Здоровье, адаптационная медицина

     Здоровье, адаптационная медицина • ИЛИ ЛЕЧЕНИЕ БОЛЕЗНЕЙ?
     Старение уже давно стало одной из актуальных проблем современного общества и социальной политики. При этом социального опыта, связанного с жизнью в стареющем обществе, пока нет нигде, а мышление в терминах рисков и угроз весьма широко распространено. Именно как об угрозе, говорится о старении во многих международных документах последних 20 лет: «Мир приближается к кризису, который будет вызван его старением... Пропорция людей пожилого возраста среди населения быстро нарастает, увеличивая экономическую нагрузку на молодёжь» [Павлова И. А., Монастырный Е. А., Гуменников И. В. Международные индексы оценки благополучия пожилого населения // В сборнике «От науки к бизнесу «Трансфер технологий - новое измерение». Материалы IX Международного Форума. СПб.: ИТМО, 2015. С. 132-135.]
     Люди пожилого возраста рассматриваются как растущая «группа риска» - vulnerability group, в отношении которой часто действуют различные практики исключения, обусловленные биологизированными                                      и медикализированными взглядами на жизненный путь человека, которые изрядно устарели [Психическое здоровье и пожилые люди. Всемирная организация здравоохранения. 2013. Режим доступа: http://www.who.int/ mediacentre/factsheets/fs381/ru/].
     Страхи самих пожилых, что в пожилом возрасте неизбежны болезни, слабость и недомогания, подпитывают сложившиеся стереотипы о невозможности здорового старения. «Субъективное конструирование немощи» самими пожилыми провоцирует развитие «оптики заботы» у ее субъектов, государства, здравоохранения и социальных служб, более приемлемой для отношения к людям не 3-го, а 4-го возраста . Впрочем, стороны этого процесса структурирования-структурации постоянно меняются местами. Но подпитывает страхи то, что «развитие системы здравоохранения страны строилось до последнего времени вокруг модели оказания помощи при остром и эпизодическом состоянии молодых работоспособных людей и не отвечает нуждам пациентов старшего возраста с хроническими болезнями. Эти пациенты находятся сегодня в наиболее уязвимом положении в отношении доступности медицинской помощи» (Воробьев, 2015).
     В 1948 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) предложила понимание здоровья как состояния «полного физического, духовного и социального благополучия, а не только отсутствия болезни или физических дефектов». В настоящее время эта дефиниция подвергается критике в связи с представленной в ней трактовкой здоровья как статической категории, а также вследствие невозможности разработки унифицированных стандартов благополучия для разных социальных групп.
     В результате все более активно в социальных исследованиях используется динамическая трактовка здоровья, представление его через процесс адаптации индивида/социальной группы к жизненной среде. Попробуем разобраться в этом подробнее.
     4.1. Старение и риск утраты здоровья
     В настоящее время процесс старения населения принял глобальный характер, в него включены все страны мира. Даже в развивающихся странах с все еще высоким уровнем рождаемости после 2025 г. к пожилым можно будет отнести более 20% жителей, что связано с быстрым старением населения в самых густонаселенных странах мира - Китае и Индии. Быстрое увеличение числа пожилых в структуре населения сначала развитых стран, а теперь практически всех стран мира, привело к нарастанию публикаций об «угрозе (риске, вызове) старения». Эту ситуацию можно сравнить с периодом середины 1960-х - начала 1970-х, когда после «революции 1968 года» социологи активно занялись изучением молодежи.
     Демографические изменения были осознаны как кризисные, хотя по значительному числу параметров они лишь переносят акценты со сложившихся областей общественного регулирования на новые. В частности, постоянно акцентируется риск возможного роста затрат со стороны государства и общества в сфере здравоохранения и социальной политики, или нарастание бедности пожилых. Напомним, что понятие «социальный риск» исторически связано с риском потери дохода для наемных работников при утрате ими возможности участвовать в экономическом процессе.
