Теоретические аспекты исследования стилистического приема аллюзии

     САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
     
     Филологический факультет
     Кафедра английской филологии и лингвокультурологии
     
     Ипатова Александра Алексеевна
     
     К типологии аллюзий
     
     Выпускная квалификационная работа на соискание степени бакалавра лингвистики
     
     
     
     Научный руководитель:
     к.ф.н., доцент Панасюк И.В.
     Рецензент:
     к.ф.н, доцент Емельянова О.В.
     
     
     
     
     
     
     
     Санкт-Петербург
     2016
     
     
Оглавление
Введение	3
Глава I. Теоретические аспекты исследования стилистического приема аллюзии	5
1.1 Стилистический прием аллюзии	5
1.1.1	Определение стилистического приема аллюзии	5
1.1.2 Понятие и основные характеристики аллюзивных единиц	9
1.1.3 Аллюзия и смежные понятия	11
1.2	Функции стилистического приема аллюзии в художественном тексте	15
1.2.1 Аллюзия как средство создания подтекста	15
1.2.2 Оценочно-характеризующая функция аллюзии	18
1.2.3 Конструктивная функция аллюзии	19
1.2.4 Окказиональная функция аллюзии	19
1.3 Классификация аллюзивных единиц	21
Выводы по главе I	24
Глава II. Лингвокультурологический анализ реализации аллюзий в художественном и публицистическом тексте	25
2.1 Эксплицитные аллюзии	25
2.1.1 Аллюзивные эпитеты	25
2.1.2 Аллюзивные сравнения	30
2.2 Имплицитные аллюзии (квази-аллюзии)	32
Выводы по главе II	46
Заключение	47
Библиография	48



Введение

     Предлагаемая работа представляет собой лингвокультурологический анализ  стилистического приема аллюзии и типологии аллюзивных единиц. 
     По оценкам ученых, в любом художественном тексте есть стилистические приемы, которые до этого употреблялись в других текстах: например, метафоры. Их функция обусловлена авторским замыслом: тексты с повторяющимися элементами могут быть интерпретацией или пародированием чужих текстов. Таким образом, два текста вступают в диалогическое взаимодействие на разных уровнях. Такое взаимодействие носит название интертекста, а общие свойства текста, представленные целой группой связей,  принято называть термином интертекстуальность. Стилистический прием аллюзии является наиболее распространенным способом реализации интертекстуальности. 
     Объектом данного исследования является стилистический прием аллюзии, показывающий, как человек воспринимает окружающий мир. Этот прием широко используется в течение длительного времени и в средствах массовой информации, и в художественной литературе, однако содержание, механизм и специфика данного приема до сих пор остаются малоизученными.   
     Актуальность данной темы исследования обусловлена как  объектом исследования,  так и предметом изучения. Предметом данного исследования является изучение типологии аллюзий на основе анализа англоязычных художественных и публицистических текстов. Актуальность  темы также обусловлена возросшим интересом к исследованию интертекстуальных связей в художественном тексте. 
     Теоретической основой послужили труды Р.А. Будагова, Г.Владимировой, Ю. А. Кристевой, И. В. Арнольд, А. С. Евсеева.
     Цель этой работы заключается в комплексном анализе стилистического приема аллюзии и изучении его типологии. Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:
     1. Изучение структуры и функциональности стилистического приема аллюзии;
     2. Анализ классификаций аллюзий на основе словарей аллюзий;
     3. Выявление специфики реализации аллюзий в англоязычных текстах.
     Было проанализировано 524 случая реализации аллюзивных единиц на примере произведений современных британских авторов: И. Макьюэна, К. Аткинсон, Д.Митчелла.
     Выпускная квалификационная работа состоит из введения, теоретической Главы I, исследовательской  Главы II, посвященной анализу полученного материала, заключения, списка использованной научной литературы. 
     

