Краткая антропологическая, этнографическая и лингвистическая характеристика коренного населения Западной Сибири (телеутов и эуштинцев)

Оглавление 
Введение......................................................................................................................3
Глава 1. Обзор литературы
 1.1.Краткая антропологическая, этнографическая и лингвистическая характеристика коренного населения Западной Сибири (телеутов и эуштинцев)...................................................................................................................4
1.2. Фамилии как инструмент генетике...................................................................10
 1.3. Исследование фамилий у коренных народов Западной Сибири....................16
 Заключение ..............................................................................................................18Список литературы.................................................................................................19





















ВВЕДЕНИЕ
     Изучение генофондов коренного населения Западно Сибири имеет важное как теоретическое, так и практическое значение, поскольку его результаты могут быть применены в разных областях науки: в генетике, истории, этнографии, медико-генетическом консультировании. Наряду с этим популяционно-генетическое исследование коренного населения Западной Сибири особо актуально в связи с интенсивными миграциями, а также административно-демографическими изменениями на данный момент. В настоящее время для изучения генетической структуры  населения и факторов его микроэволюции используются генетические маркеры. Современная популяционная генетика человека располагает значительным арсеналом генетических маркеров — классических (генетико-биохимических, иммунологических, физиологических), квазигенетических (фамилии), молекулярно-генетических ( аутосомные, маркеры Y- хромосомы, маркеры мт-ДНК). Одним из маркеров, эффективно используемых в популяционной генетике являются фамилии. Об актуальности проблемы свидетельствуют многочисленные исследования, проводимые в этой области.
 Цели исследования: 
     Исходя из цели работы, было сформулировано несколько основных задач:
     1. Дать краткую  антропологическую, этнографическую и лингвистическую характеристику коренного населения Западно-Сибири: татар-эуштинцев и телеут;
     2. Рассмотреть применение фамилий в генетике человека.
     3. Проанализировать научную литературу по исследованиям фамилий у коренного населения Западной Сибири.
      
      
      

