проблем в контексте современной науки;
* отечественная аналитика синтеза науки;
* проблема альтернатив современной науки;
* социокультурное самоопределение науки;
* проблема релятивизма в науке и основания новой субъективности.

	В основу реферата положены теоретический и эмпирический метод исследования.




















	


2. Истерическое развитее этических проблем в науке

     Основными способами представленности науки в мире считаются гносеологический и социокультурный. Ими определяются программы исследования науки соответственно в качестве инструмента познания и средства эффективной организации жизни общества. В разные периоды своего развития философия по-разному ставит проблему познающего человека в этической среде. Так, в теоретико-методологическом наследии П.Сорокина социокультурный мир предполагает иерархию интегрированных культурных и социальных систем (триада личности, общества и культуры), в основании которой лежит несколько философских предпосылок в виде представлений о природе реальности, о методах ее познания с исходным приматом культурных ценностей. Когнитивная модель П.Сорокина аккумулировала прежде всего идеи гуманитарного знания, где внимание сосредоточено на культурных объектах и поведении людей, направляемом культурой. Анализ всего социокультурного пространства с выходом за рамки отдельных дисциплин, назван П.Сорокиным плодотворным и разумным специализированным подходом, без которого "науке уготована судьба быть неадекватной и ложной".2
     Этот вывод следует признать методологически конструктивным и в современных условиях изменившегося этического ландшафта и трансформаций науки. Разворачивающиеся на фоне кризиса культуры требование смены типа рациональности, формирование постнеклассической модели науки, а также новое понимание перспектив самой философии, заставляет искать ответы на следующие вопросы: 
     1. Под воздействием каких факторов складывается новая парадигма науки и какова роль этических факторов в этом процессе? 
     2. Какие сдвиги произошли в современной методологии и философии науки, инициировавшие новые концептуальные видения науки в этическом ракурсе? 
     3. Каковы познавательные возможности и перспективы социокультурных исследований науки не только в гуманитаристике, но и в естествознании?