Глава I. Теоретические аспекты исследования стилистического приема аллюзии
1.1 Стилистический прием аллюзии
     1.1.1 Определение стилистического приема аллюзии
     
     Рассматриваемый в настоящем исследовании вопрос о представлении аллюзий в англоязычной художественной литературе непосредственно связан с актуальным понятием интертекстуальности. Термин «интертекстуальность» был предложен теоретиком постструктурализма Ю. Кристевой, которая предположила рассмотрение каждого текста как части сложного дискурса и культурного контекста.
     Однако первоначально идея «диалога между текстами» была сформулирована М. М. Бахтиным. В ряде своих работ он развивал эту идею, из которой следовало, что «всякое понимание есть соотнесение данного текста с другими текстами и переосмысление в новом контексте» [Бахтин 1979;364].
     В дальнейшем идея Бахтина о постоянном диалоге между текстами привела к пониманию текста художественного произведения как гипертекстового взаимодействия, при котором возникают многоуровневые связи.
     Эта теория нашла отражение и в работах Ю. М. Лотмана: «Культура в целом может рассматриваться как текст. Однако исключительно важно подчеркнуть, что это сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию «текстов в тексте» и отражающий сложное переплетение текстов. Поскольку само слово «текст» включает в себя этимологию переплетения, мы можем сказать, что таким толкованием мы возвращаем понятию «текст» его исконное значение» [Лотман 1992;161].
      Из теории интертекстуальности следует, что многочисленные связи объединяют все тексты, созданные в рамках одной культуры, и эти связи становятся для авторов источником дополнительных оттенков и смысловых слоев.
     Одним из способов введения интертекстуальных связей является аллюзия.  Широкое освещение вопросов аллюзивности приходится на вторую половину XX века. Изучением аллюзий занимались М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров, Р. Барт и др. Позже возрос интерес российских лингвистов к неявным способам передачи информации, что привело к активному изучению вопросов аллюзивности. И. Р. Гальперин и А. Г. Мамаева исследуют аллюзию с позиций стилистики, И. В. Гюббенет и Л. А. Машкова – с позиций филологического комментирования текста, В. С. Чулкова, И. С. Христенко – с точки зрения лингвистики текста.
     В англистике, таким образом,  можно выделить несколько подходов  к исследованию аллюзии: литературоведческий, лингвостилистический, интертекстуальный, когнитивный и когнитивно-дискурсивный.
     Литературоведческий подход подвергает аллюзивную единицу анализу в качестве отличительной черты манеры определенного писателя, что ограничивает исследование литературной аллюзии изучением литературной традиции и литературного влияния. Как следствие, в рамках данного подхода понятие аллюзии оказывается широким и иногда даже рассматривается как неосознанное или сознательное литературное подражание.
     В связи с развитием теории интертекстуальности сформировалось интертекстуальное направление в исследовании аллюзии. Изучение понятия аллюзии в рамках этой теории связано с типологией межтекстовых связей. Многие исследователи полагают, что аллюзия, наряду с цитатой, представляет вид интертекстуальности. В рамках данного подхода аллюзия рассматривается как средство, которое объединяет тексты, разделенные пространственно-временными рамками, а также как форма реализации интертекстуальных связей. Однако до нынешнего времени суть аллюзии в качестве формы выражения интертекстуальных отношений не была полностью раскрыта. Так, И. В. Арнольд, Н. А. Фатеева рассматривали аллюзию вместе с такими стилистическими приемами, как цитата и реминисценция. Н. Е. Камовникова изучала определенные типы аллюзий -  аллюзивные антропонимы.
     Возникновение когнитивного направления в исследовании аллюзивности связано с внедрением в лингвистические исследования когнитивной науки. В рамках данной теории аллюзия изучается через соотношение языковой формы и мыслительной деятельности. 
     В настоящее время формируется также когнитивно-дискурсивное направление, которое связано с разработкой теории концептуальной интеграции и ментальных пространств (Ж. Фоконье, М. Тернер). В рамках этого направления аллюзия исследуется как элемент, реализующийся в границах дискурса и не существующий вне его. 
     В настоящем исследовании будет использоваться лингвостилистический подход для рассмотрения аллюзивной единицы с точки зрения ее лингвистической и стилистической природы.
     Лингвостилистический подход связан исключительно с исследованием лингвистической и стилистической природы данного явления. С этой позиции аллюзия трактуется как «прием преднамеренного использования в тексте определенных слов, словосочетаний и предложений, косвенно соотносящихся с засвидетельствованными фактами культуры» [Мамаева 1977;1].
     Таким образом, аллюзия исследуется как средство расширенного переноса свойств и качеств мифологических, библейских, литературных героев, фактов и событий.
     Одной из теорий внутри лингвостилистического подхода является изучение аллюзии в рамках филологического комментирования текста в целом. Например, И. В. Гюббенет исследует аллюзию как одну из главных категорий вертикального контекста, как средство анализа литературного произведения, выявления уровня фонового знания, а именно «историко-филологического фонового знания» [Гюббенет 1981;30] читателя.
     Развитием теории вертикального контекста О. С. Ахмановой и И. В. Гюббенет занимается Л. В. Полубиченко, которая ввела понятие ассоциативного вертикального контекста. По ее мнению, исследование аллюзий является частью изучения ассоциативного вертикального контекста.
     В том же направлении занимается исследованием аллюзии Л. А. Машкова. Она полагает, что взаимодействие литературных источников характеризуется «аллюзивным процессом», закономерностям которого подчинено функционирование литературных аллюзий в тексте.
     Значение термина «аллюзия» включает в себя не только косвенный намек, но также и непосредственное указание на что-либо. Обоснование этого подхода было выдвинуто К. Перри. 
     К. Перри, исследующий семантический и прагматический подходы к литературной аллюзии, рассматривает данное явление как вид ссылки на речевой акт. Исследователь берет за основу классическое определение аллюзии как косвенной ссылки и отмечает, что аллюзия – это знак в новом тексте, указывающий на референт. К. Перри разделяет аллюзии на текстовые элементы и на процессы активизации текстов, таким образом отмечая два характера аллюзивной единицы: статистический и динамический. В работах этого исследователя понимание аллюзии представлено широко, так как, по мнению Перри, аллюзивный характер свойственен стилям, жанрам, поэтическим размерам, различного вида повторам.
     Именно исследования К. Перри позволили Т. Б. Цырендоржиевой объединить такие понятия, как аллюзия, цитация, реминисценция, ссылка в единую категорию аллюзивных средств языка. Аллюзия рассматривается как родовое понятие любых ссылок на существующий текст и определяется как «пробуждающее интердискурсивное средство», которое создает условия для коммуникации между автором и читателем на двух уровнях: интертекстуальности и интердискурсивности.
     
