Гражданская война в России в школьных учебниках по истории, проблемы интерпретации и оценки

Содержание


Введение	3
Глава 1. Тема гражданской войны в России в научной и учебной литературе	12
1.1. Гражданская война и ее значение в отечественной исторической науке	12
1.2 Изучение гражданской войны в школьном курсе истории	34
Глава 2. Элективный курс по теме "Гражданская война в России": особенности разработки и потенциал использования	40
2.1. Цель, задачи и содержание курса	40
2.2. Возможности элективного курса при достижении метапредметных результатов обучения	40
Заключение	52
Список литературы	54


Тема "Гражданская война в России" в школьных учебниках по истории: проблемы интерпретации и оценки


Введение

      В отличие от традиционого изложения в учебниках и учебных пособиях истории Гражданской войны, когда отдельно рассматриваются причины и начало войны, политика “военного коммунизма”, международные отношения, военные действия и т.д.
      Гражданская война в России явилась закономерным итогом революционного кризиса, поразившего страну в начале XX в. Цепь событий - революция 1905 г., незавершенные реформы, мировая война, падение монархии, хозяйственная разруха, распад страны и власти, захват власти большевиками - привела российское общество к глубокому социальному, национальному, политическому и идейному расколу. Апогеем этого раскола стала ожесточенная война в масштабах всей страны между вооруженными силами большевистского режима и антибольшевистских властей с лета 1918 г. по осень 1920 г.
      Для большевиков подавление сопротивления их противников было единственной возможностью удержать власть в крестьянской стране с целью превращения ее в базу международной социалистической революции. Исходя из опыта Парижской коммуны, В.И.Ленин считал главной причиной ее гибели неспособность подавить сопротивление свергнутых эксплуататоров. Большевики были совершенно уверены в исторической оправданности и справедливости применения беспощадного насилия против своих врагов и “эксплуататоров” вообще, а также принуждения по отношению к колеблющимся средним слоям города и деревни, прежде всего - крестьянству.
      Для многих участников Белого движения - офицерства, казачества, интеллигенции, помещиков, буржуазии, бюрократии и духовенства - вооруженное сопротивление большевикам было единственным средством борьбы за возвращение утраченной власти и восстановление себя в прежних социально-экономических правах и привилегиях. На протяжении всей войны смысл существования Белого движения, ведущей силы антибольшевистского лагеря, состоял в попытках на части территории бывшей империи воссоздать армию и аппарат гражданского управления, восстановить права собствннности и свободу торговли, мобилизовать все возможные людские и хозяйственные ресурсы с целью создать массовую и снабженную всем необходимым армию, обеспечить ей поддержку со стороны большинства населения и свергнуть власть большевиков. На стороне белых были опыт государственного управления, знание военного дела, накопленные денежные средства и материальные богатства, а также тесные связи со странами Запада. К этому добавились ненависть, ожесточеность, острая жажда классового возмездия. Все это вместе взятое в значительной мере компенсировало их численное меньшинство и позволило в течение почти трех лет вести широкомасштабную вооруженную борьбу против большевиков.
      Фактором, решающим образом влиявшим на ход войны, была позиция крестьянства, составлявшего более 80 % населения, которая колебалась от пассивного выжидания до активной вооруженной борьбы против “красных” и “белых”. Колебания крестьянства, являвшиеся реакцией на политику большевистской власти и диктатур белых генералов,коренным образом меняли соотношение сил между красными и белыми и, в конечном итоге, предопределили исход войны.
      Упрочение власти большевиков и их внутренняя и внешняя политика, распад Российской империи и зарождение Белого движения вызвали активное вмешательство ведущих западных держав в Гражданскую войну в России. Мотивами этого вмешательства были: борьба с Германией, реализация собственных экономических и политических интересов в России и содействие белым с целью ликвидации большевистской власти. Хотя их возможности ограничивались социально-экономическим кризисом и политической борьбой в самих странах Запада, интервенция и материальная помощь белым армиям существенно повлияли на ход войны.
