Устройство российского государства

     Устройство российского государства претерпело принципиальные изменения после крупнейшего политического события двадцатого века – Великой Октябрьской социалистической революции. Возникновение и устройство нового государственного аппарата как одного из главных элементов нового социалистического строя и нового Советского государства происходило согласно марксистско-ленинской идеологии на месте уничтоженного государственного аппарата Российской империи.
       Деятельность судебной системы, как и всего государства рабочих и крестьян, также определялась коммунистической идеологией партии большевиков, признававшей неизбежность классовой борьбы, что нашло отражение в Конституциях РФ 1918 и 1925 годов, определяющих характер Советского государства как «диктатуру пролетариата». Революционную борьбу, на неизбежность которой указывали партийные руководители большевиков, можно разделить на следующие периоды: 
* период борьбы со свергнутыми классами (октябрь 1917 г. по 1920 г.); 
* период борьбы с мелкобуржуазными элементами во время проведения нэп (1921-1929 гг.); 
* период борьбы с кулачеством как классом (1929-1933 гг.).
     Советский суд как неотъемлемый элемент единой и неразделимой власти Советов был провозглашён «орудием диктатуры пролетариата». Его задачей, кроме урегулирования всевозможных возникающих на практике конфликтов, было проведение политики Советского государства1.  
     Роль идеолога нового суда вполне заслуженно отводится В.И. Ульянову (Ленину). Имея юридическое образование и определенный опыт практической работы помощником присяжного поверенного, он, вполне естественно, уделял особо пристальное внимание революционным преобразованиям в сфере права и правосудия. При господстве социалистического строя и КПСС его считали основателем и основоположником учения о демократических принципах социалистического правосудия, критически не оценивая установки идеологического вождя.
     Сам же В.И.  Ленин в «Очередных задачах Советской власти» (апрель 1918 г.) обозначил положения о природе, организации и формах деятельности суда в условиях диктатуры пролетариата. Он отмечал, что суд, «орган власти пролетариата и беднейшего крестьянства», будет становиться заменой политики военного подавления и принуждения (каким являлся расстрел на месте) на управление. Выполнять эту роль, по утверждению В.И. Ленина, суд должен в соответствии с революционной совестью и социалистическим правосознанием2. В программе РКП (б) «О суде» была провозглашена замена судов прежнего устройства классовыми рабоче-крестьянскими судами. На пути к коммунизму через диктатуру пролетариата профессиональный суд и имперский суд присяжных заседателей, избранный по сословному признаку на основе жёстких цензов, должен заменить суд народный, состоящий из политически проверенных трудящихся граждан Советской России. У большевиков не было опыта построения судебной системы, основанной на диктатуре пролетариата, а в ленинских работах   содержались   лишь идейные установки, сводившиеся к уничтожению дореволюционной судебной системы, расчищая этим дорогу для настоящего народного суда, как подчёркивал В.И.  Ленин, обращаясь к III Всероссийскому съезду Советов. 
     Это подтверждают  первые государственные акты в области суда, которыми были отменены правовые нормы и которые содержали всего лишь принципы организации деятельности судебной системы и её основную структуру. Так, декрет СНК РСФСР о суде № 1 (издан 24 ноября 1917 г.), отменив все дореволюционные законы и упразднив прежние судебные органы, продекларировал всего лишь формирование новых народных судов и судов чрезвычайных - революционных трибуналов. В последующих законодательных актах, касавшихся судоустройства и принятых во время гражданской войны, нормы правосудия тоже не формировались, происходило уточнение только структуры и компетенции судебного ведомства. В основу судопроизводства был положен принцип «революционной совести».
     В обстановке диктатуры пролетариата в рамках марксистско-ленинской идеологии по части права постепенно начали формироваться разнообразные направления и концепции понимания и истолкования права. Различаясь внешне, внутренне они  одинаково  отрицали право и его реальную природу и значение, оправдывая диктатуру и её приказные нормы. Отрицая буржуазное право, они сообща и каждая в отдельности не принимали суть и смысл права  как такового в целом, одновременно выдавая за абсолютно  новое право положения пролетарско-коммунистической диктатуры.