1.1.2 Понятие и основные характеристики аллюзивных единиц
     
     С позиций лингвостилистического подхода аллюзия определяется как «прием преднамеренного использования в тексте определенных слов, словосочетаний и предложений, косвенно соотносящихся с засвидетельствованными фактами культуры» [Мамаева 1977;1]. 
     И. Р. Гальперин рассматривает аллюзию как средство расширенного переноса свойств и качеств мифологических, библейских, литературных героев, фактов и событий на те события, факты и на тех героев, о которых идет речь в данном высказывании. 
     В. С. Чулкова полагает, что аллюзия «представляет собой заимствование определенной единицы, а вместе с тем и заключенной в ее семантической структуре информации из другого текста» [Чулкова 1978;53]. Исследователь рассматривает это явление с точки зрения участия аллюзии в создании внутритекстовых связей и интеграции текста.
     Кроме того, аллюзия исследуется с точки зрения добавления имплицитного содержания в тексте. Христенко отмечает, что аллюзия – «стилистическая фигура референциального характера» [Христенко 1993;43], которая опирается на историко-культурный компонент фоновых знаний автора и читателя. Таким образом, перед адресатом стоит задача сравнить две референциальные ситуации: ситуационную модель, связанную с данным аллюзивным словом, и реально существующий контекст.
     Н. Н. Романова полагает, что аллюзия – это  «стилистическая фигура, содержащая явное указание или отчетливый намек на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закрепленный в текстовой культуре или в разговорной речи» [Романова 2006;34]. Репрезентантами аллюзии в этом случае являются сами указания на некий факт, а денотатами аллюзии – действительные тексты и факты.
     Н. М. Разинкина определяет аллюзию как «косвенное указание с помощью слова или словосочетания на какой-либо исторический, географический, литературный, мифологический или библейский факт. Косвенное указание может быть также связано и с событиями повседневной жизни человека» [Разинкина 1986;7].
     К основным свойствам аллюзивной единицы можно отнести следующие характеристики.
     Во-первых, следует отметить, что неясность аллюзивной единицы зачастую рассматривается как ее определяющее свойство. Именно это свойство отличает аллюзию от цитаты, так как элементы претекста или рассредоточены и не являют собой целое высказывание, или же даны в неявном виде.
     Кроме того, к основным свойствам аллюзивной единицы также относится принадлежность аллюзии и к экстралингвистическому, и к ситуативному контекстам. Оба контекста определяют, какие именно из переносимых признаков подходят релевантны, а также сообщают аллюзивному слову новые окказиональные коннотации.
     Аллюзивный процесс является направленным, что отличает аллюзивную единицу от заимствования, мотива и т. д. Аллюзия всегда является ссылкой на определенный источник, событие, эпизод.
     Аллюзивный текст способствует установлению связи с конкретным источником, но при этом необходимо уточнение определенного аллюзивного факта, и для этого требуется или аллюзивное слово, или текст, связанный с данной аллюзивной информацией.
     Понимание аллюзивной единицы не сводится к выявлению аллюзивного факта. Содержание текста, в котором используется данная аллюзия, обогащается также за счет связей, противопоставлений, параллелей, возникающих между двумя произведениями.
     Необходимым условием для  реализации аллюзивного процесса является уверенность в том, что читатель знаком с этим аллюзивным фактом. В ином случае, когда автор не принимает во внимание фоновые знания читателей, употребление аллюзии становится неоправданным.
1.1.3 Аллюзия и смежные понятия
     