      Многие народы, жившие на территории Российской империи, в ходе революции и войны восстановили или впервые обрели государственную независимость, вступив на путь демократического развития. Отстаивая национальные интересы, правительства этих государств и государственных “новообразований” своей политикой способствовали ослаблению антибольшевистского лагеря, иногда их вооруженные силы действовали против белых войск, но с другой стороны - существенно ограничили большевикам возможности экспорта революции. Наиболее значительную роль в событиях Гражданской войны сыграли Польша, Финляндия, Эстония и Грузия.
      Современные научные представления о Гражданской войне в России базируются на результатах ее изучения (или мифологизации) несколькими поколениями отечественных и иностранных исследователей. 
      На сегодняшний теме Гражданской войны в России посвящены, работы Л. В. Кураса, И. В. Наумова, Т. А. Немчиновой, П. А. Новикова. В своих исследованиях, ученые отметили особую важность регионального компонента в общей историографии истории гражданской войны в России. 
      Целью данной работы является выявление проблемных точек в изложении темы «гражданская война в россии» в школьных учебниках
      Задачи исследования: 
      1. Анализ достижений современной академической науки в изучении гражданской войны в России.
      2. Анализ содержания учебно-методических комплексов по истории.
      3. Разработка элективного курса с целью углубления и систематиации знаний по темею 
      Объект исследования: научная и школьная литература по истории.
      Предмет исследования: отражение сведений о гражданской войне в учебниках по истории.
      Методы исследования: теоретический анализ литературы, анализ и синтез, метод сравнения.
      Историгорафия: 
      Проблемам Гражданской войны в России в было посвящено более 15 тыс. книг у нас в стране и несколько тысяч - за рубежом. С 1918 по 1930 гг. авторами выступали сами участники Гражданской войны. С середины 20-х гг. начинают выходить первые обобщающие работы по истории войны С.Белинского и С.Венцова (“Красная гвардия”), А.Анишева (“Очерки истории гражданской войны в 1917-1920 гг.), Н.Какурина (“Как сражалась революция”).
      В 1935 г. вышел первый обобщающий коллективный труд “История гражданской войны”, полностью посвященный 1917 году. В 30-е гг. Гражданская война изучалась через призму событий в отдельных регионах страны (особенно тех, где бывал И.В.Сталин), в частности, монографии В.А.Меликова (1938) и Э.Б.Генкиной (1940) были посвящены обороне Царицына. В 1942 г. вышел 2-й том “Истории гражданской войны в СССР”, посвященный событиям сентября-ноября 1917 г.
      В послевоенной историографии важный шаг в разработке проблем истории строительства Красной Армии в годы Гражданской войны был сделан Н.И.Шатагиным - автором работы “Организация и строительство Советской Армии в период иностранной интервенции и гражданской войны (1918 - 1920)” (1954), в которой были выделены этапы, систематизированы данные о численности, организационной структуре войск, командных кадрах. В работах Б.Е.Штейна “Русский вопрос” на Парижской мирной конференции (1919-1920)” (1949), А.В.Березкина “Октябрьская революция и США (1917-1922)” (1967), М.И.Светачева “Империалистическая интервенция в Сибири и на Дальнем Востоке (1918-1919)” (Новосибирск, 1983) большое внимание уделялось исследованию истории иностранной интервенции, выяснению степени и характера участия в ней отдельных держав. В 50-60-е гг. фактически произошел отказ от сталинской периодизации Гражданской войны по походам Антанты (в частности, в работах Д.К.Шелестова, А.И.Зевелева, С.Ф.Найды, В.П.Наумова и др.). С 1957-1969 гг. вышли 3-5 тт. “Истории гражданской войны в СССР”.
      Важное место в исследовании истории Гражданской войны в России занимают труды академика Ю.А.Полякова. Среди них - “Октябрь и гражданская война” (1966); “Советская страна после окончания гражданской войны: территория и население” (1986) и “Гражданская война: взгляд сквозь годы” (1994); коллективные монографии - “Происхождение и начальный этап гражданской войны. 1918 г.” (Ч.1, 1994); “Гражданская война в России: перекресток мнений” (1994). В этих и ряде других работ началось изучение и научная разработка проблем экономических, демографических, социально-психологических последствий Гражданской войны, изменения менталитета общества.