 ГЛАВА 1. ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ
             1.1.  Краткая антропологическая, этнографическая и лингвистическая характеристика коренного населения Западной Сибири (телеутов и эуштинцев).
      Телеуты и татары-эуштинцы в настоящее время являются малочисленными коренными народами Сибири. 
     Телеуты тюркоязычный народ Сибири, проживающий в Беловском районе (пп. Беково, Заречное, Новобачаты, Черта), Новокузнецком района  ( п. Телеут в районе Запсиба) Кемеровской области, а также Шебалинском районе Республики Алтай, Чумышком районе Алтайского края и в Новосибирской области (Функ, 1993). По  информационных данным Всероссийской переписи 2010 г., общая численность телеутов в России составляет 3000 человек, из них 2635 человек проживают Кемеровской области (www.gks.ru). Эту группу называют «бачатские телеуты»  по месту их основного проживания по берегам рек Большого и Малого Бачатов (Бачат — левый приток Ини, впадающей в Обь). Большая часть телеутов являются преимущественно сельскими жителями. Согласно данным А. М. Лебедева (2004), возрастно-половая структура телеутов характеризуется разным удельным весом представителей того или иного поколения в общей совокупности популяции. 
     Вопросы изучения происхождения и этнического состава телеутов нашли отражения в работах Л. П. Лопашова, Е. А. Батьянова, Л. П. Потапова. Основная часть исторических сведений была собрана и в значительной части опубликована Г. Ф. Миллером, этнографические же материалы наиболее полно были записаны Д. А. Функом , а А. П. Уманский впервые предпринял попытку краткого «монографического» описания телеутов. Ведут свое происхождение телеуты от местных "притомских" кыпчакско-кузнецких тюрок, а также от средневековых кочевников-скотоводов "теле", проживавших в Центральной Азии (Функ, 2005). Первое упоминание о телеутах в историчических документов  датируется 1601 годом. Исследователи считаю, что в XVII в. телеутов называли «белыми калмыками», положивших начало сложению самостоятельной бачатской группы телеутов. Кроме того, к отдельным группам телеутов применялись также термины теленгуты, теленгеты, кара-калмыки и телесы. В своих работах А. П. Уманский (1980) делает вывод, что главным районом кочевания  малочисленной группы "белых калмыков" является Верхняя  Обь и предгорья Алтая, где они интенсивно расселялись среди соседних народов и смешивались с ними. В XVII в. телеуты занимали значительную территорию от р. Ини и р. Уени на севере и до Телецкого озера на юге, от верхнего Чулыма на востоке и почти до Иртыша на западе. Со второй половины XVII столетия главным местом расселения телеутов стали долины Уската, где они жили вместе с «кузнецкими» татарами (Миллер, 1941). В Верхнем Приобье телеуты появились в конце XVII в. и кочевали до р. Чулыма, где часть их вошла в состав чулымских тюрок. С начала XVIII в. основным районам обитания телеутов постепенно становится Горный Алтай. В конце XIX - начале XX в. основным районом проживания телеутов становится средняя часть Кузнецкого округа по р. Большой и Малый Бачаты, Каргачату, Ускату, Каптельке и Томи. Другая же часть телеутов проживает по рекам Черга и Майма, который находятся Майминском и Шабалинском районах Горно-Алтайской автономной области.
      К началу XX в. выделяли несколько этнографических групп телеутов: бачатские, алтайские, томские и чумышские. Но к настоящему времени сохраняется бачатская группа телеутов, проживающая преимущественно в Кемеровской области. Остальные же группы подверглись сильной  ассимиляции со стороны алтайского и русского населения (Томилов, 1981).
     В формировании бачатских телеутов принимали участие пять крупных этнических общностей: теленет-сеоки, чедыбер-сеоки, тогулы-сеоки, ашкестым-сеоки, тюлберы-сеоки. Тюльберы - это немногочисленный народ, проживавших  в XVIII-XIX вв. на юге Кузнецкой котловины, а также в таёжных районах правобережья р. Томи. Часть тюльберов вошла в состав бачатских и томских телеутов.  Кроме этих перечисленных общностей, в состав  телеутов входили отдельные представители  других этнических групп, такие как абинцы, камлары, а также томские калмаки, ячинцы и др. (Тадыева, 1964; Усманов, 1980). Согласно работе И. Н. Тыбыковой (2015) с 1991 года телеуты были официально выделены в разряд самостоятельных народов. И в настоящее время они входят в состав коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. 
     Антропологический тип телеутов был описан в работах А. Н. Багашева, А. И. Ярхо, Д. А. Функа и др.. Так согласно современной классификации А. Н. Багашева (1998), телеуты относятся к североалтайскому антропологическому типу. Результаты антропологического обследования телеутов в работах Д. А. Функа (2005) свидетельствует о том, что эта группа имеет смешанный европеоидно-монголоидный облик и отличается от других тюркоязычных групп. Некоторые работы по этнографии народов Сибири позволяют говорить о большей степени близости этнографии и антропологии телеутов  с кумандинцами  и шорцами.
     По существующей лингвистической классификации язык телеутов большинством языковедов считается одним из южных диалектов алтайского языка и относится вместе с киргизким языком и южным диалектами алтайского языка к  киргизко-кыпчатской группе восточно-хуннской ветви тюрских языков (Баскаков, 1981). К настоящему времени сформировалась новая точка зрения, согласно которой язык телеутов рассматриваеться как самостоятельный объект исследования без предложенных диалектной пренадлежности к алтайскому языку.