     Аллюзию часто сопоставляют с двумя другими понятиями интертекстуальности - цитатой и реминисценцией.  В отличие от этих маркеров прием аллюзии не носит такой же буквальный и эксплицитный характер, поэтому представляется нам более тонким и трудным для восприятия. Шарль Нодье считает, что  «цитата в собственном смысле слова свидетельствует лишь о поверхностной и заурядной эрудированности; удачная же аллюзия иногда несет на себе печать гения» [Нодье 1832;35]. 
     Для того, чтобы лучше понять различия, обратимся к определению аллюзии, которое предлагает сам Шарль Нодье: аллюзия  - «это хитроумный способ соотнесения широко известной мысли с собственной речью, поэтому она отличается от цитаты тем, что не нуждается в опоре на имя автора, которое всем известно и так, и особенно потому, что заимствуемое удачное высказывание не столько отсылает к авторитету, как это делает, собственно говоря, цитата, сколько является удачным обращением к памяти читателя, дабы заставить его перенестись в иной порядок вещей, но аналогичный тому, о котором идет речь»[Нодье 1832;35].
     Интересно, что наиболее полное содержание понятия «цитата» можно уточнить, рассматривая термины, которые сопутствуют цитате. «Цитата» определяется как конкретная реализация цитатности в данном тексте, как продукт «цитирования» и «цитации». В некоторых лингвистических работах термин «цитация» закреплен за ситуацией устного общения а «цитирование» рассматривается как «введение в текст фрагментов других текстов».  [Арутюнова 1986;28-41]
     Следует отметить, что иногда в литературоведении реминисценция и аллюзия рассматриваются как разновидности цитаты: «В литературоведении понятие «цитата» нередко употребляется как общее, родовое. Оно включает в себя собственно цитату - точное воспроизведение какого-либо фрагмента чужого текста, аллюзию… и реминисценцию» [Фоменко 1999;497]. 
     