      Составной частью истории Гражданской войны является история политических партий в рассматриваемый период. В числе авторов, разрабатывавших данную тему - Л.М.Спирин, К.В.Гусев, Г.З.Иоффе, Н.Г.Думова и др. При этом процесс исчезновения с политической арены оппозиционных партий трактовался в советской историографии как закономерный, вытекавший из контрреволюционности самих партий. В связи с этим особое внимание уделялось раскрытию причин и времени исчезновения многопартийности в послеоктябрьской России. Было высказано несколько точек зрения на этот счет. Так, П.Н.Соболев и А.М.Малашко считали возможным говорить о многопартийности в стране лишь применительно ко времени пребывания левых эсеров в Совнаркоме и ВЦИК, т.е. до весны-лета 1918 г. По мнению Е.Г.Гимпельсона (см.: Из истории образования однопартийной системы в СССР // Вопросы истории. 1965. N 11), многопартийность в России существовала до 1920-1921 гг., т.е. до тех пор, пока легально действовавшие социалистические партии сохраняли представительство в органах власти. Данная точка зрения представляется наиболее убедительной. Ее разделяет в своей работе “Политические партии в послеоктябрьской России: сотрудничество и борьба (октябрь 1917-1920/1921 гг.)” (1995) историк Т.А.Сивохина.
      Противоречив и до сих пор остается дискуссионным вопрос о хронологических рамках Гражданской войны. Первоначально в советской историографии существовало мнение о едином периоде революции и гражданской войны - 1917-1920 гг., причем отсчет начинался с Февральской революции. Именно так понимали гражданскую войну Ленин и другие большевики. Хотя на этот счет у самого Ленина имелись различные высказывания, и его точка зрения на начало гражданской войны постоянно корректировалась (сначала это был Февраль, затем события 3-4 июля, потом корниловский мятеж). После октябрьских событий начальный этап гражданской войны Ленин определял следующим образом: ”начиная с побед над Керенским под Гатчиной, продолжая победами над буржуазией, юнкерами, частью контрреволюционного казачества в Москве, Иркутске, Оренбурге, Киеве, кончая победой над Калединым, Корниловым и Алексеевым в Ростове-на-Дону”. Позднее в 1922 г. Ленин назвал периодом ожесточеннейшей гражданской войны весь первый период советской власти (т.е. до конца 1920 г.).
      В 30-е гг. точка зрения на хронологические рамки Гражданской войны изменилась: октябрь 1917 г. - июль 1918 г. назывался мирным периодом социалистического строительства; лето 1918 г. - конец 1920 г. - периодом военной интервенции и гражданской войны Эта концепция получила свое закрепление в Кратком курсе истории ВКП(б). В середине 50-х гг. на страницах журнала “Вопросы истории” прошла дискуссия о хронологических границах Гражданской войны, в ходе которой, в частности, историки И.Берхин и М.Ким предлагали рассматривать как единый период революции и гражданской войны, однако господствующей оставалась сталинская концепция.
      В конце 80-х - начале 90-х годов начали разрабатываться новые подходы, стало возможным переосмысление трагических событий 1917-1922 гг. Однако один из вопросов, по которому по-прежнему существовал широкий спектр мнений - это время начала войны. Так, Ю.А.Поляков первым этапом гражданской войны считает февральско-мартовскую революцию 1917 г., когда четко выявилась линия социального противостояния, и было положено начало эскалации насилия. Октябрьская революция, на его взгляд, лишь крупнейший рубеж гражданской войны. Ю.П.Данилов считал, что классовый раскол в деревне произошел за десять лет до Ленина и большевиков, вслед за столыпинской аграрной реформой, а в октябре 1917 г. имело место столкновение давно противостоявших друг другу сил “за землю и волю”. Л.М.Спирин называл две гражданские войны: первая - июль - октябрь 1917 г.; вторая-октябрь 1917 г. - 1922 г.