      Другим немногочисленным, оставшимся коренным народом Западной Сибири являются татары-эуштинцы, входящие в  группу томских татар. Эуштинские татары, или же эуштинцы, считаются одной из главных тюркоязычных групп, живущих в Томском Приобье и хорошо известных благодаря русским письменным источникам. Благадаря работам Б. О. Долгих,  Волкова, Н. Ф Емельянова и др. многие вопросы этнического, антропологического и численного состава расселения татар-эуштинцев оказались достаточно хорошо изученными. Первым упоминанием об эуштинцах считаются известия австрийского посла  в Россию  Сигизмунда Гербештейн, которые относятся к первой четверти XVI в.. Так в  своем описании России С. Гербештейн сообщил, что место проживания народа  грустинцев локализуется в Томскогом Приобье. Уже А. Х. Лерберг (1819) отождествлял грустинцев с эуштинцами. Таким образом, первое упоминание о эуштинцев следует отнести к 1526 году.  В своей работе Н. Ф. Емельянов (1976) предполагает, что в XVII в. местами расселения эуштинцев были городки Евагин, Тигельдиеев, Горбунов, Енюгин. Предполагается, что первыми татарами, жителями Томска, основанного в 1604 г., были отдельные представители местных эуштинцев и чатов, принявшие русское подданство и образовавших группу служивых татар. В XVIII в. наблюдается переселения семей эуштинцев на Обь и на Чулым, некоторые семьи эуштинцев продвинулись на юг вверх по Томи и поселились в юртах Телеутской волости, принадлежавших «белым калмыкам», потомков телеутов. Таким образом, главным районом проживания татар-эуштинцев в конце XVII - начале XVIII в. следует считать территорию, прилегающую к Томи от Тоянова городка до Горбуновых юрт (Волков, 2015). Сведения о численности эуштинских татар за весь период XVII – первой четверти XIX вв. довольно отрывочны.  
      В XVII – XVIII вв. этнический состав эуштинских татар был довольно сложен, в результате этногенетических и этноисторических процессов, протекавших в Притомье и Томском Приобье с глубокой древности. Так согласно археологическим исследования, на территории проживания татар-эуштинцев, в неолитическую эпоху выделяется верхнеобская неолитическая культура, а во время эпохи бронзы складывается самульская, андроновская и  елово-ирменская культуры. Многие из этих культур, начиная с эпохи бронзы, связываются с угорскими и самодийскими группами. Уже в Притомье, где позднее проходил процесс складывания татар-эуштинцев, самодийское население испытало сильное воздействие со стороны  кочевников-тюрков и было тюркизировано  (Томилов, 1981). В. И . Васильевым и Б. О. Долгих было высказано мнение, что татары-эуштинцы это группа южных самодийцев, часть которых вошла в состав рода энецкого рода дючи и ненцев еуши. К XI-XIV вв. Томское Приобье занимают памятники басандайской культуры, которая является частью сросткинской культуры. Сросткинская культура, в свою очередь, по мнению ряда исследователей,  этнически связана с кимако-кыпчакскими племенами (Савинов, 1984 и др.). Антропологические исследования  показывают, что различные группы басандайской культуры по своему физическому типу близки между собой и связаны происхождением с тюркским населением Южной Сибири и Казахстана. По мнению А. Н. Багашева (1998), процессы ассимиляции этих культур, привели к явному изменению антропологического типа населения Томского Приобья и сближению его с типом нарымских селькупов и чулымцев (Багашев,1952). В последнее время были полученны данные о генофонде эуштинских татар, которые  также позволяют высказать ряд предположений о происхождении этой группы и о возможной связи с носителями басандайской и сросткинской культур (Волков, 2015). В этногенезе эуштинцев выделяют также монгольские компоненты, относящиеся по времени к XIII в.. В Томском Приобье монгольская волна проникла в XI - XII вв. (Поправко, 2010).
      Антропологический тип эуштинцев был представлен  в работах А. Н. Багашевым, В. А. Дрёмовым, М. П. Рыкуновым на базе использованных краниологических материалов из могильников эпохи позднего средневековья. Представление об антропологическом типе более раннего периода дают краниологические материалы из Басандайского и Астраханцевского могильников. Согласно классификации А. Н. Багашева, татары-эуштинцы относятся к североалтайскому антропологическому типу (Очерки..., 1998). Рассматривая антропологические особенности разных групп населения В. А. Дрёмов (1991) пришел к выводу, что антропологический тип томских тюрок (эуштинцев) сближается с антропологическим типом чулымских тюрков  (Волков, 2015).
     На основе анализа исторических и археологических источников мы можем говорить  о существовании различных групп эуштинских татар: тояновская (или же собственно эуштинская), басандайская, тигильдеевская (евагина), горбуновская (ашкинеевская) и соргулинская, которые занимали разную территорию и отличались по социальному положению. В частности, антропологические исследование показали отличия между группой из Тоянова Городка и населением Козюлинского могильника, также различия наблюдаются между родовыми знаками разных групп эуштинцев. Все эти различия свидетельствуют о разном происхождении каждой из групп и сложном процессе этногенеза эуштинцев.
     Языковые признак эуштинского наречия свидетельствуют о его смешанном характере. Целый ряд особенностей эуштинского говора объединяет его с чулымско-тюркским языком, наблюдается также общность с алтайским языком. В свою очередь имеются языковые параллели между говорами барабинских, тобольских, тюменских татар. Так изучение эуштинско-татарского говора М. А. Абдрахмановым (1960) подтверждает близость его носителей к тоболо-иртышским и барабинским татар. Среди работ по лингвистике следует отметить исследования А.П. Дульзона, посвященное изучению диалектов эуштинских татар, а также Г. И. Пелих, затрагивавшую проблему томских татар.