3. Тенденции этических исследований в современной науке

     Господствующее положение в методологии и философии науки последних лет утверждает, что границы научности должны задаваться не гносеологическими, а этическими параметрами, что науку следует изучать как культуру. Помехой на этом пути является отсутствие надлежащей методологии, позволяющей операционализировать понятие культуры, которому присущи качества схематизма и неоднозначности.
     По мнению Ж.Деррида, неоднозначность и схематизм понятия культуры проистекает из невыясненности его содержания, находящегося в причинной зависимости в том числе и от социальных детерминант. Поэтому необходим адекватный, способный к самотрансформации, теоретический анализ подобного рода зависимости. Речь идет о связях и опосредованиях с культурой таких феноменов, как социально-политические модели, циркуляции техник воспроизводства, способов производства и хранения дискурсов, образов производителей дискурсов и многое другое. Ж.Деррида полагает, что для такого анализа "недостает более тонких концептуальных орудий и фундаментальной требовательности в том, что касается самой аксиоматики, могущей лечь в основу анализа".3
     Область философских размышлений о этике и культуре формируется на наших глазах и их содержание еще не отстоялось, не приняло надлежащий вид. Однако некоторые тенденции прослеживаются достаточно отчетливо в рамках субстанциального, системного, деятельностного, аксиологического и семантического подходов к этике и культуре. 
     Во-первых, сам способ и смысл современного философствования принято напрямую связывать с этикой и культурой. Отечественный исследователь А.Ахиезер пишет по этому поводу: "Философствование возникает как специализированная форма жизнедеятельности в сфере всеобщего, как постоянный поиск путей и оснований формирования многообразия культурных процессов, лежащих в основе воспроизводства общества, отношений, культуры". С позиций автора "...культура оценивает реальность в категориях возможности, вероятности, прошлого и будущего, в различных модальностях. Культура всегда носит в себе оценки любого реального или возможного явления с точки зрения некоего идеала... Она - напряженный поиск человеком самого себя в мире и мира в себе".4
     Основой философствования, таким образом, является осмысление мира как субстанции через способность человека к общению, организации своего опыта в формах теоретического мышления и культуры. Обращение к традиционной метафизике субстанции свидетельствует о попытке переосмысления на новом этапе представлений о роли рациональности в этике, культуре, обществе, познании. Субстанция предстает в качестве методологического принципа взаимопроникновения всеобщего и единичного, их постоянной критики, создающих новое содержание этики. Отказ от субстанциального представления о реальности в современной философии приводит к негативным последствиям, когда из оппозиции "человек - мир" выхватывается лишь один полюс - индивидуальные переживания - что разрушает образ целостного мира. Оценка смысла как односторонне личностного феномена не позволяет решить проблему общезначимости, интерсубъективности смысла, что находится в органическом несоответствии с реальной функцией культуры и этики. Рефлексия на уровне этики предполагает синтез смыслов, потребность в котором стимулируется поисками основ для интеграции общества. Введение в оборот категории субстанции имеет и прикладное значение, ибо она формирует новые стратегии этических исследований, основанных на взаимопроникновении социальных и культурологических дисциплин. Перспектива дальнейшего развития теории культуры и социального знания предстает как обнаружение и объяснение семантики, лежащей между полюсами социального и культурного. Названная тенденция меняет статус и значимость общественных наук в целом, поскольку общество как феномен этики и культуры, культурно определенной деятельности людей принадлежит к числу важнейших объектов обществознания.
     Во-вторых, привлекательной в методологическом плане выглядит мысль М.Мамардашвили о том, что нет проблемы культуры, а есть проблема человека в культуре, которая и должна стать отправной точкой, структурообразующей все поле философских исканий в этой области. П.Рикёр, в поисках возможной движущей силы этики и культуры, связывает свои ожидания с психоанализом, который "...вписывается в современную культуру как ее герменевтика; психоанализ сам есть развитие культуры, поскольку интерпретация, которую он дает человеку, является существенным и непосредственным вкладом в культуру как целое. Главный объект своих исследований - человека - психоанализ хочет постичь в его тотальности".5 Реализуя эти намерения, психоанализ вторгается в область эстетики, лингвистики, социологии, философии науки, снимая методологические ограничения с культуры и этики как вспомогательного образования.
     В-третьих, заслуживает внимания точка зрения относительно того, что культура представляет собой систему взаимосвязанных элементов, где каждый элемент может быть рассмотрен как самостоятельная отдельная система, которая, однажды возникнув, в дальнейшем обладает внутренним механизмом саморазвития, способного влиять на все другие элементы культуры.6 Реальность, обозначаемая понятием "культура", является системой, в которую включены подсистемы науки, религии, политики, искусства. Системообразующим фактором здесь признается человек как конкретный носитель этических и культурных потребностей общества, которые исторически сложились и институализировались в виде структуры или подсистем этики.
     Таким образом, в литературе последних лет отчетливо складываются тенденции выработки единых методологических принципов в подходе к этическим и культурным явлениям. Данный подход конституируется как особый угол зрения, когда феномены искусства, философствования или любой другой деятельности и даже человеческих отношений, строящихся вокруг некоего смысла, рассматриваются со стороны понятия культуры и этики. Этот подход с необходимостью оказывается комплексным, синтезирующим, а предметом его рассмотрения является не совокупность отдельных, пусть и сопряженных сфер искусства, науки и т.п. вместе с историческим фоном, но сквозная умонастроенность, порождающая модели, отражающие сущность движущейся культуры и этики. Однако комплексность, размывая перегородки привычных гуманитарных дискурсов, не должна пренебрегать спецификой того или иного культурного языка и смыслового единства (синтагматики), каковым является, например, культурное поле науки, которое Л.Баткин определяет как "стиль жизни и мышления".7 
     