     В работе А.Г. Новиковой исследующей проблемы интертекстуальности, цитата определяется как воспроизведение нескольких компонентов претекста с сохранением описания некоторого положения вещей (предикацией), которое установлено в тексте-источнике; в данном случае, возможно точное или несколько измененное воспроизведение образца. Аллюзия  заимствует только определенные элементов претекста, которые останутся узнаваемыми в тексте-реципиенте, а предикация осуществляется по-новому. В этом и заключается основное различие механизмов действия цитаты и аллюзии [Новикова 1983;46-49].
     Тем не менее, мы будем придерживаться следующей точки зрения:  необходимо разграничивать два термина: «цитатность» или «цитацию»   (процесс) и «цитату» (инструмент осуществления  данного процесса). А.С. Евсеев, например,  рассматривает цитации следующим образом: «в самом общем виде, цитация - это намеренное повторение элементов одной семиотической системы в другой семиотической системе. Отсюда следует, что цитация, так же, как и аллюзия, - явление не только относящееся к сфере языка и речи, но и к другим семиотическим системам» [Евсеев 1990;10]. Интересно, что лингвисты уже отмечали этот факт : «...цитатой в нашем смысле слова, по-видимому, могут быть и знаки заместители произведений несловесных искусств (картин, музыкальные произведения и т.д.)»  [Минц 1992;124]. И язык, и текст – системы.
     Природа цитатной аллюзии характеризуется еще двумя основополагающими факторами: репрезентантом цитатной аллюзии может быть элемент любого уровня систем текста: он может быть элементом и фонетического, и морфологического, и любого другого языкового уровня, а также композиционного, сюжетного уровня, элементом образной системы и т.д.  И, во-вторых, элемент должен быть способен вызывать ассоциации с целым.
     Согласно концепции А.С. Евсеева, аллюзия может осуществляться двумя путями: номинацией и цитацией. Различия между этими аллюзиями заключается: • в связи между репрезентантом и денотатом аллюзии: связь символическая в номинативной аллюзии, иконическая - в цитатной аллюзии ; • в виде денотатов: Евсеев считает, что  в номинативной аллюзии денотат может быть почти любым, в цитатной же аллюзии – это, во-первых, текст, а также связанные с ним объекты; • репрезентантами аллюзии в номинативной аллюзии выступают номинанты, в цитатной аллюзии – цитаты [Евсеев 1990;18].
     У И. Р. Гальперина фактор дословности является одним из критериев разграничения цитаты и аллюзии: цитата – это дословная единица из претекста, аллюзия – упоминание слова или фразы из претекста [Гальперин 1977;332].
      В настоящее время сложилось два понимания интертекста: в широком смысле как единого текстового пространства, в котором сосуществуют и взаимодействуют самые различные тексты и в узком смысле как отдельных вкраплений «чужого» текста в виде цитат, аллюзий [Гальперин 1977; 10]. При разграничении аллюзии и цитаты многие авторы также учитывают тип воспроизводимой информации. Цитатой считают воспроизведение определенного отрезка претекста, тогда как аллюзией - ссылку не на какой-то конкретный текстовый фрагмент, а на ситуацию, изображенную в претексте в целом или какой-то его части.
     Примечательно, что А.С. Евсеев считает аллюзию и цитату абсолютно разными явлениями. Цитация рассматривается, как потенциальный способ существования явления аллюзии, которая может быть реализована двумя способами: номинацией и цитацией [Евсеев 1990;18-20]. 
     Существует еще один маркер интертекстуальности – реминисценция (от лат. reminiscentia -примоминание), который вызывает много споров среди ученых.  Среди тех, кто считает литературный намек аллюзией, есть также и ряд ученых, придерживающихся следующей точки зрения: события и факты реального мира, т.е. так называемые  «внетекстовые» элементы, явлются реминисценцией. Реминисценцию принято определять как смутное воспоминание явления, наводящего на сопоставление с каким-либо объектом. По этому поводу нет однозначного мнения: такие ученые, как Н.Г. Владимирова и С.Г. Велединская разделяют понятия реминисценции и аллюзии, основываясь именно на психологическом аспекте приема реминисценции [Владимирова 2001;270]. 
     Велединская считает, что реминисценция — это «отсылка не к тексту, а некоторому событию из жизни другого автора, которое, безусловно узнаваемо, либо к имени» [Велединская 1997; 20]. Однако Н.А. Фатеева уточняет, что реминисценция часто  может оборачиваться аллюзией, и наоборот. Е.М. Дронова отождествляет понятия аллюзии и реминисценции, считая, что оба эти приема –средства создания интертекстуальных связей, т.е. они являются элементом существующего текста (интертекстом), который входит в создаваемый текст [Дронова 2004; 92-96]. Е.В. Хализев, связывает реминисценцию с цитатой и предлагает называть ее «образом литературы в литературе» [Хализев 1999;48] .  По его мнению,  автор может включить реминисценцию в произведение сознательно и целеустремленно, либо же она возникает независимо от его воли, т.е. произвольно (являясь «литературным припоминанием») [Хализев 1999;48]. 
     Возвращаясь к проблемам интертекстуальности, следует отметить следующее: культура представляется нам как переплетение разнообразных кодов и дискурсов, и ее можно определить как текст, в ткань которого, органично,  вплетается каждое высказывание (новое произведение). Текст –это своего рода память, в атмосферу которой писатель погружается независимо от своего желания. Таким образом, любой текст является одновременно и произведением и интертекстом. Интертекстуальность же – это диалог текстов, маркированный определенными языковыми сигналами [Степанов 2003; 82].
     