     Причины и факторы социального риска зачастую носят объективный по отношению к отдельно взятому человеку характер: возможность безработицы, потери трудоспособности из-за несчастного случая, болезни и самая неизбежная причина - старение, т.е. потеря трудоспособности вследствие старения и т.д. В такого рода случаях ни обособленный, ни даже имеющий семью или включенный в коллектив трудящихся работник, едва ли в состоянии предотвратить негативные события и снижение уровня жизни, т.е. бедность. Но именно эти риски и являются массовыми и традиционными. Для их профилактики была создана разветвленная система социального страхования, начало которой положил канцлер Германии О. фон Бисмарк в 1980-х годах XIX в.
     Современные авторы, в первую очередь, У. Бек (Бек, 2000) и Э. Гидденс, которые предложили само понятие «общество риска», ставшее весьма популярным, рассматривают социальные риски как результат усложнения социальных систем и увеличения числа непреднамеренных последствий (unintended consequences) их взаимодействий. Риски, идущие от сверхсложных технологических и социально-экономических систем, выходят из-под контроля не только индивидов, но и любых организаций, включая даже государства. Об этом есть и ряд работ российских авторов (Журавлева, 2006; Риск, 2001; Яницкий, 2003). Поэтому в обобщенном виде социальный риск понимается как потенциальная возможность наступления совокупности значимых негативных событий или действий, которые могут вызвать ущерб для индивида, социальных групп, территорий и общества и государства в целом.
     Российский экономист В. Д. Роик также отмечает, что возрастание степени социального риска неоправданно рассматривать как неудачное стечение обстоятельств или неграмотное реформирование; это закономерный, естественный в наших условиях процесс, своего рода «оборотная сторона» повышения экономической свободы. Отсюда несомненная необходимость создания таких механизмов и форм социальной защиты, которые были бы адекватны новым условиям в обществе, новому соотношению интересов работника, предприятия, государства и общества (Роик, 2011).
     В современной России существует целая система ГОСТов для классификации разнообразных техногенных рисков1. Создана и система управления социальными рисками, включающая, в том числе Министерство по чрезвычайным ситуациям (МЧС). Но гораздо важнее, что система обязательного социального страхования, т.е. страхования от социальных рисков, существует еще с советских времен, хотя и находится в процессе реформирования из-за новых социально-экономических условий.
     Итак, всякое социальное действие потенциально рискогенно. Бездействие или отказ от решения осуществить действие может быть не менее рискогенным. Если российский философ А. Альгин в 1990 г. утверждал и вопрошал: «Смысл проблемы риска с точки зрения философии можно сформулировать в кантианском духе: возможно ли рискологическое видение общества, человеческой истории и деятельности, процессов управления различными областями общественной жизни?» [Альгин, 1990: 37], то мы вправе ответить, что сегодня невозможно иное видение, не рискологическое.
     Риск возникает вследствие отсутствия доверия к социальной системе, поскольку решения основываются на доверии (trust), т.е. предсказуемости ответных действий и отсутствии или минимальном количестве непредсказуемых или непреднамеренных последствий (Мертон, 2009). Поэтому доверие Гидденс трактует как необходимое условие снижения или минимизации риска, поскольку в ситуации доверия хотя бы потенциально существуют альтернативы действия. Важно не только доверие к другим, т.е. уверенность, но и доверие к себе, умение взять на себя ответственность за свое поведение. Поэтому большинство «случайностей», пронизывающих деятельность людей, созданы ими самими, а не даны Богом или природой.
     Исходя из такого обновленного понимания риска, сегодня уже переосмысливается, например, риск потери здоровья. В общепринятой последние десятилетия четырехфакторной модели здоровья все больший вес имеет «собственный образ жизни» по сравнению со всем, что связано с медицинским вмешательством и лечением. Исходя из этого, медицина, в основном, должна быть профилактической, а не лечебной, а за своим здоровьем должен следить сам человек, в первую очередь. Вместо «медицинской Немезиды», карающей людей все более и более изощренной и ранней диагностикой, такое понимание взаимодействия здоровья и лечения предлагает «здоровый образ жизни» и поддержку адаптивных возможностей организма.