      П.В.Волобуев связывал начало Гражданской войне с расстрелом юнкерами солдат в Кремле 28 октября 1917 г. и боями под Петроградом против Керенского и Краснова, а также первыми всплесками гражданского противостояния на юге России, на Дону. Период “октябрь 1917 г. - май 1918 г.” П.В.Волобуев называл этапом “мягкой гражданской войны”, когда случаи террора были, но народ в массе своей в борьбу не включился. Следующий этап - с конца 1918 г. - «пик ожесточения».
      Этой точке зрения близки взгляды Ю.И.Игрицкого, который называет события, имевшие место в конце 1917 г. - первой половине 1918 г. (до лета, в т.ч. поход на Петроград Краснова и Керенского, мятежи Каледина и Дутова, Кокандская автономия и др.) прелюдией, накоплением критической массы общенационального бедствия, которые носили “точечный”, прерывистый во времени и пространстве характер. Все признаки масштабной гражданской войны, по мнению историка, были налицо лишь летом 1918 г. (эсеровский и левоэсеровский мятежи, выступление чехословацкого корпуса, иностранная интервенция Антанты на Севере, в Закавказье и Средней Азии, оккупация юга страны германскими войсками).
      В советской историографии в связи с периодом Гражданской войны изучалась политика военного коммунизма. Причем в большинстве работа имела место ее идеализация. Военный коммунизм сводился к ряду исключительно вынужденных, главным образом экономических мер, обусловленных интервенцией и Гражданской войной, при этом не учитывался ее идеологический и социокультурный аспекты. Хотя, например, в монографии Е.Г.Гимпельсона “Военный коммунизм: политика, практика, идеология” (1973) признавалось наличие в политике военного коммунизма элементов неоправданного форсирования темпов социально-экономических преобразований. В статье Е.А.Амбарцумова, посвященной анализу Лениным причин кризиса 1921 г., впервые было заявлено об элементах утопизма, обусловивших военно-коммунистическую модель экономики.
      В современной отечественной историографии предпринята попытка переосмыслить проблему с целью выявления всего комплекса реальных, прежде всего идеологических, правовых и социокультурных истоков политики военного коммунизма. В ней делается акцент на то, что эта политика была вызвана не только разрухой и войной, но в ней присутствовали и доктринальные корни. Анализ состояния и функционирования крестьянского хозяйства в рассматриваемый период дан в монографии В.В.Кабанова “Крестьянское хозяйство в условиях “военного коммунизма” (1988), в которой автор тщательно разбирает основную форму землепользования того времени - общинное хозяйство. Рассматривая причины и ход земельных переделов, проводимых в 1919-1920 гг., Кабанов приходит к выводу о том, что, несмотря на обнаружившиеся у крестьян тенденции к выделу из общины, образование хуторов, положение общины оставалось еще многие годы непоколебимым. Абсолютное большинство современных историков считает, что в основе социально-экономической политики большевиков в годы войны лежали как военно-экономические причины, порожденные разрухой и чрезвычайностью военной ситуации, так и доктринально-идеологические факторы (А.У. Павличенков).
      В последние годы в нашей стране издан целый ряд исследований и документальных сборников, посвященных крестьянскому повстанческому движению в период гражданской войны и прежде всего таким его наиболее многочисленным и длительным проявлениям, как движения под руководством Н. И. Махно и А. С. Антонова и некоторые другие. Исследуются их социальная база, политико-идеологические программы, особенности организации войск и ведения вооруженной борьбы и другие аспекты. В целом же, об устойчивом интересе к этой тематике говорит тот факт, что, например, в составленном А. А. Соболевой библиографическом указателе, посвященном восстанию в Тамбовской губернии в 1920 -- 1921 годах, содержится 785 наименований работ.
      Рассматривая конфликт в российском обществе между деревней и городом, крестьянством и государством как один из основополагающих в российской истории начала ХХ века, приведший к крестьянской революции и крестьянской войне, являвшихся важнейшими составляющими гражданской войны в стране, многие современные историки активно исследуют и последствия этих событий. По мнению С. А. Павлюченкова, например, большевики, победив в гражданской войне белых, фактически проиграли ее крестьянству и вынуждены были ввести НЭП. Довольно распространёнными являются суждения об «архаизации сельского мира» и «примитивизации» всей общественной жизни, а также ослаблении городской цивилизации как результате гражданской войны.