     В.И.  Лениным подчёркивалось, что он и его товарищи по партии не признают внеклассовых судов. Позднее на это указывали и другие выдающиеся деятели советской юстиции. В частности, П.И. Стучка, видный представитель советской юридической науки, высказывал мысль о советском суде как средстве насилия с целью заставить меньшинство подчиниться классовой справедливости подавляющего большинства, проявляя свою классовую сущность до полного торжества пролетарской революции. Согласно его воззрениям, революционно-марксистское понимание права характеризуется: классовым характером всякого права; заменой формальной юридической логики революционно-диалектическим методом; материальными отношениями в обществе, являющимися базисом для интерпретации правовой надстройки (вместо объяснения правовых отношений, содержащихся в законе   или толкования правовых идей)3.
     Подобную мысль высказывал ещё один марксистский автор М.Ю. Козловский, определяя право, которое было сотворено в России после Октябрьской революции, как пролетарское право, смысл существования которого состоял не в «системе угнетения большинства меньшинством», а в том, что это было «средство подавления сопротивления меньшинства трудящимися классами»4.
     Народный комиссар юстиции СССР Н.В. Крыленко при вынесении приговора считал необходимым исходить из «правовых идей, свойственных авангарду правящего класса». На классово-пролетарский характер   советского суда, «именно как органа пролетарской диктатуры», указывал и видный советский государственный деятель А.Я. Вышинский в «Основах судоустройства Союза ССР и Союзных республик» 1924 г5. 
     В своей книге "Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий" (1924 г.) Разработчик нового советского права Е.Б. Пашуканис   несколько иначе реализовал классовую теорию применительно к праву. Книга содержала выдвинутую им меновую теорию права, сообразно которой право выражает рыночные меновые отношения товаропроизводителей. Е.Б. Пашуканис определяет классическое право   как явление, присущее буржуазному обществу, где развиты рыночные торговые отношения. Советское же право, является пережитком буржуазного права, отмирающего по ходу построения в СССР социалистического государства. Ученый-юрист отрицал не только надобность, но и вероятность построения в социалистическом обществе правовой системы, что приводило и к   отрицанию нужности правоохранительной системы, поскольку отпадёт надобность охранять права и свободы граждан6.
     До конца 1920-х гг. философия революционного правосознания и практика революционного права нового российского государства, руководствуясь мотивами революционной целесообразности, допускали возможность отступления от собственных юридических установлений. Большевики, используя эти категории, считали возможным для себя действовать в соответствии с собственными идеологическими представлениями. Партийные идеологи нашли в естественном праве народа на борьбу с угнетателями обоснование революционного права. Нормативную основу революционного права составляли секретные документы — партийно-правовые акты — программы, инструкции, директивы, превосходившие по своей значимости силу закона, обязуя судей соблюдать лишь внешние юридические формальности, добиваясь осуществления коммунистической идеологии7. 
     Отрицание права имело место до тридцатых годов, периода, когда произошло окончательное обоснование и оправдание необходимости права (теперь уже советского), и одновременно было найдено подтверждение несостоятельности теории об отмирании права по мере продвижения к коммунистическому обществу.
     Таким образом,  на начальном этапе истории советской судебной системы в правовой  сфере сочетались два процесса. В деле строительства социализма судебная система и право рассматривались с одной стороны как пережиток буржуазного прошлого, который постепенно исчезнет вместе с государством, с другой стороны признавалось, что суд служит  серьёзным инструментом партии и правительства в ходе построения нового строя и представляет, следовательно, большую практическую значимость. 