     Соответственно, «негативное» определение здоровья как «отсутствия болезней», данное ВОЗ, можно (и даже нужно!) заменить на представление о здоровье как процессе адаптации индивида, социальных групп и общества (если речь идет об общественном здоровье) к изменениям окружающей природной и социальной среды. А под рисками здоровья, в этом случае, понимается возможность нарушения адаптации к среде, причинами которой может быть как низкий потенциал выносливости, так и сверхбыстрые социальные трансформации. Риском является значительный недостаток индивидуальных ресурсов в условиях нарастания социальных требований к социально-пассивным индивидам, среди которых немало пожилых. Понятно, что при таком понимании рисков здоровья основную помощь людям должны оказывать не врачи, а гигиенисты и социальные работники.
     Отметим также, что риск как ключевая категория жизни приходит на смену неотвратимой античной Судьбе и Страху божьему Нового времени. И то, и другое было вне власти человека и людей в целом. Что же касается эпохи индустриализации, то развитие социального страхования практически во всех странах мира, породило уверенность в том, что рисками можно управлять, что рациональная система страхования может победить такие причины потери доходов и бедности, как болезни, старение, производственные травмы и т.п.
     Однако сегодня мы должны говорить об обширных «средах риска» (risk environments), например, бедных регионах даже в богатых странах. Естественно, что таких регионов много в огромной России, где межрегиональное неравенство в последние годы только растет (Зубаревич, 2015). Поэтому «понятие риска становится центральным в обществе, которое порывает с прошлым, с традиционными образами действия и которое открывается проблематичному будущему».
     Новая ситуация действительно требует выработки новых подходов к планированию здоровья населения, к участию самого населения в этом процессе. В то же время необходимо «перебросить» ресурсы для использования старшими поколениями. Так, в России существует оставшаяся с советских времен неплохая инфраструктура детской медицины - детские поликлиники, специализированные медицинские ВУЗы, выпускающие педиатров различной специализации. Видимо, это - первое, что нужно частично перепрофилировать (важно рассчитать меру!), т.е. открыть больше гериатрических кабинетов или создать специализированные поликлиники, больше студентов готовить как гериатров.
     Пока же ощущается значительный дефицит квалифицированных кадров для работы с пожилыми там, где она ведется, или полное отсутствие специализированной помощи. Ситуация не развивается, знаний не хватает ни «наверху», ни на самом массовом уровне, что приводит к сужению взгляда на проблемы пожилых, о чем предупреждала еще в начале 2000-х первый директор Городского гериатрического центра в Санкт-Петербурге Э. С. Пушкова. В общественном сознании присутствуют скорее страшилки, чем трезвый анализ необходимых мер адаптации общества к изменению его возрастной структуры.
     Важно отметить, что проблемой как восприятия общества, так и самовосприятия пожилых часто становится не только их соматическое, но и психическое здоровье. Психическое здоровье - это такое состояние, при котором человек может реализовать свой собственный потенциал, справляться с обычными жизненными стрессами, продуктивно и плодотворно трудиться, продолжать наслаждаться жизнью и вносить вклад в жизнь своего сообщества (Психическое, 2014).
     Современное общество, гипостазирующее постоянное обновление, как и большинство людей, оказалось неподготовленным к старости как к особому этапу жизни, опыт которого определяется, прежде всего, тем, каким содержанием будет наполнена повседневная жизнь. Естественно, что целям такой подготовки должны служить и образовательные программы для пожилых. Самые старые образовательные программы для лиц «третьего возраста» существуют во Франции. Они были ориентированы на предоставление знаний об особенностях здоровья пожилых и их поведении в ситуациях болезни.