1.2. Фамилии как инструмент в генетике человека.
      Фамилия – наследственное родовое имя человека, которое расценивается  как памятник культурной истории народа,  как свидетельство определенной эпохи, и как памятник языка, способный вбирать в себя явления, актуальные для какого-либо исторического момента (Суперанская, 1991). Кроме того в настоящее время фамилии традиционно используются в популяционной генетике в роле “квазигенетических" маркеров при изучении структуры генофонда и факторов его микроэволюции. «Квазигенетические» маркеры - это факторы не имеющие биологической природы. Методику применения фамилий  в качестве квазигенетических маркеров разработал  Дж. Ф. Кроу и А. П. Мэндж. В дальнейшем эта методика получила свое развитие в работах как зарубежных, так и отечественных исследователей: И. Н. Сорокина, А. А. Ревазова, Ю. Г. Рычкова, О. П. Балановский и др.. Доказательством возможности использования фамилий при изучении структуры популяции является прямое сопоставления двух типов маркеров: классических и «квазигенетических». По результатам которого было выявлено сходство оценок гетерогенности генофонда, по фамилиям и по генам (Балановский и др., 2001). У народов с патрилинейными традициями фамилии передаются по мужской линии, и по способу передачи представляют собой аналог Y-хромосомы. То, что Y-хромосома наследуется так же, как и фамилии по отцовской линии — вызывает интерес к их совместному изучению на стыке лингвистики и генетики. Такие комплексные исследования лингвистике помогают находить новые подходы к ранее неразрешенным проблемам, например, таких как определения возникновению фамилий у  народа. Генетические исследования обогащаются использованием уникальных свойств фамилий, например, разнообразием их морфологии и семантики, что позволяет более детально анализировать генофонд популяции (Почешхова, 2008). Иногда связь фамилии и Y-хромосомы нарушается, в случаях, когда ребенок получает фамилию не отца, а от матери, когда ребенок усыновлен, когда отец ребенка, давший ему фамилию, не является его биологическим отцом, когда фамилия меняется в течение жизни (Crow, 2000).  Но, несмотря на эти исключения, изучение фамилий – это ценный инструмент в руках популяционных генетиков всего мира, которые давно и успешно используют  фамилии как «квазигенетический» маркер. При этом следует учитывать, что фамилии даже называясь «квазигенетическими» маркерами, совсем непохожи на обычные гены, так как фамилии не подчинены суровым биологическим законам, а предопределены многозначными путями развития языка и культуры (Балановская, 2001).
 Согласно работам Г. И. Ельчиновой (2001) использование фамилий в качестве «квазигенетический» маркеров имеет свои ряд преимущества, недоступных всем другим маркерам. Во-первых, является возможность изучить всю популяцию целиком, а не маленькую выборок из нее. Таким образом, массовый характер изучения фамилий обеспечивает заведомую репрезентативность и достоверность результатов. Во-вторых, фамилии селективно нейтральны по отношению к природной среде и, поэтому корректно оценивают дифференциацию генофонда. В-третьих, фамилии могут использоваться для "разведочного анализа генофонда при планировании генетических исследований", то есть вначале изучается структура генофонда всех подразделений популяции по данным о фамилиях, выявляются основные закономерности изменчивости генофонда, основные «кластеры» элементарных популяций, и уже по этим данным планируется изучение генетических маркеров в избранных подразделениях популяции. В свою очередь метод использования фамилий в качестве аналога маркеров также имеет ряд ограничений. К ним относится большая численность фамилий, что несомненно затрудняет их обработку. Также редкие фамилии исторически случайны,  поэтому они мало информативны при изучении структуры генофонда  (Сорокина, 2008). 
 При описания популяционно-генетических характеристик населения с помощью фамильных маркеров, следует преддерживатся определеным критериям, которые разработали антропогенетики в процессе ряда исследовании. Согласно этим критериям, фамилии должны наследоваться в длинном ряду поколений и срок существования фамилии должен совпадать со временем существования подраздразделенной популяции. Происхождение фамилий должно быть  монофилетично, а отсутствие прочной традиции в передаче фамилий обычно приводит к большому разнообразию фамилий, в результате чего оценка инбридинга может быть ошибочна. Предполагается, что фамилии не «мутируют» с течением времени, одной из причин, приводящей к «мутациям» фамилий, может быть искаженное произношение фамилии. Следует также учитывать равное представительство полов для каждой выбранной фамилии (Сорокина, Лепендина, Рудых, 2010).