     
     3. Причины этических проблем в контексте современной науки
     
     На сегодняшний день нет однозначного ответа на вопрос о причинах возникновения этических проблем в современной науке. Нельзя объяснить кризис монокаузально. Возможно, наука и техника не благоволят контексту, потому что мир современной эпохи - это мир постистории, безвременья. Префикс "пост", активно используемый в гуманитарном дискурсе последних лет, свидетельствует об определенной методологической установке по отношению к истории интеллектуального развития. Эта установка пересматривает историческое значение традиции в сторону его уменьшения. Истоки данного положения дел следует искать в утверждениях философии истории о поступательном характере развития общества. Здесь утверждается мысль о том, что принципиальная грань в общественном развитии проходит через современный исследователю период. В этом смысле теории К.Маркса, Ф.Ницше или современных постмодернистов схожи своей актуализацией текущего момента. Такой подход легко объясним с психологической точки зрения, поскольку человеку свойственно переоценивать важность современного момента и принижать значение предшествующих событий, как малосущественных.
     В постмодернистском проекте подход к анализу современности усложняется и представляется неоднозначным. Так, Ж.Делез, Ф.Лиотар ставят вопрос о настоящем вне идеалистического трансцендентализма, утверждавшего единство рефлектирующего субъекта, вне традиционного понимания истории с ее акцентом на линейную последовательность прошлого, настоящего, будущего. Ж.-Ф.Лиотар говорит не о философии настоящего, но о практике "теперь". В философском плане постмодернизм предлагает процедуру деструкции неких основополагающих черт модерности, одной из которых является вера в прогресс. Эта вера, полагает Дж.Ваттимо, сообщает понятию модерности ту, присущую ей и поныне нормативность, согласно которой все более современное оказывается и более ценным, коль скоро все то, что расположено по шкале времени позднее, оказывается одновременно ближе к telos'y совершенства, к которому устремлено течение времени. Исходя из этого, модерность можно определить как эпоху, базовой ценностью которой является быть современной.8 Дискредитация концепции модерности имеет своим следствием утверждение о конце идеологий и метанарраций, а также об отказе философии от больших систем (гегельянства, марксизма, позитивизма). Следует отметить, что методологические следствия подобной установки амбивалентны. Во-первых, она сдвигает акценты в периодизации сущностных характеристик на более поверхностные и легко наблюдаемые.
Во-вторых, такая позиция делает научные концепции или интеллектуальные движения менее логичными, изымая их из историко-культурного контекста.
     Другой версией утраты наукой этического контекста может быть признана точка зрения О.Шпенглера о том, что вообще наука есть поздний и преходящий феномен, принадлежащий осени и зиме больших культур. Наука в качестве исторического феномена «есть живой, осуществляющийся в мыслях людей, определяемый судьбой культуры организм»9. Примат знания и техники над культурой, манифестированный позитивизмом, как, впрочем, и марксизмом, сменяется решениями, ориентированными на формулу: "антропоморфизм против техноморфизма". Данное противостояние формирует этическое сознание современности, как некую интегральную характеристику общества, представленного этикой науки, этикой экономики, этикой самости. Это резонирует с сомнениями О.Шпенглера по поводу того, что когда-либо удастся заменить «антропоморфные» представления «истиной» физической теории, как бы хорошо обоснованной ее не считали10. 
     В основных смысловых контекстах науку принято описывать как:
1. особый тип человеческой деятельности;
2. социальный институт, репрезентированный научным сообществом;
3. эпистемический продукт.
     Проводить содержательный анализ этики науки невозможно без гносеологических, логических, исторических и социокультурных экспликаций.
     