     Программы были разработаны с учетом нескольких направлений: учет высказываний пациентов о здоровье; привлечение пациента к сотрудничеству с врачом; стремление сделать более личным лечебное и образовательное вмешательство; учет физических, психологический, личностных особенностей. Основная цель такого образования - изменение поведения пожилых людей по отношению к своему здоровью (сбалансированное питание, физическая и интеллектуальная активность и пр.), т.е. все то, что способствует здоровому долголетию, в возможность которого пока мало верят в России.
     Даже в научных и учебных изданиях (Яцемирская, Беленькая, 1999) подчеркиваются биологические аспекты старения, связанные с физическим и психическим упадком, болезнями, концом жизни, которые являются следствием совершенно устаревшей точки зрения на здоровье, болезни и жизнь человека. Когда-то здоровье и жизнь понимались как дар Божий. Изменить или улучшить здоровье с этой точки зрения греховно, т.к. это является вмешательством в божий промысел, болезнь - одна из составляющих первородного греха, в котором пребывает каждый смертный. Болезни или немощные люди в христианстве принимались и, более того, считались нормой: «Плоть слаба, а дух силен...». Рассуждения о том, что с возрастом человек обязательно теряет здоровье, несут явный отпечаток такого взгляда.
     В то же время очевиден факт, что с середины XIX столетия (в России позже) средняя продолжительность жизни начинает расти, болезни отступают перед прогрессом естествознания, смерть демистифицируется. Романтизация болезней, например, чахотки (туберкулеза), от которой скончались столько литературных героев и еще больше героинь, уходит в прошлое. В первой половине XX в. тоталитарно-милитаристские режимы Германии и СССР воспевают здоровье нации и выделяют огромные средства на развитие медицины и спорта.
     В послевоенное время, период бурного развития социальных государств, медицина как социально-политический институт, развивающийся и требующий огромных ресурсов, начинает анализироваться с точки зрения эффективности использования этих ресурсов для улучшения здоровья человека. Доказывается, что однофакторная детерминация болезней является ошибочной даже в случае инфекционных заболеваний, а в случае хронических - тем более. Выясняется, что адаптивные возможности человека чрезвычайно велики, если смена среды или типа взаимодействия со средой происходит не слишком быстро.
     При этом медицинская помощь может наносить людям ущерб, связанный с некомпетентностью врачей, сложностью и многообразием медицинской техники, гипертрофией диагностических процедур. Институт медицины, как любая бюрократическая организация, заинтересованная в своем самосохранении, фактически добивается того, чтобы люди чаще ощущали себя больными, конструирует болезнь и навязывает «роль больного».
     Обратной стороной быстрого развития медицины стало снижение способности людей к самосохранению, самопомощи. Медики сурово осуждают самолечение, но это передоверяет жизнь и здоровье каждого человека специалистам, дезинтегрирует общество, разрушает автономию и доверие к себе.
     Расширение сферы медицины, которую М. Фуко назвал                             «медицинофикацией» общества, связано с тем, что человек от рождения до смерти попадает в зависимость от медицины, в то время как сегодня все больше специалистов считает главными детерминантами болезней экосоциальные влияния и личное поведение человека.
     Значение личного поведения, индивидуального образа жизни для сохранения здоровья в России вообще недооценивается.
     На фоне «всеобщей медицинофикации» в обществе значительное распространение получили представления о людях позднего возраста, как о беспомощных, болезненных субъектах, неспособных самостоятельно принимать решения, успешно выполнять общественные функции. Это было связано с тем, что в период активной институционализации медицины в конце XIX в. первыми пожилыми пациентами стали сенильные люди с высокой утратой интеллектуальных способностей. На основании изучения этой группы старых людей, пожилые были стереотипизированы, т.е. стали рассматриваться как однородная группа, у которой индивидуальные различия стираются, интересы и проблемы одинаковы».