      В 1990- е годы в круг самостоятельных научных тем вошла история белого движения, хотя с разной степенью объективности она освещалась и раньше. В ряде исследований предпринимается попытка осветить белое движение в масштабах всей страны, проанализировать программы белых по аграрному, рабочему и другим вопросам. В вышедшей в 1995 г. монографии В.Д.Зиминой “Белое движение в годы гражданской войны” дается характеристика белого движения как единого целого, представлена типология его политических режимов, для большинства из которых, по мнению автора, было характерно ”переплетение авторитарных и демократических принципов с ориентацией на сохранение и поддержание исторически традиционных, сформировавшихся форм общественной и государственной жизни”.
      Определяя широкий спектр внутренне достаточно противоречивых сил антибольшевистского движения, нижегородский историк С. В Устинкин выделил в нем следующие элементы: 1. Русское офицерство, которое цементировало это движение и стало его главной силой, а также казачество; 2. Представители старой бюрократии и старых привилегированных классов; 3. Правые политические течения, связанные со старым режимом; 4. Левые политические течения (демократические и социалистические), которые выступали на стороне революции, но затем развернули ожесточенную борьбу с большевиками; 5. Либеральные партии центра и прежде всего кадеты, являвшиеся политическим штабом противников большевиков и, кроме того, способствовавшие координации усилий в этой борьбе межпартийных объединений; 6. Часть рабочих и крестьян, недовольных продразверсткой, снижением жизненного уровня, установлением диктатуры и подавлением демократии.
      Офицерский состав участников белого движения и характер боевых действий в годы войны стал предметом рассмотрения в книгах В.Бортневского, В.Н.Самуса, С.В.Устинкина, П.С.Мацура, Н.Какурина и др.
      В центре дискуссий в отечественной историографии находится вопрос о красном и белом терроре. Хрестоматийным исследованием истории этой проблемы считалась книга С.П.Мельгунова “Красный террор в России” (Берлин, 1923), написанная на основе документов, собранных Исторической комиссией по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России, в силу чего ей была свойственна односторонность источниковой основы. И тем не менее именно книга Мельгунова долгое время оставалась наиболее полным исследованием данной проблемы.
      В 60-70-е гг. красный террор в советской литературе замалчивался, в начальный период перестройки упоминание о нем сопровождалось оправданием его необходимости с целью защиты завоеваний революции. В последнее время среди историков утвердилось мнение о равной ответственности красных и белых в развязывании массового террора. В частности, А.Л.Литвин рассматривает террор как средство борьбы за власть, как со стороны красных, так и со стороны белых. Отличие, по его мнению, заключалось лишь в том, что последние не возводили террор в ранг государственной политики. В книге рассматриваются основы советской карательной политики, деятельность органов ВЧК, внесудебных и юридических учреждений, анализу подвергается также репрессивная политика антибольшевистских сил (эсеро-меньшевистских правительств на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, белых генералов, казачьих атаманов)
      Научный комплекс западной историографии в значительной степени составляют труды, посвященные внешнеполитическим проблемам истории Гражданской войны. В зарубежной эмигрантской историографии крупнейшими историками белого движения являлись С.П.Мельгунов (“Начало гражданской войны” (М.-Л., 1929), “Трагедия адмирала Колчака. Белград Ч.1” (1930.); Н.Н.Головин “Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. Ч.3” (Ревель, 1937). Последний видел в колчаковской диктатуре идеал сильной власти, способной поднять белое движение на должную высоту.
      В западной литературе 30-40-х гг. проблемам истории Гражданской войны и иностранной интервенции в России, а в связи с этим и внешней политике Советского государства посвящены работы Ф.Шумана, У.Чемберлина, М.Сейерса и более поздние работы Дж.Кеннана, Р.Ульмана, Дж.Томпсона по дипломатической и военной истории интервенции США и стран Запада. Первым западным исследователем, обратившимся к архивным документам о политике белых, был Л.Фишер, который еще в двадцатых годах получил доступ к советским архивам. В современных работах зарубежной историографии, в том числе книгах М.Кеттла, М.Карлей, подчеркиваются экономические мотивы интервенции не только США, Англии, но и Франции.