     
     
     
     
     1.2 Функции стилистического приема аллюзии в художественном тексте
1.2.1 Аллюзия как средство создания подтекста
     
     Исследование семантического значения аллюзивных слов позволяет заключить следующее: аллюзивное слово свидетельствует об эмоционально наполненном (интеллектуально-эмоциональном) содержании.
     Когда  аллюзивное слово актуализируется, в тексте,  реализуется именно его содержательное понятие, а не формальное. Формальное содержание соответствует лишь лексическому значению слова. Аллюзия является незаменимым средством создания подтекста, поскольку при использовании этого приема раскрывается именно содержательное понятие, которое  явно (эксплицитно) присутствует в тексте-оригинале и которое можно воссоздать, используя экстралингвистические знания.
     Прежде чем обратиться  непосредственно к разным вариантам (способам) формирования подтекста с использованием разных типов аллюзий,  необходимо дать определение подтекста.
     В науке существуют различные толкования этого термина. Самым распространенным, однако, является следующее понимание данного явления: подтекст представляется, как, некий  имплицитный отрезок текста,  который, тем не менее, является ощутимым для восприятия. Подтекст в данном случае может рассматриваться как частный случай, более общей категории - контекста. Сходство этих терминов заключается в следующем:  «они всегда изменяют значение сказанного» [Миловидов 1999;36]. Основываясь на этой общности понятий, явление подтекста получает определение,  «обобщенного названия для имплицитного контекста, который может основываться и на аллюзии» [Переплица 1986;17]. Вопрос о границе между этими двумя понятиями долгое время не рассматривался, до тех пор пока Т.И. Сильман не предприняла попытку классифицировать ‘подтекст’ как лингвистическое явление [Сильман 1969;26].
     После изучения моделей организации подтекста в разных текстах, Сильман пришла к выводу, что подтекст  представляет собой единство и лексического и синтаксического уровней, которое при этом является частью общих композиционных связей данного текста. Т.И. Сильман считает, что явление подтекста основано на глубинном дистантном повторе ситуации, которая «постепенно утрачивает свое прямое значение, обогащается дополнительными значениями, концентрирующими в себе многообразие контекстуальных связей» [Сильман 1969;27]. Другими словами, согласно данной интерпретации подтекста, он основан на  возвратности (лексической и семантической) определенного текстового элемента. Похожее определение подтекста  находим и у К.Ф. Тарановского и его последователей, которые определяют подтекст как «источник повторяемого элемента, как текст, диахронически соотнесенный с исследуемым» [Ронен, 2000, 256]. Как можно заметить, и в данном толковании ученые  также используют понятие ‘возвратности’. Другими словами, разница между двумя трактовками заключается в том, что Сильман считает подтекст «рассредоточенным повтором», тогда так школа Тарановского называет подтекстом то, что служит объектом повтора или источником повторяемого элемента, а не само явление повтора [Тарановский 2000;25]. Подход Сильман характеризуется более полным содержанием понятием, поскольку она выделят понятие дистанционного повтора, который по сути является  «возвращением к тому, что уже в том или ином виде существовало как в самом произведении, так и в той проекции, которая направляется из произведения в действительность» [Сильман 1969; 21]. Иначе говоря,  первичная ситуация повтора может быть как внутри произведения, так и вне текста, но тем не менее формировать подтекст.
      Таким образом, учитывая все вышеперечисленное, можно сформулировать некоторые принципы создания подтекста, основанного на стилистическом приеме аллюзии. 
     Необходимо отметить, что этот вид подтекста основан на особом понимании имплицитности, которая зиждется на тех экстралингвисттических знаниях, которыми владеет и пользуется читатель во время чтения художественного текста. Именно такое понимание имплицитности используется при развертывании подтекста в (художественном) произведении. 
     Выделяют два критерия, которые характеризуют модели подтекста, базирующегося на аллюзии:
     