     Пожилые первоначально были отнесены к ведомству медицины, при этом биологи и медики признают, что для объяснения старения их профессиональных подходов совершенно недостаточно, поскольку каскадной утраты здоровья, в большинстве случаев, нет, и пожилой - не значит больной. Необходимо менять дискриминационные установки общества, дискурс «подсчета заболеваний», сформированные медициной «вчерашнего дня», и страхи самих пожилых, что в пожилом возрасте неизбежны болезни, слабость и недомогания.
     В настоящее время медицинские представления о функциональности закреплены законодательно и пользуются непререкаемым авторитетом, поэтому пожилые люди рассматриваются, в первую очередь, как объекты медицинской и социальной помощи. В России считается, что это обездоленные, нуждающиеся в социальной защите и медицинской поддержке люди. Но много оснований считать, что проблемы здоровья пожилых связаны, во многом, с ростом стрессовой нагрузки от быстрых перемен последних 25 лет (Роик, 2011; Козлова, 2000).
     Согласимся, что пожилые должны рассматриваться, как любая другая, достаточно дифференцированная, социально-возрастная группа, тем более, что ее возрастные границы начинаются в 55 лет и продолжаются до 90-100 и т.д. Естественно, ситуация пожилых должна изучаться без акцентирования внимания на болезнях и необходимости медицинской помощи.
     В то же время все больше врачей говорят о том, что представления о «каскадной или линейной утрате здоровья» с возрастом, устарели. Кто-то и вовсе остается практически здоровым, как и почему, до конца непонятно. Возникает необходимость в «трансляционной медицине», которая доводит знания о новых достижениях «науки старения» до лечащих врачей и населения.
     Необходима объективная, многомерная оценка здоровья пожилых людей, учитывающая неоднородность этой социальной группы. При этом следует обратить внимание, что проблемой является не старение само по себе, а тот патологический тип старения, который, к сожалению, является распространенным в России.
     Как было отмечено выше, понятие «роль больного» было введено Т. Парсонсом для обозначения ниши для индивида, убегающего от стрессов повседневности. Этот постулат приводит Т. Парсонса к признанию болезни девиацией, поскольку болезнь дисфункциональна для общества, как способ уклонения от выполнения социальных обязанностей.
     Здоровье Т. Парсонс рассматривает как «символический посредник, регулирующий человеческую активность и другие жизненные процессы, как ценный социальный товар, существенный ресурс индивидуальных достижений и ровного функционирования общества» (Парсонс, 2005). При этом статус больного влияет на его отношения с социальной группой, а также на отношение к нему общества в целом. Доказательством наличия «роли больного» Т. Парсонс считал «существование ряда институциональных ожиданий, соответствующих мнений и санкций».
     Находясь в «роли больного», человек имеет право по возможности не выполнять обычные социальные роли и не быть обвиненным в своей болезни; а также обязан стремиться как можно быстрее поправиться и следовать профессиональным советам врача. «Роль больного» на время обеспечивает человеку освобождение от ответственности, «он находится в положении, при котором о нем нужно заботиться». Таким образом, приобретение «роли больного» может привести либо к необходимости заботиться о здоровье, либо к стремлению сохранить данную роль, потому что индивид находящийся в подобном состоянии, имеет определенные выгоды и привилегии.
     Проблема сохранения здоровья населения в России является весьма острой, особенно это касается мужчин, чья продолжительность жизни низка, а смертность от неестественных причин увеличивается. Как показывают исследования, на здоровье человека существенное влияние оказывают различные факторы: социальные, политические, экономические, экологические, психологические. Взаимодействуя между собой и усиливая влияние друг друга, они при определенных условиях могут нанести ощутимый вред здоровью
     Действительно, «многие тенденции развития общества не ориентированы на поддержание нормальных функций человеческого организма. Неблагоприятные сдвиги в здоровье зачастую связаны с низкой гигиенической, валеологической, экологической грамотностью, а также с поведенческой пассивностью» (Ковалева, 2008:181). И если речь идет о пожилых, можно сказать, что в ситуации их лечения сталкиваются тенденция медикализации старости и неопределенность возможностей биоконтроля над ней (Смолькин, 2014).