      Ряд работ зарубежных авторов посвящен истории белого движения. П.Кенез выделяет в идеологии его лидеров конституционалистские начала, приверженность идее Учредительного собрания, но одновременно указывает на существенные колебания в аграрном вопросе, что в конце концов отвратило крестьянство от белых. В книге канадского исследователя Н.О.Перейры “Белая Сибирь. Политика гражданской войны” (1996) анализируется политика эсеровских правительств, эсеро-кадетской Директории, деятельность А.В.Колчака, выделяется комплекс причин поражения белых, включая политические, военные, а также важный субъективный (личностный) фактор.
      Большинство зарубежных историков Гражданской войны в России подчеркивали ее огромное формирующее воздействие на стиль мышления и психологию, а в конечном итоге на политические методы большевиков. Эту позицию излагают и аргументируют М.Левин, Ш.Фитцпатрик, М.Хильдермайер, Г.Гилл и другие исследователи. В работах С.Коэна, М.Левина и Р.Сервиса (представителей т.н. ревизионистской школы) подчеркивалась связь между Гражданской войной и истоками сталинизма. В войне историки видели причину трансформации партии большевиков и вырождения революции, вследствие чего партия и государство стали “милитаризованными” и впервые была приобретена привычка к командованию и принуждению, позднее проявившаяся в ходе коллективизации и других процессах и событиях. Однако подобная аргументация оспаривается некоторыми историками, в частности Ш.Фитцпатрик, считающей, что уже в дореволюционной партийной традиции и в событиях 1917 г. мало что обещало демократический, плюралистический и ненасильственный исход Октябрьской революции.
      Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.


Глава 1. Тема гражданской войны в России в научной и учебной литературе
1.1. Гражданская война и ее значение в отечественной исторической науке
      
      Переломные моменты истории всегда притягивают внимание не только профессиональных историков. Проблематика революций и гражданских войн имеет обыкновение периодически актуализироваться в связи с политикой. Классический пример такого рода представляет ситуация в российской историографии последних 10–15 лет. Автор не претендует на охват всего массива публикаций, общее число которых составляет несколько сотен, в главе речь пойдет о наиболее общих тенденциях в анализе этого явления.
      В прошлом официальная советская историография намеренно отделяла «Великий Октябрь» от «защиты его завоеваний», не допуская рассмотрения происшедшего как целостного процесса системного кризиса импери1. Увы, ложная идеологическая традиция стала ломаться не менее нелепым образом. Если раньше начало Граждан- ской войны (развязанной контрреволюцией и международным империализмом) историки-марксисты отодвигали к лету 1918 г., то теперь они же перемещают его к февралю 1917 г. Это делалось и делается для того, чтобы «снять вину» начала Гражданской войны с большевиков.
      Очевидно, что эти авторы боятся признать, что, провозгласив 25 октября 1917 г. курс на мировую революцию, большевики на деле развязали внутринациональную Гражданскую войну – неслучайно сразу после переворота со стороны «пролетарской» власти последовали угрозы даже в адрес рабочих2. С этого момента Гражданская война стала социальной реальностью. И тем не менее в умах представителей разных партий сохраня- лись иллюзии относительно ее действующих лиц, параметров, продолжительности. Так, меньше- вики через неделю после переворота заявляли, что если пролетариат не сможет как можно быстрее преодолеть большевизм, то страна будет ввергнута в гражданскую войну, невиданную по жестокости и кровопролитию. Непонимание причин и «виновников» Гражданской войны сохраняется до сих пор.
      Масла в огонь подлили рассуждения А.И. Солженицына о Февральской революции3, в которых Нобелевский лауреат заявил, что падение самодержавия предрешило скатывание страны к Гражданской войне. Возникла, точнее, продолжилась дискуссия относительно оценки роли революции в истории России4. И здесь выяснилось, что иные прокоммунистические авторы в своих рассуждениях по этому поводу сомкнулись с современными радикал-патриотами и квазимонархистами. То есть вопрос еще более запутался.
