Закономерности выявления, исследования и использования стереотипов поведения, связанных с ложью с целью ее детекции в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений

     ВВЕДЕНИЕ
     Актуальность темы исследования.  Поисково–познавательная деятельность субъектов уголовного преследования в досудебном производстве имеет две взаимосвязанные стороны: правоведческую и следоведческую. И в стадии возбуждения уголовного дела, и в стадии предварительного расследования осуществляются собирание, оценка, проверка и реализация информации, необходимой для выявления, раскрытия, пресечения общественно опасных деяний с признаками преступлений и решения других правовых и криминалистических задач. Достоверной в уголовном судопроизводстве следует считать не просто информацию, соответствующую действительности, тому, как все было на самом деле, а лишь такие сведения, соответствие (адекватность) которых действительности не вызывает сомнений в силу их доказанности, установленное достаточными по объему, характеру и содержанию сведениями, полученными из других источников, информационная надежность которых не вызывает сомнения. Вообще говоря, уголовно–процессуальную деятельность, нацеленную на выявление и раскрытие преступлений, можно охарактеризовать как процесс собирания, накопления, проверки, оценки, передачи и реализации юридически и криминалистически значимой информации.
     Сравнительный анализ имеющихся в криминалистической литературе классификаций носителей информации позволил выявить относительно самостоятельные общие массивы (потоки) информации и тем самым создать предпосылки для определения основных направлений проверки данной информации, в том числе, и прежде всего с точки зрения устранения лжи, установления факта и степени его достоверности. Таких массивов три: 1) идеальная (личностная), т.е. содержащаяся в памяти потерпевших, свидетелей, подозреваемых и обвиняемых информация, переданная ими субъектам уголовного преследования вербальными или иными способами; 2) вещная (предметная) информация, полученная при осмотре и исследовании материально фиксированных следов отображений, следов веществ, орудий преступления, предмета посягательства и т.д., как неживой, так и живой, но не говорящей природы; 3) документальная, полученная при осмотре и исследовании документов и связанных с ними объектов (следов криминального воздействия на документ, орудий, материалов, других средств их изготовления, видоизменения, уничтожения и др.).
     При детекции лжи и проверке достоверности информационного материала в досудебном уголовном процессе реализуются самые различные допустимые средства (принципы, методы, технологии, методики, приемы, аппаратура, приборы и специальные знания). Речь идет как об идеальных средствах (идеях, понятиях, подходах, рекомендациях, приемах и т.д.), так и о людях, их возможностях, материальных, технических, технологических, информационных системах. В их круг включаются не только те средства, которые специально создаются для правоохранительных органов, но и другие, весьма разнообразные продукты, достижения, орудия труда, средства производства и контроля, создаваемые специалистами других областей науки и практики в интересах всего общества либо соответствующих отраслей экономики, в т.ч. оборонного комплекса. В необходимых случаях они могут быть использованы для целей уголовного судопроизводства.
     Информация проверяется в момент ее получения (например, путем постановки конкретизирующих и контрольных вопросов при допросе, получении объяснения, опросе), но чаще всего спустя какое–то время после ее получения логическим, экспериментальным, инструментальным путем. Таким образом, проверка достоверности информации, т.е. соответствие её истине, а можно сказать и отсутствие в информационном массиве ложных данных, как и любой иной процесс познания, протекающий в режиме активного целенаправленного поиска, включает в себя эвристические, аналитические, оценочные, прогностические и иные мыслительные начала, операции, моменты и, одновременно, различные способы реализации физической активности субъектов проверки и лиц, вовлекаемых ими в процесс информационного взаимодействия.
     Отдельные аспекты использования стереотипов поведения, связанных с ложью рассматривались Р.С. Белкиным, А.И. Винбергом, В.А. Образцовым, М.М. Гродзинским, А.И. Ковалевым, Г.Н. Мудьюгиным, Р.Д. Рахуновым, М.С. Строговичем, А.С. Шейфером, А.А. Эйсманом и А.Е. Ямпольским. Многие вопросы, связанные с феноменом лжи и её детекции, до сих пор остаются не изученными. Недостаточно внимания уделено их тактическому и процессуальному значению, а также их месту и роли в системе доказательств. Потребность в теоретической обоснованности указанных и некоторых других вопросов, связанных с уликами поведения, в частности, с детекцией лжи, а также их несомненное значение для практической деятельности органов расследования обусловили выбор темы исследования.
     Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в более глубокой разработке сущности и роли стереотипов поведения, связанных с ложью, выработке на их основе рекомендаций работникам органов предварительного расследования по выявлению лжи и использованию полученной таким образом информации для раскрытия и расследования преступлений, изобличения лиц виновных в их совершении. К задачам исследования относятся установление понятия лжи и её классификации, а также определение эффективных инструментальных и тактико–психологических методов и средств её детекции.
     Объектом исследования являются стереотипы поведения, связанные с ложью в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, а также следственная и судебная практика.
     Предметом исследования являются закономерности выявления, исследования и использования стереотипов поведения, связанных с ложью с целью ее детекции в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений.
     Методологическую основу исследования составляют положения материалистической диалектики. Изучена и критически осмыслена в аспекте рассматриваемых вопросов литература по криминалистике, уголовно– процессуальному праву, философии, логике и теории оперативно–розыскной деятельности. Для решения поставленной задачи использовались следующие методы: теоретического анализа, единства логического и исторического; моделирования; анкетирования и др.
     Выводы и предложения, содержащиеся в работе, основаны на нормах Конституции РФ, уголовного, уголовно–процессуального законодательства, криминалистики. Анализу подверглась следственная, экспертная и судебная практика.
     Научная новизна исследования. Проведенные исследования проблемы позволяют выявить наиболее адекватное современности понятие лжи, её классификацию, определить перспективы развития методов и средств детекции лжи. В литературе советского периода сложилось негативное отношение к инструментальным методам диагностики состояний проходящих по делу лиц, могущих иметь уликовое значение. Между тем в последнее время взгляды на полиграфологические методы и их использование в оперативно–розыскной и следственной практике начинают меняться. Это открывает новые, ранее не исследованные возможности в области детекции лжи и использования полученной таким образом информации.
     Научная и практическая значимость работы заключается в разработке системы рекомендаций по выявлению, собиранию, исследованию и оценке улик поведения, связанных с ложью.  Результаты работы могут быть использованы при уточнении языка науки, для выполнения более объемных исследований по аналогичной или близким темам, совершенствованию нормативной базы, на практике для повышения эффективности деятельности по раскрытию и расследованию преступлений и выполнения экспертных исследования, а также в образовательной деятельности юридических вузов и учебных подразделений правоохранительных органов при изучении криминалистики, в системе повышения квалификации следователей, оперативных работников, специалистов– криминалистов, экспертов.
     Структура и объем работы. Структура работы обусловлена целью, задачами и логикой исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.
      

     ГЛАВА 1
     
     1. ПОНЯТИЕ И КЛАССИФИКАЦИЯ ЛЖИ
     
     
     §1. Понятие и классификация лжи
     Ложь – одно из тех негативных явлений, которая неизбежно присутствует в процессуальной деятельности. Источниками лжи являются чаще всего подозреваемые, обвиняемые и свидетели. Однако, иногда лгут и потерпевшие, а также эксперты. Таким образом, в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений возникает необходимость эффективного определения лжи и борьбы с нею.
     Прежде всего, необходимо определиться с понятием и типологией лжи. Философский словарь так определяет это явление: «ложь – искаженное отражение действительности, такое познавательное содержание, которое не соответствует природе вещей»1. Причем ложь бывает сознательной, преднамеренной (дезинформацией), и непреднамеренной (заблуждением). Тем не менее, определять необходимо оба вида лжи, несмотря на то, что во втором случае детекция лжи затруднена в связи с отсутствием у субъекта её психофизиологических проявлений.