  В анализ изучения фамильной структуры входит определения разнообразия фамилий, избыточность их распределения, частота встречаемости частых и редких фамилий, коэффициенты инбридинга, родство по изонимии индекса миграции, брачной ассорсивности и вычесление генетического расстояния между различными популяциями (Sykes, 2000). Списки фамилий, которые используют генетики не содержат никакой другой информации, кроме самой фамилии и того места, где она на данный момент находится. Для того,  чтобы исключить так называемые «залетные» фамилии, занесенные в исконный ареал мигрантами, исследователями отбирают только те фамилии, которые носят не менее четыре человека в изучаемом районе, то есть фамилии, которые уже исторически не случайны и с высокой вероятностью сохранятся в бующем  поколениях (Morton, 1971).
     К  настоящему времени с помощью частотах  фамилий и данных антропонимики была изучена генетическая структура целого ряда популяций как зарубежных:  американских (Barrai 2001, 2007),  японских (Imaizumi et all, 1997),  китайских (Yuan et all, 2000), так и популяций на пространстве бывшего СССР: русских (Ревазов и др., 1984, 1986, 1988; Гинтер и др., 1992, 1993, 1994, 2004; Ельчинова и др., 1991, 1992, 2001, 2002, 2004, 2005, 2006; Иванов и др., 1998; Зинченко и др., 2000, 2004; Балановский и др., 2000, 2001; Балановская и др., 2005), адыгских (Ельчинова и др., 1995; Балановская  и др., 2000; Почешхова и др., 2002, 2008), марийских (Ельчинова  и др., 1995, 1996, 1997; Гинтер и др., 1999). Наиболее широкое применение фамилии нашли в популяционно-генетических исследованиях для оценки коэффициентов инбридинга и его составляющих. Неоценимый вклад в изучении локальной дифференциации частот генов с использованием фамилий в подразделенной популяции был внесен С. Райтом. Используя данные о распределении фамилий, С. Райтом была дана оценка инбридинга, которую  в дальнейшем он предложил называть индексом фиксации одного аллеля и утраты другого в двухаллельном локусе в следствии дрейфа генов (Wright, 1943). Таким образом, инбридинг выступает в качестве меры интенсивности генетического дрейфа, что позволяет на основе данных о распределении фамилий выявить эффекты генетического дрейфа и миграционного процесса из других факторов, формирующих генетическую структуру популяций (Сорокин, 2010). Многими генетиками данные о фамильной структуре популяций используются для контроля предсказуемого и фактического уровня генетической дифференциации популяции, а также  для описания и определения степени селективной нейтральности генных локусов и подверженности их стабилизирующему, или же дифференцирующему давлению окружающей среды (Рычков, 1976). Изучая ряд русских популяций Европейского Севера  А. А. Ревазов (1977), установил, что фамилии можно использовать в качестве косвенного метода для описания популяционной структуры и процессов, влияющих на ее динамику, так как они не подвержены отбору относительно другим маркерам. В последующей работе А. А. Ревазовым (1988)  были составлены матрицы генетических, квазигенетических и миграционных расстояний, также им были рассчитаны коэффициенты корреляции между матрицами генетических (получены по маркерам ABO, MN, RH, HP, PTC) и квазигенетических расстояний. Как известно распределение фамилий определяется случайными процессами, и в нем отражается этническая история. Следует отметить, что в ряде работ как отечественных, так и зарубежных ученых фамилии эффективно используются для сравнительного описания генетических характеристик географически удаленных друг от друга популяций. Антропогенетиками было установлено, что использование фамилий в качестве косвенного метода для получения генетических данных позволяет выявить генетические различия не только внутри популяции, но и между популяциями, несмотря на достаточную трудоемкость этого метода он дает описание популяционной структуры, какой она сложилась к некоторому поколению или моменту времени под влиянием миграций и стахостатических процессов, которое недоступно для родословных (Дерябин, 2001). В свою очередь в  популяционной генетике генетические расстояния используются для исследования взаимоотношений между элементарными популяциями, также на основе матриц генетических расстояний проводится кластерный анализ, обладающий большой гибкостью  (Пасеков, 1983). Выполненный Э. А. Почешковой (2008) популяционно-генетический анализ на основе изучения частот фамилий у  народов Западного Кавказа (абхазы, кабардинцы, адыгейцы, абазины, черкесы, карачаевцы, казаки кубанские), позволил определить наименьший показатель инбридинга у кубанских казаков, а максимальный у абхазов, адыгейцев, кабарцинцев. По результатам проведенного популяционно-генетического анализа генофонда народов Западного Кавказа автор делает вывод, что  фамилии соответствуют требования, пердъявляемые к  генетическим маркерам, и  наиболее корректно проведение исследований в три этапа: анализ распределение фамилий и уровня случайного инбридинга в выбраных  подразделенных популяциях, выбор наиболее характерных подразделений, анализ генных маркеров в избранных популяциях (Почешкова, 2008).  
      