     1. характер репрезентации аллюзивного факта в литературном тексте (цитата, имя собственное и т.д.) 
     2. появление и расположение однотемной аллюзии и в тексте (на синтагматической оси) 
     В зависимости о того, каким образом представлена аллюзия (цитата и имя собственно являются наиболее частотными), изменяется  «ситуация-основа». Этот термин был предложен Т.И. Сильман в качестве обозначения верхней точки повтора, которая формирует характер ситуации [Сильман 1969;26-35].  Согласно Е. М. Дроновой, спецификой  образовании подтекста, общей для аллюзий обоих типов (цитата и имя собственное), является вынесение «ситуации-основы» за пределы самого произведения [Дронова 2004;92-96].
     Сложные структуры повтора рождаются при постоянном повторении аллюзии. При каждом повторении увеличивается объем контекстуальных связей данного аллюзивного слова, в результате чего аллюзия обрастает дополнительными смысловыми оттенками, которые увеличивают семантическую вместимость текста.
     Специфическая особенность стилистического приема аллюзии как средства организации скрытого смысла (подтекста) состоит в том, что «ситуация-основа»  используемого повтора основана  либо на литературном, либо библейском, либо историческом или мифологическом символе. Вся информация об этом символе находится за пределами произведения, но, тем не менее, связана с его языковым содержанием благодаря лексическим средствам выражения аллюзии, создающим некую проекцию в окружающей действительности.
     Разные формы «ситуации-основы» аллюзивного подтекста обусловлены языковым видом реализации аллюзии и заключаются в следующем:
      • при аллюзии-цитате -  в содержании литературного текста, которое предшествует моменту создания текста, где применяется  эта аллюзия; 
     • при аллюзивном имени собственного – в фактах  о носителе данного имени и некой  оценке, обусловленной социумом.
     Семантическая насыщенность подтекста, образованного аллюзией, обычно увеличивается за счет ярко-выраженных подробностей, включенных в  само произведение.
     Еще одной функцией аллюзии является оценочно-характеризующая функция.
1.2.2 Оценочно-характеризующая функция аллюзии
     
     Благодаря этой функции, стилистический прием аллюзии передает некую оценочную информацию, которая создает или дополняет характеристику героя художественного произведения или какого-либо явления. Каждое слово выражает оценку субъекта, коллективную или индивидуальную. Именно на этом свойстве и основана оценочная функция: так как аллюзия обладает денотатом с социально зафиксированным значением (социально зафиксированной оценкой), эта функция особенно типична для аллюзии. Герои (персонажи) художественных произведений особенно ярко и полно характеризуются различными эмоциональными ассоциациями, которые вызывает аллюзивное слово.
     Авторы часто употребляет аллюзии, описывая внешность, поведение или внутренний мир героя для того, чтобы показать истинную сущность того или иного явления. Как правило, истинное значение ускользает от читателя, так как оно скрыто.  
     Аллюзия часто служит средством описания героев. Прием аллюзии может быть как дополнительным средством для создания глубинной характеристики героев, так и основным средством, необходимым для описания персонажей.
       Таким образом, аллюзия, выступая как основное и дополнительное средство описания героев, может вызывать большое количество эмоциональных ассоциаций при затрате минимального количества языковых средств. Это же свойство также позволяет осуществлять конструктивную функцию.
     