     Кроме того, в литературе встречаются и иные, более подробные классификации лжи2. Так, помимо различий между самоориентированной ложью и ложью, ориентированной на других, обычно проводится различение между явной (откровенной, грубой) ложью, преувеличением, и тонкой ложью. Явная ложь (также называемая фальсификацией) – это полная ложь – ложь, при которой сообщаемая информация совершенно отлична или диаметрально противоположна истине. Виновный подозреваемый, отрицающий всякую причастность к совершению преступления, высказывает явную ложь. Исследования показывают, что большинство случаев лжи (65–67%) относятся к явной лжи.
     Преувеличение – это ложь, при которой сообщаемые факты или информация превосходят истинные данные. Люди могут преувеличивать свое сожаление о том, что опоздали на встречу с другом, могут приукрашивать свое раскаяние в том, что совершили преступление, на полицейском допросе или представлять себя как более прилежного работника, чем на самом деле, в интервью при приеме на работу.
     Тонкая ложь предполагает буквальное сообщение истины, но направленное на то, чтобы ввести кого–либо в заблуждение. Другой тип тонкой лжи включает сокрытие информации путем уклонения от ответа на вопросы или упущения имеющих отношение к делу деталей.
     Другое различение может быть проведено при обращении внимания на сложность и последствия лжи. Некоторые виды лжи сложнее совершить, чем другие. Например, ложь является более сложной, когда у другого человека есть некоторые свидетельства в пользу того, что данный человек лжет. Ложь также труднее совершить, имея дело с подозрительным человеком. Наконец, совершить ложь легче, когда у лжеца есть возможность подготовить свою ложь. Кроме того, последствия изобличения во лжи далеко не всегда одинаковы.
     Классификация на основе сложности лжи и ее последствий полезна, потому что лжецы ведут себя по–разному в различных ситуациях. Иными словами, лжецы демонстрируют различные формы поведения, когда совершаемая ими ложь является сложной и когда она является простой, кроме того, их поведение также различается в зависимости от того, насколько для них важно то, относительно чего они лгут.
     Индивидуальные различия, связанные с ложью. Специалистами не было обнаружено различий, касающихся частоты сообщения лжи, но был отмечен факт, что мужчинам и женщинам более свойственны различные типы лжи. Мужчины чаще прибегают к самоориентированной лжи, тогда как женщины – ко лжи, ориентированной на других, особенно при общении с другими женщинами. В разговорах между двумя женщинам почти половина сообщаемой лжи относилась к категории ориентированной на других.
     Женщины выражают больше позитивных чувств, чем мужчины, прежде всего преувеличивая достоинства тех аспектов, которые им действительно нравились. Результаты исследований показали, что женщины чаще говорят ложь, ориентированную на других, чем мужчины. Наблюдается факт, что склонность женщин чаще использовать ложь, ориентированную на других, присутствует уже в раннем детском возрасте.  
     Известен также тот факт, что в процессе взаимодействия с другими людьми женщины, как правило, более открыты, доверительны и склонны выражать эмоциональную поддержку, чем мужчины. В результате как женщины, так и мужчины более положительно отзываются о разговорах с женщинами, чем с мужчинами. Однако тот факт, что женщины используют больше лжи, ориентированной на других, чем мужчины, – то есть склонны к более частым и более лестным комплиментам, а также избегают говорить вещи, которые могут задеть другого человека, – также может являться одной из причин вышеупомянутого феномена.
     Наконец, существуют свидетельства того, что мужчины и женщины по–разному ведут себя, когда лгут. Говоря ложь, женщины чувствуют себя несколько более дискомфортно, чем мужчины. Для женщин ложь оказала более негативное воздействие на взаимоотношения с лжецом, чем для мужчин, и женщины чаще, чем мужчины, вспоминали о таких случаях.
     Возрастные различия. Дети начинают говорить ложь, ориентированную на других, в самом раннем возрасте. Дети также замечают, что окружающие (например, их родители) говорят такую ложь, и начинают подражать их поведению.
     Черты личности и ложь. Результаты научных исследований свидетельствуют о том, что различные типы людей по–разному ведут себя при совершении обмана. Выделяются четыре различных типа людей, которые называются манипуляторами, актерами, общительными людьми и адаптаторами.