      
 1.3. Исследование фамилий у коренных народов Западной Сибири. 
 Коренное населения  Западной Сибири представлено  - селькупами, хантами, манси, ненцами, тоболо-иртышскими, томскими татарами Современное коренное население Западной Сибири характеризуется рядом антропологических особенностей, в расовом отношении не является однородным, имеет сложный антропологический состав, а территориальная изменчивость расовых особенностей некоторых современных групп иногда довольно велика (Багашев, 1998). На территории Западной Сибири существовали в древности и существуют в современное время популяции, в антропологическом типе которых фиксируется ряд особенностей, которые определяются не столько присутствием у них в той или иной пропорции примеси монголоидных или европеоидных черт, сколько наличием в их составе специфических сочетаний расовых признаков, в которых нарушена нормальная историческая корреляция, что может указывать на сохранение следов недифференцированности. В свою очередь каждом конкретном случае расовые особенности популяций складываются в некие морфологические комплексы, привязанные к определенным территориям. Генофонда коренных народов Западной Сибири, до настоящего времени изучен фрагментарно. Практически отсутствуют исследования генофонда по «квазигенетическим» маркерам. Удачные попытки  изучение генофонда населения Западной Сибири по «квазигенетическим» маркерам были предприняты в работах В. Г. Волкова. В его работе были представлены данные генотипирования селькупов Западной Сибири. В результате чего было установлено, что в составе в составе генофонда южных селькупов можно выделить шесть мужских генетических групп: N1b-A – 31,25 %; N1b-E – 6,25 %; Q1a3-L330–25 %; Q1a3-L53 – 18,75 %; Q1a2–6,25 %; R1b-M73–12,5 %. По научным данным, гаплогруппа N1b c наибольшей частотой представлена у северных самодийских народов: ненцев и нганасан (Tambets, 2004). Согласно эим исследования  исследования, были выявлены генетические связи селькупов с определенными популяциями и территориями. Так селькупы, принадлежащие к гаплогруппе N1b, филогенетически ближе к ненцами той же гаплогрупы, чем к тувинцами. Ханты, судя по значениям Y-STR, близки к селькупам и ненцам. В итоге именно этим определяется своеобразие древнего и современного населения Западной Сибири. 
               