     Эту значимость подтверждает активная законотворческая деятельность большевиков с момента прихода к власти. В период с ноября 1917 г. и до конца 1920 г. были изданы: 
* Декрет о суде №1 от 24.11.1917 г., Декрет о суде №2 от 15.02.1918 г., Декрет о суде №3 от 13.07.18 г., 
* Положение о народном суде РСФСР от 30.11.1918 г.,
* Положение о народном суде РСФСР от 21.10.1920 г.
   Такая противоречивость влияла на формирование судебных органов, и власть рассматривала суд как государственную структуру. Он становился не только органом правопорядка, но и государственным институтом. Происходила попытка смоделировать новую структуру, хотя и по аналогии с дореволюционным судом, но с кардинальными отличиями: судебная и правоохранительная система сводились воедино. Показателен в этой связи, например, следующий факт: суд в юридической и законодательной литературе вплоть до 1990-х годов не рассматривался как самостоятельная структура, а понимался единственно как часть системы правоохранительных органов.
     Так как в 1920-е годы шло активное сращивание государственного и партийного аппаратов, то государственные органы превращались в   механизм для реализации решений и постановлений партии, поэтому с изменением курса политики государства происходило изменение задач органов суда.
      Исполнительные органы стали жёстко контролировать органы суда. В их непосредственном ведении и под контролем находилось всё, что касалось деятельности суда:  принципы формирования и функционирования,  вопросы организации, осуществления правосудия и кадровой политики.
     Министерство юстиции уже с 1917 года получило возможность проводить полную ревизию судов, в том числе ревизовать отдельные дела, а также влиять на карьерный рост судей и привлекать их к дисциплинарной ответственности и т.д., реализовав, таким образом, право административного контроля.
     Народный судья должен был действовать в полном соответствии с политикой партии и правительства,  так как  воспринимался частью государственного аппарата. По мысли А.Я. Вышинского, советский судья, решая стоящие перед ним задачи в соответствии с марксистско-ленинской теорией, являясь воспитанником своей партии и советского строя, зная и понимая политику своего государства, решая стоящие перед ним практические задачи, не должен допускать никаких отступлений от генеральной линии партии. 
     Деятельность суда строилась на новых принципах права, снижавших роль судебного профессионализма, так как допускалась выборность непрофессиональных судей из среды трудящихся самими трудящимися, последние имели возможность выступления в суде в роли обвинителя или защитника. Помимо прочего, при главенстве большевистского права не соблюдались принципы презумпции невиновности и независимости судей.
     Ко всему прочему, в дальнейшие годы суд  тесно сосуществовал с революционными трибуналами при явном стремлении последних расширить круг своих полномочий в ущерб суду. Об этом свидетельствует оценка НКЮ, согласно которой за 1920 год лишь 22,3% всех уголовных дел было рассмотрено местными народными судами, рассмотрение же остальных приходится на военные и революционные трибуналы и органы ВЧК8.
      При этом следует отметить, что, хотя некоторые авторы и считают трибуналы тоже судебными органами и механизмом осуществления правосудия, логичнее было бы утверждать, что они служили как раз  оружием «политической борьбы». Кроме того, особенностью советского «революционного» права являлось то, что включение в декреты и другие нормативные документы того периода неправового инструмента воздействия, обуславливая это потребностями революции, хотя на деле это 
Стало обоснованием и оправданием прямых насильственных действий, опиравшихся на «революционное правосознание».
     В результате создавалась ситуация, при которой суд превращался во второстепенный механизм осуществления правосудия и в начальный период своего развития не имел надлежащего законодательного оформления. Первыми законодательными нормами в сфере судоустройства были отменены ранее существовавшие, однако не сформированы новые законы, и этот процесс по причине слабости власти протекал медленно. По этой причине приоритет в структуре  получили революционные трибуналы, развивавшиеся на начальном этапе быстрее. 
     В такой ситуации при низком уровне законодательства и исключительно большой области вопросов, регулирующихся только  революционным правосознанием, степень профессиональной подготовки работников суда продолжала оставаться минимальной: чтобы осуществить правосудие им было достаточно только общего ознакомления с законодательством советской власти.