     Манипуляторы. Манипуляторы – это люди, набирающие высокие оценки по шкале макиавеллизма или социальной приспособленности – они часто используют самоориентированную ложь, склонны настаивать на своей лжи, когда их слова оспаривают, вынуждая сказать правду, не чувствуют себя дискомфортно, когда лгут, не находят лгать сложным с когнитивной точки зрения, относятся к окружающим цинично, мало заботятся об общепринятых моральных нормах и открыто признают, что они готовы лгать, обманывать и манипулировать людьми, чтобы получить то, что хотят. В сфере межличностных отношений манипуляторы коварны, но отнюдь не глупы. Они не эксплуатируют других, если жертва может отомстить, и не обманывают, если им грозит разоблачение. В разговорах они склонны доминировать, однако при этом кажутся ненапряженными, способными и уверенными в себе. Как правило, их любят больше, чем людей, не так хорошо владеющих навыками манипуляции, и предпочитают в качестве партнеров.
     Актеры. Некоторые люди более искусны в регулировании своих вербальных и невербальных форм поведения, чем другие. Эту способность описывают следующие четыре конструкта: эмоциональный контроль, социальный контроль, исполнительность и социальная экспрессивность. Эмоциональный контроль означает способность регулировать свои эмоциональные сигналы и невербальные проявления (то есть способность скрывать свои истинные чувства – например, умение сохранять невозмутимый вид, даже будучи расстроенными). Социальный контроль включает способности к ролевой игре, контроль над вербальным поведением и навыки самопрезентации. Если актерская игра описывает способности к ролевой игре, то социальная экспрессивность включает навыки вербального выражения своих чувств и владения речью. Очевидно, что обладание всеми этими навыками помогает обманывать других. По сравнению с не–актерами, актеры упорнее настаивают на своей лжи, когда она подвергается сомнению, чувствуют себя более комфортно, когда лгут, и делают это с большей легкостью.
     Общительные люди. Учитывая факт, что ложь совершается в контексте повседневных социальных взаимодействий, разумно предположить, что те, кто находит большее удовольствие в социальных взаимодействиях, являются более искусными лжецами. Социальная жизнь особенно привлекает экстравертов и общительных индивидов. Экстраверты любят находиться в обществе других людей, не застенчивы и уверенно чувствуют себя в социальных взаимодействиях. Общительность означает стремление к принадлежности какому–либо сообществу и предпочтение компании уединению. С другой стороны, некоторые люди, как правило, сдержанно ведут себя на людях. Это происходит либо потому, что они предпочитают оставаться в обществе самих себя и сосредоточиваться на собственных мыслях и переживаниях, касающихся только их лично, либо потому, что они склонны к социальной тревожности (то есть испытывают дискомфорт в присутствии других) или застенчивы (в частности, чувствуют неловкость и напряжение в обществе других). Различия в степени социальной вовлеченности оказывают влияние на уровень развития навыков обмана. Общительные люди лгут чаще, чем замкнутые, чувствуют себя более комфортно, когда лгут, и дольше настаивают на своей лжи.
     Адаптеры (приспособленцы). Люди, испытывающие тревожность и неуверенность в социальных взаимодействиях, не обязательно избегают лжи. Некоторые индивиды с высоким общественным самосознанием и ориентированные на других справляются со своей неуверенностью особыми способами, а именно путем собственной адаптации к другим людям. Эти «адаптеры» испытывают сильную мотивацию производить положительное впечатление на других. Адапторы чувствуют себя достаточно непринужденно, когда лгут. Они упорнее настаивают на своей лжи, когда ее оспаривали, чувствуют себя более комфортно, когда лгут, и лгут с меньшим трудом.