      За последнее 10–15 лет о Гражданской войне в России было написано немало: были переизданы многочисленные воспоминания (почти исключительно белогвардейцев), появился ряд историографических работ5, однако составить из этих трудов представление о механизмах перерастания революции в открытое вооруженное столкновение с контрреволюцией из опубликованных трудов практически невозможно6. Основная масса указанных публикаций откровенно слаба с методологической точки зрения.
      Их авторы уходят от постановки теоретических вопросов, предпочитая фактографические описания частных сюжетов. В целом преобладает дилетантский интерес к данной проблематике, а потому в историографии проблемы скорее накапливаются все новые и новые вопросы, нежели находятся ответы на них. К примеру, известны попытки умозрительного конструирования эсеровской альтернативы большевизму7.
      Само по себе понятие «гражданская война» способно дезориентировать недостаточно подготовленных авторов. Чему отдать предпочтение: «гражданскому» или собственно «военному» ее компоненту? Естественно, если возникают трудности с определением накала гражданского (социального) противостояния, упор приходится делать на чисто военную – как в обычной войне – составляющую. Но с какого момента получают преобладание силовые действия одной части общества против другой? Как определить, кто первым выстрелил?
      И каково соотношение революции и гражданской войны? Как определить, наконец, по чьей «вине» политический процесс трансформируется в чисто военный?
      Вопрос о соотношении революции и гражданской войны основательно запутался в связи с безоглядной апологетикой белых. Некоторые авторы даже объявляют, что «вся Гражданская война – это противостояние между Февралем и Октябрем»8, не задумываясь о том, что белогвардейцы – среди которых первое время преобладала отчаянная молодежь – за такие сравнения могли бы поставить к стенке. С другой стороны, заметно стремление некоторых историков выводить террористические реалии Гражданской войны, а затем и всей сталинской эпохи из марксистской доктрины9.
      Забывается, что революция и Гражданская война в России связаны с мировой войной и последовавшей в результате ее кризиса империи. В связи с этим механическое применение доктрины тоталитаризма и использование ленинской идеи превращения Советской России в «единый военный лагерь» в качестве методологического ориентира чревато игнорированием болезненного, но неизбежного процесса распада старых имперских связей – они не могут быть необычайно многомерными. Стремление некоторых авторов показать взаимодействие революционной доктрины с жизненными реалиями обычно оказывается недостаточно убедительным именно из-за слабого представления о сложной внутренней динамике этого явления. Между тем революция и Гражданская война были связаны, помимо всего, с психопатологическим состоянием общества, о котором историки заговорили сравнительно недавно10.
      Как же в таких условиях раскручивался маховик Гражданской войны? Какие факторы здесь проявили себя? Как сложилась ситуация, когда примирение сделалось невозможным? Безусловно, к числу первых проявлений Гражданской войны следует отнести так называемый мятеж Керенского–Краснова. Характерно, что попытки Центрального исполнительного комитета Всероссийского железнодорожного союза (Викжель) примирить враждующие стороны дали обратный эффект. В дни переворота Викжель невольно помог большевикам, блокировав передвижение казачьих войск на Петроград, а затем не допустив передачи по железнодорожному телеграфу обращения
      Временного правительства к населению11. Тем не менее В.И. Ленин оценил действия Викжеля как пособничество вооруженной контрреволюции. В ряде случаев Викжель действительно мешал продвижению большевистских отрядов, но это также не снизило накала противоборства. При этом Викжель возненавидели и справа, и слева, хотя он пытался предотвратить Гражданскую войну на базе создания «однородного социалистического правительства»12. В это время в искренность любых намерений противники перестали верить.
      Примиренческие попытки некоторых социалистов с самого начала смотрелись донкихотством. На совещаниях при Викжеле правые социалисты предложили следующие условия перемирия: отказ рабочих от сопротивления войскам Керенского; передача гарнизона в руки городского самоуправления и роспуск ВРК13. Большевики выставили прямо противоположные условия: признание решений съезда Советов, ответственность всех социалистов перед большевизированным ВЦИК.
      Поведение Л.Б. Каменева, который вроде бы соглашался на уступки, вызвало гнев В.И. Ленина. С другой стороны, заявления Викжеля о том, что за большевиками идет сила, с которой следует считаться, А.Ф. Керенский воспринял как предательство. Ленин тем временем доказывал, что Викжель «стоит на стороне Калединых и Корниловых»14.