     Следовательно, революционное право, в соответствии с которым власть реализовывала свои цели, являлось основой функционирования советской судебной системы в 1920-е гг., а концепция революционной законности, правопорядок, признаваемый верховными органами пролетарской диктатуры целесообразным и общеобязательным, составлял 
теоретическую основу деятельности советской судебной системы в 1920-е гг. 
Для реализации новой экономической политики  было необходимо перейти от  революционного правосознания к нормативно-правовой системе с юридическими гарантиями, идеологической основой для чего послужила  концепция революционной законности, а созданные единая правовая основа и институты контроля (органы прокуратуры и т.д.) могли обеспечит её выполнение.
     Методы и пути развития судебных органов прямо отражали властное восприятие нэпа, не считавшего его положительным явлением.  Правительство, руководствуясь ленинской установкой на временность нэп, и изначально рассматривая её  лишь как продление непримиримой классовой борьбы и тактический манёвр большевиков, нацеливало суд на то, что частная собственность допускается  лишь в рамках дозволенного, очерченных властью. Власть чётко донесла, что развитие процессов, порожденных нэпом, будет происходить до тех пор, пока они соответствуют интересам государства, в противном случае, если появится разность в этих интересах, произойдет мгновенное их уничтожение9.
     Следовательно, закон не воспринимался в качестве объективной и неизменной меры всех вещей, а был представлен суммой определённых  норм для защиты интересов власти и ограничивался революционным правосознанием, которое, не прекращая своего существования, и восполняло правовые ниши. В период нэп судьи продолжали руководствоваться такой своеобразной нормой при трактовке состава преступления и в назначении меры наказания.
     Революционное правосознание ограничивали, но прекращали его существования  принятые в ходе судебного реформирования нормативные акты - Уголовный, Гражданский, Земельный кодекс, в которых оно получило своё отражение.
     Так,   Гражданским  процессуальным  Кодексом (ГПК) РСФСР, принятым ВЦИК РСФСР 10 июля 1923 г., были определены источники, на основании которых суд мог выносить свои решения:
* действующие узаконения и распоряжения высших органов государственной власти управления СССР и РСФСР; 
* постановления местных органов власти, изданные согласно их компетенции.
 	При их отсутствии следовало действовать согласно общим началам советского законодательства и общей политике рабоче-крестьянского правительства. 
     Как считали видные советские правоведы тех лет,  новые кодексы изначально не рассматривались как окончательные и полные источники права, тем самым подчеркивая временный характер самого советского права.
П. Стучка отмечал, что задача закона определить основной принцип сложившейся ситуации, «а остальное   - уже дело пролетарского суда»10.
     Руководствуясь большевистской идеологией, представлявшей характер права как нечто временное и вынужденное, партийные органы пренебрежительно относились  как к праву, так и к судебной системе, допуская  нарушения норм права и законов, оправдывая это «революционной целесообразностью». Подобная практика существовала до середины 1930-х годов, когда произошли значительные изменения не только в социальном, экономическом, но и политическом развитии страны. Существующая правовая большевистская система права перестала соответствовать целям, которые были поставлены руководством страны. Требовалась замена  прежней большевистской концепции права, новой, альтернативной.
     Отношение к праву и предназначению органов юстиции изменилось по нескольким причинам. Первой явилось фактическое завершение     периода коренного реформирования советского общества: достигнув требующихся целей по коллективизации сельского хозяйства и созданию индустриальной базы страны, правительство декларировало, что  позиции  социализма достаточно упрочены, фактически уничтожены классы, противящиеся его становлению. Исчезло социальное расслоение общества, сделав его более однородным. Проведённый анализ практического применения действовавших на тот период законов показал необходимость отказа от практики применения судебных репрессий, под которые в массовом порядке стали попадать простые колхозники и рабочие, составлявшие социальный фундамент, на котором строилось государство.  Таким образом, отпала необходимость в карательной политике, базировавшейся на принципах классового подхода, которая не требовалась в условиях социально однородного общества11.