     Ложь имеет сложную роль в повседневных взаимодействиях. Общепринятое представление о том, что лгать всегда плохо, с очевидностью не соответствует действительности. Общение между людьми стало бы дискомфортным, а фундамент социальных взаимодействий легко мог бы быть разрушен, если бы люди все время говорили друг другу правду. Манипуляторы часто лгут, однако именно их предпочитают в качестве партнеров. Общительные люди считаются обладающими развитыми социальными навыками, хотя они нередко прибегают ко лжи. Считается, что социально замкнутые люди несколько неловко чувствуют себя в социальных ситуациях, возможно, благодаря тому факту, что они честны. Такие индивиды, в отличие от других людей, редко льстят окружающим. Однако, в процессе установления истины в судопроизводстве ложь, разумеется, недопустима.
     Кроме того, ложь различают по характеру, формам проявления и целям, которые преследуются теми, кто использует ее в качестве орудия борьбы с правосудием. Опасна любая ложь: большая и малая, явная и тайная, примитивная и ухищренная. Но особую опасность представляет ложь неразоблаченная, от кого бы она не исходила. В этом случае она может нанести весьма ощутимый вред правосудию, делу установления истины, принятию правомерных решений в уголовном процессе.
     В общежитейском смысле, ложь – это неправда, вымысел. Лгать – значит скрывать правду, искажать действительное положение вещей и состояние дел.
     В отечественной криминалистике выделяют два типа лжи3
     а)         пассивная ложь, что выражается в непередаче сведений, которые известны (умолчание);
     б)        активная ложь, т.е. сообщение заведомо ложных сведений.
     Пассивная ложь бывает полная и частичная. К пассивной лжи относится и запирательство. Активная ложь подразделяется на: а)     ложь, целиком состоящую из вымысла; б)       частичную ложь (соединение элементов правды с элементами лжи).
     Ложь, базирующаяся на подтасовке фактов, формируется путем: – исключения отдельных элементов события; – дополнения реального события вымышленными элементами; – перестановки отдельных элементов события во времени и пространстве.
     Криминалистическая интерпретация этих понятий предполагает дачу заведомо ложных показаний по поводу тех или иных обстоятельств, подлежащих установлению.
     Ложные показания могут быть даны в силу заблуждения. Однако заведомо ложные показания всегда являются разновидностью активной, преднамеренной лжи. В этом случае имеется в виду сообщение следствию или суду ложной информации с целью обмануть допрашивающих, ввести их в заблуждение.
     По своему характеру (направленности) ложные показания могут быть: – оправдательными; – обвинительными; – одновременно  обвинительными   в  отношении  одних  и оправдательными в отношении других лиц;  – нейтральными (например, сообщение ложных сведений о преступлении, которое не совершалось, без указания на конкретное лицо, якобы совершившее это преступление).
     В основе непреднамеренной лжи могут лежать самые различные причины, обусловленные психическими, физическими, логическими факторами (преклонный возраст, травмы головы, отрицательно сказывающиеся на процессе правильного восприятия, сохранения, воспроизведения информации, низкий образовательный и интеллектуальный уровень, приводящий к ошибкам в посылках, к ошибкам в отношении тезиса, в аргументации и т.д.).
     Для преднамеренного лжесвидетельства характерны иные основания. Заведомо ложные показания чаще всего даются для того, чтобы:
     а) помочь виновным лицам избежать уголовной ответственности;
     б) смягчить вину обвиняемого (подсудимого);
     в) преувеличить вину лица, подлежащего привлечению или привлеченного к уголовной ответственности;
     г) оговорить невиновного в совершении преступления, к которому он не имеет никакого отношения, либо оговорить его в совершении мнимого, несуществующего преступления.
     С психологической точки зрения, процесс формирования заведомо ложных показаний предполагает последовательное прохождение следующих стадий:
     1) восприятие истинного события;
     2) запоминание и осмысление этого события;
     3) осознание цели сообщения ложных сведений и последствий данного акта;
     4) переработка воспринятого и создание мысленной модели        задуманного лжесвидетельства;      
     5) удержание в памяти моделей ложных показаний построение модели процесса их сообщения на допросе;
     6) воспроизведение ложных показаний на допросе.