     Образ жизни - важнейший фактор, оказывающий влияние на здоровье в любом возрасте. Под этим понимается «устойчивый, сложившийся в конкретных общественно-экологических условиях способ жизнедеятельности человека» (Рубцов, 2005: 18). Ведя тот или иной образ жизни, индивид может наносить непоправимый вред или, наоборот, приносить пользу своему здоровью. Это может определяться как внешними факторами, так и жизненными установками. К сожалению, у российских пенсионеров не сформированы навыки ведения здорового образа жизни, в «заботе» о своем здоровье они привыкли пассивно полагаться на институт здравоохранения, а не на свои собственные силы.
     Видимо, под здоровьем они привыкли понимать «такое состояние наших органов, когда они все «помалкивают», по крайней мере, на протяжении каких-то периодов нашей жизни» (Дюпюи, 2006: 22). Так, по данным О. Белоконь, «только 33% старых людей стараются получить информацию о проблемах здоровья в их возрасте, причем активность в этом проявляют в основном пожилые женщины. Заслуживает внимания тот факт, что у преобладающего большинства старых людей отмечается очень низкая удовлетворенность своим самочувствием» (Белоконь, 2008: 75).
     Влияние системы здравоохранения на риски здоровья многие эксперты оценивают как наименее значимое, но большинство жителей России определяет здравоохранение как важнейший институт заботы о здоровье. Показателен тот факт, что в опросах общественного мнения здоровье неизменно выходит на одно из первых мест среди жизненных ценностей, правда, если вопрос открыт, и можно называть любые ценности, о здоровье мало кто вспоминает. Известный социолог Л. Дробижева свидетельствует, что «здоровье воспринимается россиянами как ценность инструментальная: оно нужно не само по себе, а потому, что без него не возможно достигнуть более привлекательных вещей - хорошего образования, работы, успеха у противоположного пола и т.д.» (Дробижева, 2004).
     Категория «здоровье» находится в тесной связи с категорией «адаптация». «Связь заключается в том, что здоровье рассматривают как форму приспособления организма человека к условиям окружающей среды, взаимодействие с ней на основе всех уровней адаптации» (Ковалева, 2008: 182). Также подчеркивается, что «здоровье - автономная личная способность подчинять себе условия собственной жизни, приспосабливаться к неожиданным изменениям в окружающем мире и при необходимости избегать той среды, которая оказывается непригодной для жизни, (цит. по: Дюпюи, 2006: 16). В свою очередь современный мыслитель А. Иллич, отмечая связь адаптации и здоровья, определял последнее, как «способность адаптации человека к неблагоприятным генетическим, климатическим, химическим и культурным следствиям экономического развития». Он, критически анализируя власть экспертов-вра- чей также подчеркивал важность уверенности в себе, в своих силах и способности справиться с болезнью (lllich, 1976).
     В каждой стране с учетом своих социально-экономических и национальных особенностей разрабатывается и создается инфраструктура медицинской помощи и системы формирования здорового образа жизни, а также контроля и за ее деятельностью, и за конечным результатом - здоровьем населения. И здесь нельзя не учитывать роль самосохранительного поведения как фактора, обуславливающего состояние здоровья. По мнению ряда исследователей, основная проблема самосохранительного поведения заключена в несоответствии - между сознанием и поведением. Зачастую индивиды имеют потребность в здоровье, однако она не осмыслена применительно к конкретным обстоятельствам, т. е. потребности индивида не реализуются в его поведении.
     «Самосохранительное поведение включает в себя внимание к собственному здоровью, способность обеспечить индивидуальную профилактику его нарушений, сознательную ориентацию на здоровый образ жизни» (Ковалева, 2008:183-184). Важнейшей де- терминантой мотивации личности на подобное поведение являются социальные ценности здоровья и здорового образа жизни, при этом они должны быть фундаментальными, а не инструментальными. Здоровье должно восприниматься как цель, а не как средство. Таким образом, поведение человека в отношении своего здоровья есть важный фактор, оказывающий влияние на физическое и психическое состояние.