     Второй причиной явилось то, что судебные органы, не обеспечив оперативное и неукоснительное соблюдение инструкций центра, снизили идеологический эффект от проведенных судебных репрессий, следствием чего стала потеря авторитета советского правосудия.
      Третья причина заключалась в том, что для общества одной идеологии требовалась несколько иная судебная система, которая бы пользовалась  поддержкой и доверием граждан и полностью контролировалась центральными властями. Чтобы реализовать это требовалась новая концепция права, которая стала активно разрабатываться с 1932 г. А уже с 1934 г. глава Прокуратуры РСФСР А. Я. Вышинский руководил её  постепенным применением.
      Таким образом, в этот период происходит отказ от базовых большевистских представлений о праве, когда получили официальное осуждение нигилистический подход к закону и идея о постепенном исчезновении права по мере строительства социализма. Советское право стало пониматься как особый исторический тип права, представляющий собой   совокупность норм, которые устанавливает  социалистическое государство, и выражающих  волю трудящихся масс во главе с рабочим классом, направляемых Коммунистической партией и охраняемых от нарушения принудительной силой государства. 
     Согласно новому курсу правовые нормы провозглашались основой создания государства, ужесточались меры уголовного наказания для трудящихся, ставилась задача повысить профессионализм судебно-прокурорского аппарата, обеспечив высокий уровень  юридической подготовки, повысив авторитет и престиж советского правосудия.
     Из всего вышесказанного можно сделать вывод о том, что за  период 1920 – 1930-х г. взгляды на право в новом социалистическом государстве  эволюционировали от полного отрицания необходимости права и отречения от достижений дореволюционного правосудия до отказа от основополагающих большевистских принципов построения судебной системы и создания концепции советского права. 
     Таким образом, произошла постепенная замена революционного правосознания законодательной нормой, но при этом сохранился подчинённый по отношению к идейно-теоретическим установкам власти характер права.
     
     1.2 Законодательство о советском судоустройстве базировалось на коммунистической идеологии. Большевики, руководствуясь марксистским учением и ликвидировав кроме институтов прокуратуры и адвокатуры все судебные структуры, существовавшие до революции, первым Декретом о суде (24 ноября 1917 г.) провозгласили создание местных судов на выборных демократических началах. В дальнейшем произошла их замена классовым лозунгом о «выборности судей из трудящихся только трудящимися», как было сказано В.И. Лениным  в программе РКП (б) о суде (февраль 1919г.)12.
     Построение советской судебной системы в 1920-х гг., когда срастались структуры государства и партии, базировалось на взглядах науки и пропаганды того времени о судебной системе и праве как буржуазных пережитках. Власть, только с начала 1930-х гг. признав необходимость права, но уже советского, все предыдущие годы придерживалась установки на исчезновение его после победы социализма. 
     Превратившись в государственную структуру, для решения политических задач партия большевиков использовала (среди прочих органов управления) и подконтрольную судебную систему, рассматривая вопросы её реформирования на  самом высоком уровне13. 
     Изменениям в судебной системе предшествовало принятие партийных решений, дававшим органам юстиции политические ориентиры по оценке текущей ситуации и указывавшие на их роль и значение в решении стоящих перед государством задач. В результате активной законотворческой деятельности по созданию послереволюционной судебной системы советская власть  за три первых года издала три Декрета о суде и два Положения о народном суде и учредила на их основе органы суда, приведённые в таблице (см. Приложение 1). 
     Таким образом, в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции под руководством ленинской партии  были выстроены судебные органы, сыгравшие значимую роль в разгроме противоборствующих сил. Но  формы и методы руководства советским правосудием,  господствовавшие в эти годы, стали неэффективны в мирное время. 
     Начало коренного преобразования существовавшего в Советской России   права совпало с завершением гражданской войны. Главной причиной были проблемы в экономике, связанные с разрушением в результате боевых действий предприятий страны, всеохватывающей централизацией управления народным хозяйством, негативным наследием военного коммунизма в 1918-1920 гг.  и множеством других факторов. 