     
     4. Отечественная аналитика синтеза науки

     Научное исследование творчества отечественных мыслителей, входящих в число классиков мировой философии, имеет особую прагматику в контексте рассматриваемых этических проблем. 
     Отход от логоцентризма и метанарративизма современной западной философии был во многом спровоцирован прозрениями русской аналитики. Фундаментальная онтологизация, присущая отечественной философской мысли, символизировала эмансипацию философии от гносеологизма и приближала ее к стандартам гуманитарного знания.
     В России конца XIX - начала XX столетия идея синтеза становится основополагающей, формирующей неповторимый облик русской философии и культуры начала века. Отечественной методологической аналитике был присущ поиск масштабного синтеза, способного охватить науку в ее целостности. Исконно русская тяга к синтезу наиболее емко была манифестирована А.Ф.Лосевым еще в 1916 году в его статье "Эрос у Платона". Он писал: "Современность возжажадала синтеза более, чем всякая другая эпоха. Философская мысль расплачивается теперь своей беспомощностью и тоской по высшему синтезу за слепое самоотдание технике и "открытиям" XIX века, за долгое блуждание в лабиринте гносеологической схоластики, за безрелигиозность, под знаком которой протекла вся новая культура"11.
     В концепции философии «всеединства» (С.Булгаков, В.Соловьев) осуществлен вариант подобного синтеза. Так С.Булгаков полагал, что наука сама по себе не способна к синтезам. Он пишет: "...с тех пор, как наука стала на свои ноги и осознала свои силы, она развивается... в направлении, диаметрально противоположном единству, именно в сторону специализации. Научное знание и не суммируется, и не может быть суммировано ни в какой синтез. Синтез наук в Науку- не философский, но именно научный же - есть утопия"12. Многое в этом направлении было предпринято в рамках философии «всеединства» В.Соловьевым. Он сознательно проводил линию на синтез теологии, философии и науки в рамках цельного знания или "свободной теософии", понимая под последней не богословскую, а философскую конструкцию. "Свободная теософия или цельное знание... должна представлять высшее состояние всей философии как во внутреннем синтезе трех главных направлений - мистицизма, рационализма и эмпиризма, так и в более широкой связи с теологией и положительной наукой"13. В.Соловьев говорил о гармоничном синтезе философского, научного и мистического знания, в результате которого появится «цельная синтетическая жизнь», снимающая противоречие между земным человеческим миром и высшим началом бытия. Средством воплощения синтетических интенций В.Соловьева должна была стать мистерия, отвечающая всем требованиям соловьевской эстетики. Непременным условием синтеза была критика отвлеченных начал теологии, философии и науки, которая сводилась к определению их частного значения и указанию того внутреннего противоречия, в какое они впадают, стремясь занять место целого. Сама система комплекса соподчиненных дисциплин выстраивалась так, чтобы способствовать уяснению особенностей каждой из них.
     Линия Г.Шпета - М.Бахтина - П.Флоренского - Л.Выготского, нацеленная на содержательно- гуманитарное прочтение познавательных проблем, задавала видение знания в науке в социокультурном ракурсе. Наследие названных мыслителей как исторически значимый результат содержит немало проницательно предвиденного, что подтверждают многочисленные теоретические усилия, направленные сегодня в ретроспективу, на их реконструкцию. Поэтому методологически оправданной представляется попытка контекстуального сопоставления взглядов этих мыслителей на проблему социокультурного синтеза.Диалог с отечественной традицией есть попытка найти философские опоры, которые бы прояснили вопрос о социокультурном синтезе в науке, дали о нем целостное представление.
     Особое место среди перечисленных имен принадлежит Г.Шпету, включение идей которого в современный научный и культурный оборот осознается необходимым и своевременным. Он одним из первых в России начал создавать культурно-исторический и семиотический образ науки, исходя из рассмотрения ее как элемента культуры, понятой в объективно- идеальном значении. Выбранный ракурс потребовал новых форм рефлексии по отношению к истории науки, связанных со стремлением понять научную мысль как целостный процесс культуры с выявлением предметно- объективных смыслов, присущих продуктам научного творчества. Интегральный характер учению Г.Шпета придает то обстоятельство, что его главные произведения объединены стремлением создать особую стратегию гуманитарного познания, свободную от психологической и методологической узости, привнесенной в него позитивистской идеологией.
     Философская концептуализация социокультурного синтеза у Г.Шпета предпринята в плане рассмотрения познания в широком контексте культурно-исторических процессов становления человеческого знания, включения его в органическую целостность культуры через разработку представлений об основных формах культуротворчества. Повышенный интерес к культуре, социальному, историческому, напряженное искание ответов на вопрос о природе языка, сознания, был осмыслен Г.Шпетом на логико-методологическом и принципиально-философском, а не на психологическом или конкретно-научном уровне.