             
             
             
             
             






             
               
               
               
               
               
               
               
               
               
             Заключение 
             Таким образом, анализ литературных данных свидетельствует о том, что фамилии являются одним из эффективных маркеров, широко используемым в работах отечественных исследователей при описании популяционно – генетической структуры различных групп населения. Группой  авторов было выявлено, что на основе  частот фамилий  можно определять уровень инбридинга среди населения, оценивать генетические расстояния между популяциями, изучать генетические соотношения между различными группами народонаселения, выявлять действие таких эволюционных факторов, как дрейф генов и миграции, описывать “генетический ландшафт” населения на основе геногеографических технологий.  Как показал анализ литературных источников фамилии являются уникальным инструментом и для  изучение генофонда коренных народов Западной Сибири.
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
             
Список литературы 
 1. Абдрахманов М. А. О составе и развитии некоторых групп лексики томско-тюркских говоров / М. А. Абдрахманов  // Уч. зап. ТГПИ. - Томск, 1965.-  т. 20, вып.2. С. 76-89 
 2. Багашев, О. А. Антропологические общности, их систематика и особенности расообразовательных процессов / О. А. Багашев // Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. - Томск: Изда-во Том. ун-та, 1998. - 26 с.
  3. Балановская, Е. В. “Фамильные” портреты пяти русских регионов / Е. В. Балановская [и др.]. // Медицинская генетика. - 2001.  – № 1. - С. 2-10.
 4. Балановский, О. П. Русский генофонд. Геногеография фамилий / О. П. Балановский, А. П. Бужилов, Е. В. Балановская // Генетика. - 2001. - Т. 37. - С. 974 — 990.
 5. Баскаков, Н. А. К вопросу о классификации тюрских языков / Н. А. Баскаков // Изв. АН СССР. Отделение литературы и языка. - М., 1952. - Т. XI, вып. 2. - С. 122-134.
  6. Волков, В. Г. Территория расселения и основные группы эуштинцев в XVII-XVIII веках / В. Г. Волков // Вестник ТГПУ, Археология и этнология. - 2015. - 106 с. 
 7. Дерябин, В. Е. Многомерные биометрические методы для антропологов / В. Е. Дерябин. – М.: ВИНИТИ, 2001. – С. 105-265. 
 8. Дрёмов, В. А. Краниометрия / В. А. Дрёмов // Тюрки таежного Причулымья: популяци и этнос. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1991. - С. 170-199.
 9. Ельчинова, Г. И. Опыт применения методов популяционно-генетического анализа при изучении популяций России с различной генетико-демографической структурой:  автореф. дисс. докт. биол. наук / Г. И. Ельчинова. - М., 2001. - 48 с.
 10. Емельянов, Н. Ф. Засселение русскими Среднего Приобья в феодальную эпоху / Н. Ф. Емельянов. - Томск: Изд-во Томского ун-та, 1976. - 251 с.
 11. Лебедев А. М. Демографическая ситуация в местах компактного проживания телеутов // Труды кузбасской комплексной экспедиции. – Кемерово: Ин-т угля и углехимии СО РАН, 2004. – Т. 1. – С. 554-559.
 12. Лерберг,  А. Х. Исследования, служащие к объяснению древней русской истории / А. Х. Лерберг. -  Спб., 1819. - 397 с.
 13.  Миллер Г. Ф. Путешествие по воде вниз по Томи и Оби от Томска до Нарыма / Сибирь XVIII века в путевых описаниях // Г. Ф. Миллера. - Новосибирск: Науч.-изд. центр «Сибирский хронограф», 1940. -  С. 172–186.