     На X съезде РКП (б) в марте 1921г. было объявлено об осуществлении новой экономической политики, которая допускала существование в качестве частного предпринимательства мелких и средних торгово-промышленных предприятий. Это требовало разработки и введения новых норм права. В связи с этим Я.Л. Берман указывал, что переход к нэпу, предполагаемый государством, вызвал к жизни   частное право, необходимости расширения личных и имущественных прав, ограничения внесудебного преследования и повышения значимости суда14. 
     В условиях новой экономической политики перед судом ставилась комплексная задача: дать возможность существования капиталистических отношений и одновременно стать непреодолимым барьером, способным эффективно предотвратить и наказать любые злоупотребления нэпом. Все сферы жизнеустройства государства и общества должны были подвергнуться значительным изменениям в результате перехода к нэпу. И прежде всего реформированию подверглись правоохранительные и судебные органы Советской России.
     К началу 1920-х гг. в силу исторических особенностей периода в стране сложились две параллельные системы судебных органов: общие суды и революционные трибуналы для немедленного и жёсткого подавления противостоящих враждебных и оппозиционных сил. Постановлением НКЮ РСФСР от 16 сентября 1920г. вводились специальные суды и дежурные камеры, рассматривавшие неотложные уголовные дела в день задержания обвиняемого.
     Органами судебного управления являлись: в республике - Народный комиссариат юстиции (НКЮ) РСФСР, в губерниях - губернские отделы юстиции, в уездах - уездные бюро юстиции15. Судебная система 1920- 1921гг. представлена на схеме (см. Приложение 2).
      Введение новой экономической политики и ориентация на соблюдение закона диктовало условия, при которых существование ревтрибуналов является неоправданным. Следовательно, существующая система, частью которой они являлись, нуждались в немедленной трансформации, так как не могла сделать возможным решение возникших перед государством задач.
     Начало созданию централизованной судебной системы положило принятие 23 июня 1921 г. ВЦИКом декрета «Об объединении всех революционных трибуналов Республики»16. Декрет объединил существующие в стране системы трибуналов - гражданские, военные и транспортные. Далее произошло ограничение чрезвычайных органов власти: судебные органы становились теми государственными учреждениями, которые обладали правом проводить судебное разбирательство и выносить приговоры. После аннулирования   6 февраля 1922 г. Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией и её местных органов административными органами судебные полномочия были утрачены. Взамен ВЧК было создано Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД и политотделы на местах. 
     Далее началась непосредственная работа по пересмотру организации и функционированию судебных органов, потому что вновь создаваемым формам отношений в русле проводимых властью преобразований требовались выраженные в законе гарантии  и защита в суде. Чтобы разрешать неизбежно возникающие конфликты в сфере имущественных отношений требовалось установить твердые гражданские нормы. Если граждане и корпорации предполагали вступать в определенные договоренности с органами государства, то у них должна быть уверенность в сохранности своих прав. Для этого «судебные учреждения Советской республики должны быть подняты на соответствующую высоту»17.
     Таким образом, как уже указывалось выше, отношение государства к роли  и предназначению судов претерпело коренные изменения впервые после совершения революции.
     На первый план выходили экономические интересы  требовали создания гражданско-правовых норм, незнакомых советскому государству. Текущая политика государства требовала, чтобы в Земельном законодательстве предусматривалась возможность временной переуступки земли крестьянам. Интересы частных работников тоже должны были приниматься в расчет нормами трудового права. Однако существующая к 1921 г. судебная система РСФСР не была готова к воплощению в жизнь нового правового порядка, так как до этого момента в компетенцию народного суда входило решение  несложных уголовных дел – более значимые рассматривались ревтрибуналами, ещё часть – решалась во внесудебном порядке. Теперь же подведомственные этим органам дела должны были рассматриваться только в судебном порядке,  чему препятствовала недостаточная укомплектованность народных судов кадрами, вызывающими политическое доверие. Кроме этого тревогу вызывал децентрализованный характер судебной системы, что не могло способствовать проведению выбранного курса на жесткую централизацию. Становится понятно, что первостепенной задачей судебной реформы должна стать централизация судебной системы.