     М.Бахтину принадлежит особое, незаместимое никем место в создании новой этической матрицы гуманитарного познания, в изменении стиля научного мышления в целом. Несмотря на кажущуюся замкнутость его методологии на литературно-эстетический процесс, она представляет собой стройную систему гуманитарного мышления, взятого в его всеобщности и во многом предвосхитившую лучшие образцы европейской эпистемологии. Этические векторы методологии М.Бахтина реализуются в контексте истории развития человеческого духа как реального модуса жизни и мышления людей, а также в самобытной концепции социальности. Синтез концептуализируется М.Бахтиным через понимание того, что история и социальность (внутрииндивидуальная и межличностная) раскрыты как культура. Культура - это всеобщая форма одновременного общения людей различных - настоящих, прошлых и будущих - культур, каждая из которых есть всеобщая форма бытия людей в «Большом времени» по терминологии М.Бахтина. Общим, объединяющим все культуры моментом, является их социальность, то есть человеческое и человечное, включающее в себя диалог и полифонию смыслов14. 
     Образ науки, созданный П.Флоренским, способствовал формулировке содержательных и перспективных идей, могущих стать предметом научных размышлений в социокультурном формате.
     К числу основных черт философского мышления П.Флоренского, исследователи относят "корневую научность", "духовность знания", "художественную образность", "конкретный символизм"15. В этой плоскости он находил решение не только философских, но и эстетических и науковедческих вопросов. За многообразными формами человеческой деятельности, включая научную, П.Флоренский стремился открывать глубинные целостные структуры, обнаруживать их единство как явлений культуры. Задачей истории науки П.Флоренский полагал сопряжение научной деятельности с культурно-историческим смыслом, постижение всеобщего смысла, скрытого в предмете и методах исследования. Это означало понять научную мысль как целостный процесс культуры.
      Воззрения П.Флоренского относительно культуры строятся на ее понимании как целевой и крепко связанной системы "...средств к осуществлению и раскрытию некоторой ценности, принимаемой за основную и безусловную". Он отрицает культуру в качестве единого во времени и в пространстве процесса с вытекающим отсюда неприятием представлений об эволюции и прогрессе культуры. Культура, по выражению П.Флоренского, есть сознательная борьба с мировым уравниванием, а упорядочение всего мира по категориям культа связано с верой. Именно он зафиксировал две ведущие тенденции культуры нынешнего века: ее антиномичность как стремление к тотальному разъединению, борьбе противоположных принципов и всех слоев бытия, и синтетичность как стремление к всеобщему объединению, цельному мировоззрению, возвращению к целостному отношению к жизни.
     П.Флоренского интересовала проблема точности научной терминологии и возможности этимологического проникновения в историю научных понятий. Известно, что еще Сократ в своих диалогах ставил вопрос о критериях формулировки научных понятий и определений. История научной терминологии, занимавшая П.Флоренского, его интерес к заимствованиям понятий разными науками - от математики до медицины - позволяла ему глубоко прослеживать социокультурные корни терминов и понятий. М.Бахтин, например, отмечал предельную однотонность научного термина. "В термине, даже и неиноязычном, - писал он, - происходит стабилизация значений, ослабление метафорической силы, утрачивается многосмысленность и игра значений"16. Для П.Флоренского были важны далеко прослеживаемые исторические и культурные корни терминов и понятий, их творческая потенция. Позиция П.Флоренского по данному вопросу опровергает представление, согласно которому генезис понятийного аппарата науки является статичным, недиалектичным внутринаучным процессом. Он полагает: "Как значение известного слова, его семема, так и слово для выражения известного понятия - то есть морфема и фонема понятия, его термин - непрестанно меняются. Поэтому недостаточно проследить ни историю одного только термина, ни историю одного только понятия: необходимо то и другое"17. Генеалогия значения научных терминов, показанная П.Флоренским, открывает наличие смыслов, чьи источники лежат за пределами конкретной дисциплины, в которой эти термины зафиксированы и за пределами науки как таковой. В этом вопросе П.Флоренский, как и другие русские философы, противостоял узкотехническому прагматизму и инструментализму позитивистской языковой традиции с ее тотальным отчуждением науки от культуры и социума.
     Идейный вклад Л.С.Выготского в концептуальную ткань социокультурного синтеза не исчерпывается реализацией методологических принципов марксизма, с присущим ему чувством историзма, в решение проблем конкретной науки – психологии.
     Размышляя над рассогласованием между психологическими и антипсихологическими направлениями в эстетике, Л.С.Выготский в книге "Психология искусства" ставил задачу заменить это рассогласование синтезом в научной психологии искусства18. Решение данной проблемы как принципиально синтетической служит методологическим ключом к определению междисциплинарных и межкультурных связей в логике диалога и дополнительности и представляется существенным вкладом в разработку социокультурной стратегии познания.
     