 14. Очерки культурогенеза Западной Сибири / Отв. ред. А. Н. Багашев. Т. 4. Расогенез коренного населения. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1998. - 354 с. 
 15. Поправко, И. Г. Татары Томской области: факторы формирования и маркеры этнической идентичности: автореф. дис. .... канд. истор. наук / И. Г. Поправко. - Томск, 2010. - 27 с. 
 16. Почешкова, Э. А. Геногеографическое изучение народов Западного Кавказа: автореф. дис. ....д-ра биол. наук. / Э. А. Почешкова. - М., 2008. - 48 с.
 17. Ревазов, А. А. Медико-генетическое изучение населения Самаркандской области. Популяционно-генетическое описание четырех кишлаков Ургутского района / А. А. Ревазов, Н. И. Ахмина, Е. К. Гинтер и др // Генетика. – 1977. – т. 13, №11. – С. 2033–2044.
 18. Ревазов, А. А. Медико-генетическое изучение населения Костромской Генетическая структура крупных подразделенных популяций и ее связь с распространенностью аутосомнорецессивной патологией / А.А. Ревазов, Г. М. Парадеева, Г. И. Ельчинова и др. // Генетика. – 1988. – т. 24, ?11. – С. 2035-2042.
 19. Рычков, Ю. Г. Генетические маркеры и генетическая дифференциация в популяции эвенков Средней Сибири / Ю. Г. Рычков,  В.А. Шереметьева, Т. Н. Таусик и др.  // Вопр. антропол. – 1976. – вып. 53. – С. 38. 
 20. Сорокина, И. Н. Критерии отбора частых фамилий / И. Н. Сорокина // Материалы II международной научной конференции молодых ученых– медиков. – Курск, 2008. – Т.III. – С. 232-233.
 21. Сорокина, И. Н. Фамилии как квазигенетические маркеры при популяционно-генетических исследованиях / И. Н. Сорокина, И. Н. Лепендина, Н. А. Рудных // Научные ведомости БелГУ. Серия медецина. Фармация. - 2010. - №  22 (93), выпуск 12. - С. 70-79. 
 22. Савинов,  Д. Г.  Новиков А.В., Росляков С.Г. Верхнее Приобье на рубеже эпох: (басандайская культура). Новосибирск: Изд. Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008. 423 с. 
 23.  Суперанская, А. В. О русских фамилиях / А. В. Суперанская, А. В. Суслова. - М.: Лениздат, 1991. - 112 с.
 24. Томилов, А. Н. Тюркоязычное населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI – первой четверти XIX вв. / А. Н. Томилов. - Томск: Изд-во ТГУ, 1981. - 274 с.
 25. Тыбыкова, Л. Н. Телеуты и телеутский язык / Л. Н. Тыбыкова // Актуальные вопросы преподавания в вышей школе: теория и практика. - 2015. ? 2. - С. 218-223.
26. Уманский, А. П. Телеуты и русские в XVII-XVIII веке / А. П. Уманский.  - Новосибирск: Наука, 1980. - 296 с.
27. Функ, Д. А.  Мир шаманов и сказателей: комплексное исследование телеутов и шорцев / Д. А. Функ. М..: Наука, 2005. - 398 с.
 28. Функ, Д. 10. Функ, Д. А. Бачатские телеуты в XVIII — первой половине XX века. Историко-этнографическое исследование / Д. А. Функ. М.: Изд-во Ин-та этнологии и антропологии РАН, 1993. - 326 с.
 29. Crow, J. F. Surnames as biological marker / J. F. Crow // Hum. Biol. – 1983. – V. 55, № 2. – P. 383-397.
 30. Morton, N. E. Bioassay of kinship / N. E. Morton S., Yee, D. E. Harris, R. Lew // Theoret. Population Biol. – 1971. – V.2., №4 – P.507-524. 
31. Sykes, B. Surnames and the Y Chromosome / B. Sykes, C. Irven // Am. J. Hum. Genet. – 2000. – V. 6. –  P. 1417–1419.
32. Wrigh, S. The genetical structure of population / S. Wrigh // Ann. Eugen. – 1951. – V.15. – P. 323–354. 
21









.......................