     Причины, порождающие ложные показания свидетелей и потерпевших:
     - воздействие, которое они испытали со – стороны заинтересованных лиц (просьбы последних, уговоры, подкуп   шантаж и т.д.);
     - болезненное состояние психики;
     - личная заинтересованность в исходе дела;
     - намерение избежать нежелательного обременительного участия в уголовном процессе;
     - нежелание помогать правоохранительным органам в установлении истины из–за негативного отношения к их работе, конкретным работникам.
     В генезисе лжи существенную роль играют эмоции человека: страх, гнев, злорадство, зависть, тревога, надежда, отчаяние и прочее.
     В качестве мотивов лжесвидетельства могут выступать корыстные побуждения, ложно понятые интересы коллектива, чувство товарищества, попытка самоутверждения таким способом и т.д.
     Причины лжесвидетельства подозреваемых, обвиняемых:
* намерение уклониться от ответственности и возмещения        причиненного вреда;
* намерение смягчить ответственность, сохранить нажитое        преступным путем имущество, иные добытые незаконно блага, права, преимущества;
* воздействие на допрашиваемых со стороны других заинтересованных в ложности показания лиц.
     Делается это из:
     а)   опасения, что признание вины может изменить в худшую сторону судьбу допрашиваемого и его положение в обществе, повредить собственной репутации, причинить иной вред себе и другим людям;
     б)   желания отомстить соучастнику или иным лицам;
     в)   боязни мести со стороны соучастников, других заинтересованных лиц;
     г)   корыстных побуждений или соображений получения иной выгоды.
     Ложь имеет не только словесное оформление, проявляется не только в вербальном общении, но и четко прослеживается в самых различных невербальных формах. Ложные показания, оговоры и самооговоры, ложные доносы и ложные алиби, фальсификации – все это ядовитые ягоды тлетворного поля лжи.
       Так, например, характерны признаки лжи допрашиваемого. Версия о том, что допрашиваемый (свидетель, потерпевший, подозреваемый, обвиняемый), несмотря на его уверения в правдивости своих показаний, сообщает ложные сведения, может быть построена на основе установления и анализа следующих обстоятельств:
? сообщения допрашиваемым лицом различных сведений по одному поводу;
? неопределенности, некорректности сведений, содержащихся в показаниях;
? наличия совпадений в мельчайших деталях показаний различных лиц об одном и том же;
? «проговорок» в высказываниях, указывающих на отрицаемую допрашиваемым лицом осведомленность в обстоятельствах события, по поводу которого оно допрашивается;
? бедности эмоционального фона показаний (схематичность, безликость, бледность показаний);
? упорного подчеркивания допрашиваемым своей добропорядочности и незаинтересованности в исходе дела;
? уклонения допрашиваемого от ответа на прямой вопрос;
? сокрытия очевидных фактов, которые не могли быть неизвестны допрашиваемому лицу.
     Каждое из перечисленных обстоятельств может рассматриваться в качестве признака лжи допрашиваемого. Это, однако, не значит, что взятое само по себе то или иное обстоятельство во всех случаях одинаково свидетельствует о лжи. Возможны и иные объяснения того, что в словах и других проявлениях активности допрашиваемого насторожило следователя. Поэтому, чтобы исключить ошибку в распознавании лжи, следует ориентироваться на несколько взаимосвязанных, взаимодополняющих признаков. Причем ограничиваться при этом только соответствующими признаками сиюминутной речевой активности явно недостаточно. То, что воспринимает следователь на вербальном уровне в данный момент, необходимо сопоставить с известными ему данными об особенностях устной речи допрашиваемого лица в иных ситуациях, в формальной обстановке и неформальном общении, в условиях расследования и за его пределами. Точность диагностики существенно возрастает в том случае, когда результаты наблюдения за вербальными коммуникациями сравниваются с результатами наблюдения за протекающими синхронно невербальными коммуникациями подсознательного типа.
     
     §2. Теоретические и методические основы детекции лжи
      
     Человечеству с древнейших времен были известны методы и средства установления истины, которые находили свое отражение в нормах материального права (обычаях, ордалиях) и были основаны на эмпирических наблюдениях и интуитивном знании одного из фундаментальных механизмов психофизиологии, в основе которого находится объективно существующий психофизиологический феномен о взаимосвязи и взаимообусловленности эмоционально–волевой и физиологической сфер личности при воздействии на нее значимыми раздражителями.