     Медицинские институции заинтересованы в медикализации старости и старения, т.к. пожилые - это основной контингент потребителей медицинских услуг, обеспечивающий существование и работу медицинским структурам. В связи с этим, «медицина становится институтом власти, контролирующим жизнь людей и, в ряде случаев, этот контроль становится безнадзорным и приобретает угрожающие формы» (Власова, 2007:188). Развивая эту идею, следует вспомнить и слова А. Иллича, который говорил, что современная медицина, в своем стремлении усилить влияние над обществом, перестает осознавать свои пределы и пытается заменить собою религию.
     Власть современной медицины над обществом проявляется в навязывании представлении о том, что «только врач знает, что такое болезнь, кто болен и что необходимо делать. Снижается значимость жалоб самих пациентов, в результате чего не сам человек определяет, болен он или здоров, а врач» (Плавинский, 2006: 33). Будучи заинтересованной стороной, медики готовы любое состояние объявить болезнью, требующей лечения, в чем, на наш взгляд проявляется «власть экспертов» или «governmentality», по Фуко.
     Поэтому общество и, прежде всего сами пожилые люди, смотрят на себя как на жертв возраста, подверженных то одному, то другому заболеванию. Правда, пожилым людям свойственно любые жалобы облекать в соматизированную/телесную форму, а врач в свою очередь подыскивает для этого подходящую формулировку. Таким образом, врач и пациент играют роли, которые навязываются им социальным контекстом. В результате «пожилые люди начинают думать, что любое недомогание обусловлено нарушением внутри организма, а не является результатом здорового нежелания приспосабливаться к трудным условиям окружающей жизни» (Дюпюи, 2006:17).
     Тем самым патерналистские стратегии государства и медицинских институтов, на которых воспитано старшее поколение, облегчают отказ от активной жизненной позиции и лишают инициативы в преодолении болезни. Этот тезис подтверждают исследования алтайских социологов. По их данным, 53,8% опрошенных пожилых считают, что долгом общества по отношению к старикам является поддержка со всех сторон (материально, морально), 38,9% отмечают среди обязанностей общества - обеспечение пожилым спокойной старости, без проблем. Под этим долгом подразумевается, прежде всего, создание условий для комфортной жизни (Неваева, 2014).
     Не застревая на том, с какого возраста общество должно так поддерживать пожилых, все же выразим удивление, как во фраг- ментированном, неспокойном обществе можно поддерживать «комфортную жизнь» одной, причем многочисленной группы населения. И не приводит ли выдвижение таких утверждений-требований к росту напряжения в межпоколенческих отношениях?
     Но с другой стороны, общество само санкционирует ситуацию в которой «с любой проблемой можно обратиться в медицинское учреждение, поскольку многочисленная популярная медицинская литература, а также реклама лекарственных средств, тиражируют образы болезней, внушают мысли о возрастной неизбежности болезней и их фатальных последствиях» (Смолькин, 2007: 139).
     Многие ученые отмечают, что сегодня львиная доля буйно растущих медицинских расходов идет на диагностические и лечебные процедуры, эффективность которых, по меньшей мере, сомнительна. Особенно это касается все новых и новых обезболивающих, побочные результаты употребления которых все так же весьма неприятны. Но всплеск интереса к православию в нашей стране не привел к принятию важнейшей христианской ценности - терпения. Напротив, «терпение и смирение - совершенно нежелательные ценности, хотя бы по той простой причине, что они понижают доходы фармацевтических фирм, которые торгуют все более дорогими обезболивающими препаратами» (Косилова, 2014).