1.2.3 Конструктивная функция аллюзии
     
     Аллюзия является одним из центральных средств, необходимых для раскрытия лейтмотива определенного отрезка (художественного) текста, поскольку стилистическому приему аллюзии присуще свойство передавать комплексные значения какого-то объекта. Аллюзия определяет поступательное движение мысли протяженности данного отрезка. Его протяженность обусловлено положением аллюзии на синтагматической оси. Аллюзия может соединять не только сверхфразовые, но и более крупные единства, а иногда и весь художественный текст. 
1.2.4 Окказиональная функция аллюзии
     
     Окказиональная функция, как правило, встречается наряду с оценочно-характеризующей функцией. Суть окказиональной функции заключается в следующем: аллюзия отсылает читателя к определенной исторической эпохе, благодаря чему определенный отрезок художественного текста обладает ‘расширенной’ исторической перспективой. Именно эта функция отвечает за создание тех признаков, которые характеризуют историческую привязанность. 
     Е. М. Дронова выделяет две разновидности окказиональной функции:
     - функция создания черт исторической соотнесенности
     - орнаментальная функция аллюзии [Дронова 2006; 17-19]
     Рассмотрим функцию создания черт исторической соотнесенности. В последнее время объектом особого внимания является взаимосвязь времени и приема аллюзии, а точнее, вопрос фиксации определенного исторического момента аллюзией. Поскольку изучение этой проблемы выходит за рамки данной работы, стоит лишь отметить, что аллюзия, выражая определенный исторический момент на временной оси, одновременно способствует субъективации определенного события [ Новикова 1983; 57].  
     Такие случаи встречаются довольно редко, поэтому они и причисляются к группе окказиональных. 
     Таким образом, рассмотрев стилистические задачи приема аллюзии, можно заключить следующее:  у этого приема существует несколько групп функций. Как пишет Е. М. Дронова, узуальные функции представлены оценочно-характеризующей, конструктивной функциями наряду с функцией создания подтекста. Окказиональные функции реализуют функция создания черт исторической преемственности и орнаментальная (декоративная) функция, которые представляют лишь отдельные, единичные случаи и носят «подчиненный характер» [Е.М. Дронова 2004;55] 
     В заключение, следует сказать, что прием аллюзии часто используют для того, чтобы обогатить и увеличить смысловую, эмоциональную и эстетическую нагрузку, заложенное в содержании произведения. Особенность аллюзии заключается в том, что она позволяет реализовать интертекстуальность текста наиболее действенно и полно. 
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
     
1.3 Классификация аллюзивных единиц
     
     Систематизацией видов и функций аллюзивных единиц занимались многие исследователи. Классификация аллюзий может быть основаны на таких критериях, как источник аллюзии (литературные, библейские, мифологические, исторические, бытовые), степень известности аллюзивного факта, наличие или отсутствие национальной окраски.
     М. Д. Тухарели вывела классификацию аллюзивных единиц по семантике:
     1. Имена собственные – антропонимы. 
     2. Библейские, мифологические, литературные, исторические и прочие реалии.
     3. Отзвуки цитат, ходовых речений, контаминации, реминисценции.
     С точки зрения структуры аллюзивная единица может быть представлена словом, сочетанием слов, а также более крупными словесными образованиями. М. Д Тухарели выделяет также аллюзии-сверхфразовые единства, аллюзии-абзацы, аллюзии-строфы, аллюзии-прозаические строфы, аллюзии-главы, наконец, аллюзии-художественные произведения [Тухарели 1984;18]. 
     Согласно классификации Р. Ф. Томаса существует шесть типов аллюзии: 
     1. «Случайная» ссылка (вид аллюзии, который в общих чертах напоминает о чем-то и практически неприменим к новому контексту).
     2. «Единичная» ссылка (аллюзия, которая излагает контекст и передает его в новой ситуации).
     3. «Ссылка на самого себя» (автор использует отсылки к собственным произведениям).
     4. «Корректирующая» аллюзия (в источнике аллюзии содержится значение, противоположное самой аллюзии).
     5. «Очевидная» отсылка (намерение нарушается аллюзией).
     6. «Конфлатация» (аллюзия, которая одновременно указывает на несколько источников).
     А. Г. Мамаева считает, что аллюзии, которые формируют доминантную тему произведения, являются тематически значимыми аллюзиями [Мамаева 1977;16] Доминанта текста - это его ведущая, семантически содержательная мысль. Таким образом, согласно А. Г. Мамаевой, можно выделить аллюзии доминантые (т.е. тематически значимые) и аллюзии локального действия (т.е. фрагментарно значимые). Фрагментарно значимые аллюзии – это такие аллюзии, которые не способны связывать текст в одно смысловое целое, они лишь способствуют смысловому развитию н.......................