     В период перехода к новому экономическому укладу страны и качественному обновлению деятельности народного суда с февраля 1921 г. по декабрь 1921 г. Народным комиссариатом юстиции, центральным органом судебного управления, были подготовлены и приняты определившие в дальнейшем стержневые направления деятельности судов   нормативные правовые акты (постановления, декреты), регламентирующие различные стороны правоотношений. Согласно им   усиливалась ответственность должностных лиц за нарушение закона при продовольственной работе, обозначались меры борьбы с взяточниками и расхитителями государственного имущества и их пособниками. Отдельными декретами были определены  наказания за трудовое дезертирство, ложные доносы и контрабанду. Стоит отметить и значимость циркулярных распоряжений, с помощью которых комиссариат восполнял отсутствующие нормативные документы материального и процессуального права, что повышало эффективность деятельности судов. 
      Весомым вкладом в развитие уголовно-правовых отношений явились циркуляры. Так, Циркуляром от 1 апреля 1921 г. давалось распоряжение судебным органам пересмотреть (с целью уменьшения срока наказания до пяти лет)  все приговоры, по которым осужденные отбывали наказание более длительное время или бессрочно.  С помощью Циркуляра от 22 сентября 1922 г.  совершенствовалась организация порядка рассмотрения дел о дезертирах, предпринималась попытка решить проблемы, связанные с часто принимаемым нелепые формы (вынесение комбинированных приговоров) условным осуждением.
     Таким образом, вводимые властью нормы,  были планомерными шагами к последующей затем кодификации советского права, так как для дальнейшего стабильного функционирования государственного аппарата требовалась систематизация законодательства.
     В течение 1921 года продолжалась активная работа над созданием уголовного кодекса. В конце января 1922 г., завершив обсуждение проекта, Коллегией Наркомата было решено вынести его на рассмотрение   IV Всероссийского съезда деятелей советской юстиции, открытие которого состоялось 26 января 1922 г. Обсуждение проекта большим количеством делегатов, состоявшееся на секциях и пленарных заседаниях, завершилось принятием резолюции, принявшей проект за основу. В резолюции отмечалось, что проект - при том, что он нуждается в доработке,  исправлениях и дополнениях с учетом высказанных замечаний – «отвечает требованиям науки и практическим задачам переживаемого периода пролетарской революции»18. 
     После рассмотрения на майской (1922 г.) сессии ВЦИК IV созыва и окончательного редактирования Президиумом ВЦИК с 1 июня 1922 г. Уголовный кодекс начал   действовать  на всей территории РСФСР. Стоит отметить, что ст. 49 УК, применение которой оставлялось на усмотрение суда,  устанавливала уголовную ответственность за социальную угрозу, носителем которой он мог являться, но не за конкретный поступок. Таким образом, применение этой статьи за род занятий, связь с преступной средой, прошлое поведение широко допускало возможность судейского произвола.
     IV Всероссийский съезд деятелей советской юстиции, призванный выработать стратегию по осуществлению «большой революционной законности»19, каковой являлось укрепление правовых гарантий и новых устойчивых норм  пролетарской диктатуры, обсудил и обозначил   фундаментальные принципы функционирования прокуратуры как надзорного органа: строгая иерархия, централизация органов прокурорского надзора, её независимость от власти на местах, взаимодействие с общественностью. На  III сессии ВЦИК 26 мая 1922 года было принято Положение о прокурорском надзоре, исполнявшее роль закона и закрепившее за прокуратурой основные полномочия, одно из которых – поддержание обвинения в суде – сохранилось до настоящего времени20.