     
     5. Проблема альтернатив современной науки
     
     Социокультурные трансформации "третьей волны", в терминологии А.Тоффлера, обозначили тенденции фрагментации и децентрализации жизни, спровоцировав ситуацию излишка альтернатив, их необозримого множества. Эта дифференциация, рождая ощущение эфемерности, временности, текучести всех явлений общественно-культурного бытия, накладывает отпечаток на жизнь отдельного человека, социальных институтов, общества в целом. Одним из таких институтов оказалась наука, подвергшаяся мощному социокультурному давлению и вынужденная трансформироваться. Наука становится все менее наглядной, новые теории все чаще придумываются, конструируются. Расширение сферы симуляции, вымысла и воображения в научном исследовании свидетельствует о том, что в происхождении науки, техники и искусства как способов выявления "прежде скрытого" есть много общего.
     Эпоха Возрождения, сделав однозначный гносеологический выбор в пользу рационализма, тем самым упразднила вопрос об альтернативах между наукой и другими видами человеческой деятельности. Однако проблема альтернатив возродилась уже на рациональной основе и обозначилась, как стремление ставить вопрос о соотношении различных типов рациональности. В европейской философии, начиная с Просвещения и углубляясь в последние десятилетия, отчетливо прослеживается активизация культурной критики, призывающей к пересмотру социальных институтов, включая науку как продуктов ложного бытия и ложного сознания. Наиболее отчетливо этот мотив звучит у М.Хайдеггера, франкфуртских культурфилософов "первой волны" (Т.Адорно, Г.Маркузе). Он знаменует отказ от рационалистической традиции и поиск сущности науки, искусства, философии в их сравнении друг с другом и в тот момент, когда они еще "не закрыты от нас конечными образованиями культуры" (М.Хайдеггер). Внимание к данной проблеме не ослабевает, и, как считают некоторые исследователи, диалектика реальной истории науки показывает, что наличие альтернативных ситуаций в познании выступает в качестве закономерного факта19.
     Критика рациональных оснований европейской цивилизации Ф.Ницше, О.Шпенглером актуализировала интерес к экзотичесской мифологии, к философии и искусству Востока. Эту тенденцию подхватила неклассическая европейская философия с ее новыми подходами к известным проблемам, к тематизациям языка, текста, понимания, телесности, сумасшествия, что потребовало соответствующей методологии лигвистического анализа, герменевтики, психоанализа, феноменологии, постмодернизма. Можно сказать, что современная наука несет на себе неизгладимые следы социокультурного контекста второй половины XX столетия.
     Критика не только науки, но и философии в условиях "самоутраты" метафизики, предполагает поиск альтернатив, замен, восполнений. В этой связи обращение к искусству, к поэзии, к мифу со стороны философов показательно и закономерно. Здесь лишь важно ответить на вопрос: как относиться к проблемам альтернатив науки? Как к способу отрицания самоценности науки, как к попытке заменить ее ненаучными формами деятельности — мифологией, искусством? Или как к тактической, временной, во многом вынужденной позиции, избранной с целью ликвидации сциентистской ограниченности науки, исключающей широкое понимание рациональности в контексте многообразия человеческих жизненных ситуаций?
     
     
     
     
     6. Социокультурное самоопределение науки
     
     Позитивистская стратегия демаркации, не увенчавшаяся успехом, наводит на размышления об избрании иных гносеологических векторов. В тесной связи с решением этой проблемы просматривается направление, по которому в ближайшее время сможет развиваться теория познания. Так, В.Порус склонен думать, что антидемаркационизм ориентирует на то, чтобы вместо непреодолимых барьеров подвергать анализу "...проницаемые мембраны, скорее соединяющие, чем разъединяющие науку и прочие виды духовной деятельности"20. С этих позиций анализ альтернатив и восполнений науки будет направлен в первую очередь на понимание того, что есть, собственно, «проницаемые мембраны», и каким образом возможно «наводить мосты» между наукой и ненаукой. Но для этого, как минимум, надо знать, что есть наука, а что ею не является. Можно согласиться с А.Яковлевым, что даже в ситуации, когда всем ясно, с чего начинается наука, провести демаркацию между наукой и ненаукой (самой по себе неоднородной) еще никому не удавалось. Следовательно, этой границы нет, и наука всегда открыта социокультурным влияниям и ценностям. Тогда более важно ответить на вопрос, в каком виде это влияние осуществляется и как фиксировать его положительные и отрицательные последствия.
     Многие современные философы обосновывали тезис о плюрализме культурной сферы, признавая первоначальную автономию всех или, по крайней мере, большинства культурных форм. Так принято считать, что эстетической автономии и.......................