     Однако только в конце XIX в. были заложены теоретические, естественнонаучные и технические предпосылки по использованию инструментальных методов психологической диагностики в раскрытии преступлений (К. Юнг, А. Моссо, Ч. Ломброзо). Результаты теоретико–прикладных исследований, проводимых в конце XIX – начале XX в. М. Вертгеймером, Э. Фэрри, Г. Мюнстербергом, В. Бенусси, Г. Бартом, В. Марстоном, Д. Саммерсом, Д. Ларсоном, Л.Килером и другими, свидетельствуют о создании естественнонаучных, технических и методических основ по применению инструментальных психофизиологических методов в раскрытии преступлений. Одновременно с появлением полиграфа в качестве технического средства и составной части инструментального психофизиологического метода, способствующего установлению истины по уголовным делам, возникли проблемы законности и этичности его применения. Эти проблемы дискуссируются и по настоящее время.
     Результаты теоретико–прикладных исследований, проводимых с конца XIX и до конца XX в. в России и СССР И.Р. Тархановым, В.М. Бехтеревым, А.РЛурия, Б.Г. Розовским, Л.Г. Ворониным, П.В. Симоновым, Г.Г. Андреевым, Г.А. Злобиным, С.А. Яни, А.А. Заничевой, И.Е. Быховским, А.Ф. Возным, П.И. Гуляевым, А.А. Закатовым и другими учеными, свидетельствуют о научной обоснованности и эффективности применения инструментального психофизиологического метода выявления возможно скрываемой информации с использованием полиграфа в раскрытии преступлений.
     Событие преступления, преступные действия правонарушителей отражаются в материальном мире в виде материальных и идеальных следов (в виде мысленных образов, отраженных в сознании конкретных субъектов), поэтому следы преступлений не могут быть рассмотрены в изоляции от человеческой психики, особенностей его интеллектуальной, эмоциональной и волевой сфер. Благодаря своему аффективному характеру преступление порождает сильное эмоциональное возбуждение, что способствует сохранению воспоминаний о совершенном преступлении в памяти лица, участником, очевидцем которого оно являлось.
      Эмоциональное возбуждение, которое опрашиваемое лицо пережило, можно искусственно активизировать в его сознании и зарегистрировать, предъявляя разнообразные значимые раздражители (вопросы, вещественные доказательства и т. п.), даже против воли субъекта ввиду того, что посредством центральной нервной системы осуществляется отражение внешних раздражителей в виде ее возбуждения и ответной реакции организма на предъявленные раздражители в виде изменений физиологических процессов.
     Эмоциональное возбуждение выражается в изменениях физиологических функций организма: электрической активности кожи, дыхания, частоты сердечных сокращений, артериального давления, плетизмограммы и т. д. и представляют собой психофизиологическую информацию, которую можно фиксировать и объективно измерять инструментальными методами. Регистрируя изменения функционирования определенных органов (физиологические проявления эмоционального напряжения), мы можем обнаружить соответственно и изменения в эмоциональной напряженности опрашиваемого. В связи с этим можно говорить о физиологических проявлениях эмоций, их субъективно–объективном характере.
     Принципиальная возможность получения от человека достоверной информации обусловливается тем, что, несмотря на всеобщее, неотъемлемое свойство материи изменяться, изменению (забыванию) подвергается не вся информация, а лишь эмоционально не окрашенная (не значимая для субъекта). Экспериментально доказано, что значимые раздражители (вопросы, предъявленные вещественные доказательства), воздействуя на идеальные отображения (мысленные образы), имеющие эмоциональную окраску, являются катализатором психической деятельности человека, активизируют процессы его памяти, которая благодаря обратной связи свои ответы выражает в виде изменений физиологических реакций. Эмоции находят проявление в физиологических показателях и, что характерно, эти показатели проявляются непроизвольно, против желания индивидуума. Одними из наиболее актуальных для человека являются факты совершения преступления или причастности к ним.