      Имитируя переговоры с колеблющимися и примиренческими элементами, большевики с самого начала стали жестко подавлять любую возможность сопротивления в столице. Так, сообщалось, что в начале ноября только на Преображенском еврейском кладбище было предано земле до 50 жертв их террора. Среди них оказались тела 36 юнкеров военных училищ, убитых при «разоружении» Владимирского военного училища, тела некоторых из них были «страшно обезображены»15.
      Говорить о том, что переворот в столице произошел «бескровно» (а именно на этом настаивала советская историография), нет оснований. К числу послеоктябрьских акций Гражданской войны можно отнести и события в Москве. Здесь, как ни парадоксально, лидеры противоборствующих сил упорно и искренне пытались договориться, но это не только не спасло положение, но и до предела запутало и обострило ситуацию. Сразу же после известия о низложении Временного правительства солдаты московского гарнизона  И.В. Михайлов захватили почтамт и телеграф. После этого на совещании бюро всех фракций Советов в присутствии командующего Московским военным округом К.И. Рябцева было решено создать из представителей городского и земского самоуправлений, Советов, штаба округа, железнодорожного и почтово-телеграфного союзов временный демократический орган для «охраны революционного порядка». С этим согласились даже большевики, рассчитывавшие на постепенное оттеснение от власти своих противников. Камнем преткновения стал вопрос о том, под эгидой какой организации произойдет создание этого органа. Рябцев готов был уступить первенство в этом деле Советам, но под влиянием угроз справа согласился на то, что «силы демократии» возглавит городская Дума16. После этого он едва не стал жертвой насилия сперва со стороны солдат (спасли его лидеры московских большевиков), а затем офицеров и юнкеров.
      Любые попытки примирения уже тогда оказались обреченными на провал. В конечном счете пятидневные бои в Москве все же удалось прекратить, но убитых хоронили раздельно – большевиков у Кремлевской стены под революционные гимны, торжественно и с «каким-то мстительным настроением»; юнкеров, студентов, сестер милосердия – на Братском кладбище по православному обряду17. В связи с этим следует заметить, что эскалации Гражданской войны соответствовал рост социальной непримиримости – особенно в
      Петрограде. Бессудные убийства офицеров становились обычным делом. По городу разнеслись слухи, что гарнизон Петропавловской крепости намерен расправиться со всеми находящимися там под арестом царскими сановниками и кадетами.
      Позднее дело доходило до того, что охранять их от расправы приходилось самим чекистам18. Тем временем на Юге России уже разворачивались активные военные действия19. Большевики 3 декабря объявили Украинскую Центральную раду контрреволюционной за то, что она пропускает на Дон казачьи части и тем самым оказывает поддержку «кадетско-калединскому заговору».
      Центральной раде предлагалось либо отказаться от такой политики, либо считать себя в состоянии войны против Советской власти20. Ответ Центральной рады был также скор, непримирим и воинственен21.
      Время для большевистского заявления было выбрано неслучайно – в этот день предполагалось открытие Всеукраинского съезда Советов, на котором большевики собирались «законно» отстранить Центральную раду от власти. Однако на съезде Советов они оказались в ничтожном меньшинстве. 
      5 декабря, выступая перед его делегатами, Петлюра заявил: «На нас готовился поход! Мы ощутили, что нам, украинским демократам, в спину кто-то готовит нож… Большевики концентрируют свое войско для разгрома Украинской республики… Первые эшелоны из Гомеля подходят к Бахмачу…»22.
      Большевиков между тем в это время больше беспокоили не украинские националисты, а донская контрреволюция. Как бы то ни было, после панических заявлений Петлюры верные Центральной раде войска отказались пропустить через Бахмач несколько большевистских полков.
      Украинские политики опасались, что ухудшение взаимоотношений с Доном приведет к тому, что Украина окажется во враждебном окружении. Поэтому было решено пропустить казаков на Дон и в то же время представить Донскому правительству ноту протеста по поводу террора казаков против украинского населения.
      Западные авторы обычно склонны связывать начало .......................