     В условиях нэпа, породившего разнообразие правоотношений (договорные отношения, правила ведения торговли, взыскание убытков и др.), неизбежно возникала  необходимость в юридической помощи, которую не могло оказать небольшое количество консультантов губернских отделов юстиции. Государство оказалось перед проблемой возникновения частной нелегальной практики, в результате чего  от государственного налогообложения уходили бы значительные денежные гонорары,  что для него экономически не выгодно. Ко всему прочему должный профессиональный уровень адвокатской практики мог быть сохранен только под государственным контролем, а введение адвокатуры, повышая авторитет советского суда, приближало суд к населению. Таким образом, с учетом экономической и политической необходимости, хотя и в противоречии с уровнем идеологии, были утверждены Положение об адвокатуре  (26 мая 1922 г.) и Положение о коллегиях защитников (5 июля 1922 г.)21.
     Наработки IV Всероссийского съезда юстиции, предложения губернских съездов, взгляды идеологов советского права легли в основу Положения о судоустройстве РСФСР,  утвержденного ВЦИК 31 октября 1922 г., с которого и берет начало судебная реформа. Первой статьей этого положения, действие которого распространялось на всю территорию Российской Федерации с 1 января 1923 г., определялась единая система судебная система: народный суд, губернский суд, Верховный суд РСФСР (см Приложение). 
	Новый механизм судоустройства отводил особую роль народному суду, как структуре, которая должна гарантировать соблюдение принципов законности и сдерживающим средством, исключающим злоупотребления нэпом. Численность народного суда согласно ст.14, определенная губернским судом, утверждалась губернским исполнительным комитетом и Народным Комиссариатом Юстиции РСФСР. Рассмотрению народным судом подлежали дела, определённые в части 1 статьи 81 и статьях 139-а и 215 - 227 УК  РСФСР и ряд других. Хотя народному суду и отводилась ведущая роль, но, по сути, он никогда не был доминирующим структурным механизмом не только из-за недостаточного профессионализма народных судей, но и из-за идеологических установок власти. Однако, в течение 1920-х гг. власть слала больше доверять народному суду, доказательством чего послужило расширение области подсудности народного суда. Этому немало способствовало учреждение дисциплинарного суда  при ВЦИКе и губернских дисциплинарных судов, которые действовали в количестве трех человек в течение одного года и назначались губернскими исполкомами (Положение о дисциплинарных судах  от 7 июля 1923 года)22. 
	Губернские дисциплинарные суды рассматривали дела о служебных недоработках должностных лиц губернских и уездных исполкомов, избираемых или утверждаемых губ исполкомом, руководящих работников предприятий, которые находились в ведомстве губернских советов народного хозяйства. Допущенные упущения в работе руководителями губернских исполкомов относились к подсудности Главного дисциплинарного суда. 
     Значимость дисциплинарных судов возросла в 1925 г. с принятием Циркуляра НКЮ РСФСР «О борьбе с нарушением революционной законности» (19 января 1925г.), Постановления ЦИК и СНК СССР «О революционной законности» (25 июня 1925г.), Положения о дисциплинарных судах (14 июня 1926г.). Эти документы возлагали на них защиту революционной законности, расширяя подсудность  и предоставляя им право самостоятельного привлечения к дисциплинарной ответственности тех, чья причастность к служебному нарушению выяснилась при рассмотрении дела23.
	С 1 февраля 1923г. Положением о НКЮ РСФСР (Постановление СНК РСФСР от 11.11.1939) закреплялись его полномочия как органа судебного управления, осуществляющего организацию, общее руководство, и инструктирование  судебных учреждений, которые действовали на  всей территории РСФСР. 
     Верховный суд РСФСР Положением о судоустройстве наделялся многочисленными полномочиями по контролю за деятельность судебных учреждений республики и являлся высшей судебной инстанцией РСФСР. С образованием ССР и принятием союзной Конституции ЦИК СССР 29 октября 1924 г. были приняты основы судоустройства Союза ССР и союзных республик, определившие союзные судебные о.......................