     Анализ речевых и неречевых форм поведения4.
     Речевую деятельность следует отличать от простого произнесения слышимых звуков. Последние могут быть невольными экспрессивными проявлениями, то есть не речью в собственном смысле. Это крики, восклицания, свист и т.п., но не слова или предложения. В них нет воли к коммуникации. О речевой деятельности можно говорить только в тех случаях, когда устанавливается связь между артикулированным словом и смыслом.
     Объективная речевая деятельность – это система санкционированных исторической традицией символов, используемых в качестве инструмента всеми, кто растет и развивается в сфере соответствующего языка. Речевую деятельность нужно отличать также от экспрессивных движений: невольных внешних проявлений психической жизни в формах мимики, интонации голоса, жестикуляции. Речевая деятельность есть обусловленное волей данного субъекта сообщение определенного объективного содержания, осуществляемое либо на языке жестов, либо путем произнесения слов.
     Анализ через синтез – это ведущее звено всякой мыслительной деятельности. Эта краткая форма анализа заключается в следующем: объект в процессе исследования включается во все новые связи и в силу этого выступает во все новых качествах, которые фиксируются в понятиях. Из объекта, таким образом, как бы вычерпывается все новое содержание, он как бы поворачивается каждый раз другой своей стороной, в нем появляются все новые свойства.
     Технология приема состоит в том, что процесс синтеза может проходить через весь процесс расследования. Каждое вновь появляющееся доказательство «примеривается» к той композиции доказательств, которая уже сложилась, это новое ищет свое место в системе.
     Следственное действие синтезирует в себе комплекс различных специальных криминалистических методов, поэтому представляется оптимальным рассмотреть эти методы в двух аспектах:
     а)   следственное действие глазами следователя;
     б)   следственное действие глазами участников следственного действия.
      Этот двуплановый подход к анализу следственного действия наиболее соответствует ситуации расследования, а, кроме того, само понятие оптимальности предполагает рациональное сочетание различных методов, результаты применения которых дополняют друг друга.
     Представляется необходимым применительно к проведению следственного действия продемонстрировать возможности методов многофакторного анализа, рефлексии, внутреннего диалога, социальной типизации, интерпретации речевых и неречевых форм поведения, экспресс–интерпретации субъективной оценки ситуации участником следственного действия, метода исследования позиций участников следственного действия и т.д.
     Следственное действие строится, как правило, на процессах межличностного и полифункционального общения. Даже такие «молчаливые» действия, как осмотр и назначение экспертизы, сопровождаются внутренними диалогами с лицами, причастными к расследуемому делу.
     Поэтому следственное действие – это, как правило, общение в диалоге, в смене ролей слушающего и говорящего. Причем этот диалог регламентирован нормами УПК, детально распланирован следователем, но, в то же время, глубоко вариативен – так многообразно его содержание и внешние формы. Рассмотрим метод интерпретации применительно к анализу процессов межличностного взаимодействия следователя с участником следственного действия.
     Подлинное познание личности основано на диалогическом проникновении следователя во внутренний мир своего партнера. В процессах речевого общения следователь и участник следственного действия постоянно оказывают друг на друга психическое воздействие, сообщают о своих психических состояниях, обмениваются самой разнообразной, часто неконтролируемой информацией. Особенно это относится к ситуациям, носящим экстремальный характер.
     Общение в процессе следственного действия осложняется еще и тем, что участники говорят не то, что думают, и при этом их внешняя речь сопровождается внутренней речью. Внутренний комментарий может оказывать воздействие более сильное, чем внешняя речь. Данное малоисследованное в криминалистике обстоятельство обязывает следователя расшифровать, декопировать внешние формы речевого и неречевого поведения участника следственного действия. Это может осуществляться не только интерпретацией (истолкованием) внешней речи участника следственного действия, всех внешне выраженных средств поведения, но и внутренними диалогами следователя с самим собой, с участниками следственного действия, за которого средствами внутренней речи от.......................