     Поэтому не стоит преувеличивать возможности современных медицинских технологий, ведь любое вмешательство может иметь и негативные последствия, погоня за здоровьем может привести к серьезным расстройствам и заболеваниям. Так, «в 1998 г. Институт медицины США выпустил доклад, в котором утверждалось, что от медицинских ошибок каждый год гибнет от 44 до 98 тыс. пациентов.
     По другим оценкам, приведенным в статье журнала Американской медицинской ассоциации (2003 г.) видно, что количество смертей, связанных с потенциально предотвратимыми причинами в больницах, значительно больше - 264 тыс. чел. за 2 года, что выводило здравоохранение на третье место среди причин смерти - после сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. Таким образом, только в США погибает столько человек, сколько гибло бы, если бы через день разбивался наполненный пассажирами «Боинг-747»». Примечателен также тот факт, что «в Великобритании с 1990 по 1995 от передозировки героина погиб 291 чел., а от передозировки транквилизаторов - 1810 чел.» (Плавинский, 2006: 30, 38).
     Выход из тупика зависимости от медицины заключается в том, чтобы менять представления общества, а главное - самих пожилых о том, что в пожилом возрасте человека обязательно настигнут болезни, слабость и недомогания. Норвежские исследователи Хаген и Мо после двадцати лет работы собрали доказательства того, что с возрастом не обязательно происходит ухудшение здоровья. Исследования они проводили с 1987 по 2008 гг. среди пожилых людей старше 67 лет в благополучной Норвегии с высоким качеством жизни, пенсиями и отличной системой здравоохранения и социального обслуживания.
     Полученные данные сравнивали с другими странами, менее благополучными в этом плане, и пришли к тому же выводу. Норвежцы отмечают возрастание продолжительности жизни и одновременное уменьшение количества пожилых людей (в том числе старше 80) с наличием болезней или инвалидности: «Ожидаемая продолжительность жизни без функциональной ограниченности или инвалидности возросла еще больше для обоих полов... Более того, пропорция оставшейся жизни в хорошем здоровье также выросла» (Мое, Hagen, 2011: 35).
     Так, в странах с нормальным, т.е. здоровым старением, например, Швеции, двое из трех людей 90-летнего возраста не нуждаются в посторонней помощи. Опираясь на данные исследований, изучающих здоровье населения, эксперты ВОЗ отмечают, что пожилые люди часто сталкиваются с особыми проблемами в плане физического и психического здоровья, которые необходимо признать, но за последние десятилетия здоровье лиц пожилого возраста улучшилось [Психическое, 2013].
     Современное общество, кажется, разобралось с тем, что не все пожилые заканчивают старческой сенильностью. Но теперь на повестке дня реалистичная оценка нуждаемости в уходе/заботе и возможностей как государства, так и коммерческого сектора в предложении стационарных и надомных услуг по уходу за пожилыми.
     Рост коммерциализации медицины бьет в первую очередь по пенсионерам, финансовые возможности которых очень ограничены (Воробьев, 2015). Дополнительные проблемы - проживание одиноких стариков в отдалении от медицинских организаций. В России несколько десятков тысяч населенных пунктов, в которых меньше 100 жителей, почти 25 тыс., в которых жителей меньше 10 человек. В основном это люди пожилого и старческого возраста, которые фактически лишены доступной медицинской помощи, да и возможности какой-либо социальной адаптации.
     Социальную адаптацию пожилых активно изучают социологи Алтайского университета, однако они не включают здоровье или доступ к медицинских услугам в стратегии социальной адаптации. С их точки зрения адаптация осуществляется через общественно- политическую активность, экономическое поведение, миграционное поведение, саморазвитие/самообразование, образовательные намерения, семейно-бытовые взаимоотношения, социальные взаимодействия.
       1 ГОСТ Р 12.3.047-98 Система стандартов безопасности труда. Пожарная безопасность технологических процессов. Общие требования. Методы контроля. М., 1998.
---------------

------------------------------------------------------------

---------------

------------------------------------------------------------

.......................